Дж.Б.С. Холдейн  Как писать научно-популярную статью   Очерк впервые напечатан в журнале "Scientific Worker" в 1941 г.

Большинство ученых заинтересовано в том, чтобы возможно шире ознакомить читателей с проблемами своей науки. Но для этого нужно овладеть техникой очерка. Я могу поделиться опытом и дать несколько советов, как писать научно-популярную статью. Однако пусть читатель не тешит себя надеждой, что я предложу ему единственно возможный для этого способ. Поскольку литературный синтез во многом подобен химическому, выбор литературного метода зависит от того, какой конечный продукт мы стремимся получить, от исходного фактического материала и аппаратуры для реализации замысла. Моя аппаратура, т.е. мои умственные способности, отличается от вашей, значит, и методы у нас могут быть разные.

Прежде всего учтите, что ваша задача не из легких и ее не удастся осуществить, если вы пренебрежете технической стороной дела. Помните, что в литературе, как и в науке, очень много зависит от техники. Если вы не будете достаточно требовательны к себе, вы ничего не достигнете. Не рассчитывайте на успех с первой или второй попытки.

Прежде чем выбрать тему, решите, для кого вы пишете. К примеру, маловероятно, чтобы газета "Таймс" поместила благожелательную статью об успехах советских ученых, скажем, в области минералогии. Объем вашей статьи также зависит от того, в каком издании она будет напечатана.

Теперь о предмете. Вы можете посвятить свой очерк определенной проблеме или прикладному значению научного открытия. Или же сосредоточиться на каком-нибудь общем принципе и обосновать его, привлекая материал из разных отраслей наук. Например, можно написать очень увлекательную статью о плодотворном значении случайностей для успешного развития научного значения. С большим успехом могут быть использованы для очерка такие факты, как история с Джозефом Пристли (1733 - 1804 гг.). Случайно разбив градусник, он увидел, что происходит с ртутью, вытекшей из стеклянного сосуда, и открыл кислород. А другой ученый, Дж. Такамине *, случайно пролил аммиак над препаратом с надпочечниками и невзначай получил кристаллы адреналина. Если же вы не очень компетентны в вопросах истории науки, вам лучше сосредоточиться на каком-нибудь узком вопросе. При этом нужно быть очень осторожным и осмотрительным.

* Takamine (1854-1922) - японский биохимик. В 1901 г. открыл адреналин. О нем см.: "Nature", 1954, v. 174, № 4436, p. 861.

Вы, вероятно, привыкли к двум категориям научных статей: к ответам на вопросы, где вы стремитесь возможно шире показать объем ваших знаний по целому разделу науки, или же к специальным научным сообщением, в которых вы детально излагаете какую-то узкую проблему. Когда вы пишете научно-популярный очерк, перед вами совсем другая задача. Не следует бравировать своей эрудицией. Не надо также задаваться целью изложить вопрос с такой точностью, которая позволила бы читателю безошибочно воспроизвести какую-нибудь операцию или опыт. Ваша задача - увлечь читателя, возбудить его интерес, но не вдаваться в подробности.

Нужно знать гораздо больше того, что вы изложите на бумаге. Из всех своих знаний следует отобрать тот минимум, который и поможет вам построить связный рассказ. Многие статьи, которые мне приходится просматривать, слишком напоминают ответы на экзаменационные вопросы. Создается впечатление, что авторы добросовестно справлялись в руководствах и стремились дать сжатую сводку по всему разделу знания. Такая сводка вполне уместна в учебнике, но она не может приковать внимание читателя научно-популярной статьи, который не расположен всерьез напрягать свой ум.

Это, конечно, не значит, что вы пишете для дураков. Это означает лишь то, что статья должна быть построена особым образом. Нужно постоянно вновь и вновь возвращаться от неизвестных к известным читателю фактам науки, связанным с практическим опытом современного человека. Можно начать очерк с описания какого-нибудь общеизвестного факта, вроде взрыва бомбы, песни птицы, или порассуждать о сыре. Это позволит вам наглядно показать научный закон в действии. Но здесь же снова не забудьте привести знакомую читателю аналогию. Возьмем, к примеру, три аналогии: возникновение горячего газа в бомбе и процесс парообразования в чайнике; изменения, наблюдаемые ежегодно у птиц, и изменения, происходящие у человека один раз в жизни в период полового созревания; осаждение казеина солями кальция и образование мыльной пены. Легче всего вы достигнете своей цели не "одиночным затяжным прыжком", а рядом "мелких скачков". Но для этого нужна эрудиция.

Если вы попытаетесь написать статью, следуя предложенной схеме, то, возможно, убедитесь в своем невежестве, особенно в количественном плане. Вы станете в тупик, например, перед такими вопросами: насколько полно гонады реполова возвращаются в инфантильное состояние к осени; насколько количественное содержание кальция в молоке превышает его содержание в водопроводной воде; какова максимальная температура внутри взрывающейся бомбы? Возможно, вам потребуется двенадцать часов чтения специальной литературы, чтобы "выдать" по-настоящему добросовестно сделанный научный очерк объемом в тысячу слов. Честно говоря, вы поймете, что, просвещая своих читателей, вы сами узнаете много нового.

Закончив очерк, дайте его другу, желательно малопросвещенному. Или отложите очерк в сторону на полгода, а потом убедитесь, что вы сами все еще понимаете его. Вероятно, некоторые предложения, казавшиеся простыми, когда вы их писали, теперь покажутся вычурными. Могу дать вам несколько личных советов, как "причесать" статью. Присмотритесь, можно ли вместо запятой или точки с запятой поставить точку? Если можно, ставьте. Этим вы дадите читателю возможность перевести дух. А не лучше ли заменить страдательный залог действительным? Если так, то сделайте и это.

Стремитесь к тому, чтобы отдельные части вашего предложения были хорошо между собой согласованы, а фактический материал изложен в своей временной и причинной последовательности. Вместо "виды изменяются в силу выживания наиболее приспособленных" попробуйте вариант: "в каждом поколении выживают наиболее приспособленные представители вида, благодаря этому виды изменяются". Дело не в том, что я предпочитаю сказать "виды изменяются". Может быть, мне легче сказать: "средние признаки отдельных представителей вида, такие как: вес, длина шерсти, - подвержены изменениям".

Изучение истории научных открытий показывает, что следствие обычно обнаруживается раньше, чем причина, его породившая. Часто бывает так, что математическая теорема признана вполне правильной еще до того, как она формально доказана. Если вы обнародуете свою теорему до ее доказательства, как это было у Евклида, может создаться впечатление, что вы фокусник, у которого зайцы выскакивают из цилиндра. Если же вы естественным образом, последовательно подводите читателя к своей теореме, то ему легче понять логику вашей аргументации.

В научной, особенно в математической, работе приемы изложения, причудливые и неожиданные, временами напоминают действия фокусника с зайцами. Получить совершенно неожиданную формулу на заключительном этапе путем контурного интегрирования или же опровергнуть предполагаемый механизм, прибегая к мало кому известной теореме, или установить, что данное растение не способно к размножению, так как это еще один случай сбалансированной летальности, - все это доставляет столько истинной радости! Такие рассуждения помогут думающему человеку осмыслить материал без большого труда. Однако вы рискуете "ослепить" малоподготовленного читателя. Не торопитесь, пусть он медленно следует за логикой изложения, преодолевая ступеньку за ступенькой в причинной цепочке вашей аргументации. Прибегайте иногда к повторам, не бойтесь сделать несколько шагов назад, если вам показалось, что вы упустили какую-то грань.

Ваш очерк некоторым людям может показаться довольно бледным, малоинтересным собранием сухих фактов и абстрактных рассуждений. Иной критик, пожалуй, скажет, что статью нужно слегка "разбавить". Я против "воды". Подобные требования предъявляют те, кто больше печется о стиле, нежели о научном содержании.

Нужно сделать все возможное, чтобы помочь читателю связать вашу статью с уровнем его знаний. Это вполне достижимо, если сослаться на известные ему факты или литературу. Меня резко критиковали за многократные ссылки на Маркса и частые упоминания его имени, хотя в статьях, опубликованных в "Дейли Уоркер", мне думается, я гораздо чаще ссылался на Энгельса. Дело в том, что многие мои читатели знакомы с трудами этих авторов. Гераклит высказывал идеи об изменчивости задолго до Энгельса. Но на каждого читателя, знакомого с трудами Гераклита, приходится по крайней мере сто знакомых с произведениями Энгельса, и поэтому я предпочитаю ссылаться на него. Если бы мне пришлось читать лекции по этому вопросу для специалистов в области классической древней философии, я, вероятно, цитировал бы Гераклита, хотя убежден, что формулировки Энгельса лучше.

В недавно изданной работе "Новые направления в генетике" (1941 г.) я семь раз цитирую "Божественную комедию" Данте. Меня критиковали за это. Но мне кажется, что такое цитирование показывает преемственность человеческой мысли. Пусть я не согласен с точкой зрения Данте, что мутации - следствие божественного провидения, однако считаю нужным отметить, что он разработал свою теорию по этому вопросу. Я глубоко убежден, что настоящее значение научной популяризации состоит в утверждении единства человеческого знания в поисках истины. Такая идея не находит отражения в обычных курсах преподавания наук, и популяризация науки на высоком профессиональном уровне должна быть направлена на преодоление этого недостатка. Это можно сделать, показывая становление науки как результат технического прогресса и одновременно обратное воздействие науки на успехи технологии, а также наглядно демонстрируя взаимодействие между научным мышлением и другими формами мышления.

Научно-популярная статья должна, по мере возможности, включать в себя новейшие достижений наук. Как правило, я стремлюсь включить один или два факта, еще неизвестных студенту из университетских курсов, читаемых по разделу какой-либо науки, поскольку лекторы, как правило, не всегда следят за научной периодикой. Обычно это сделать не очень трудно, так как разрыв между публикацией данных о научном открытии и его отражением в стандартных учебниках составляет по меньшей мере пять лет. Конечно, к оценке научных данных нужно подходить с некоторой осторожностью. Очень многие научные открытия не подтверждаются последующей проверкой. Один известный английский популяризатор науки обладает истинно гениальным даром предавать широкой гласности именно такого рода открытия. Если бы он сам занимался исследовательской работой и стал бы, подобно мне, свидетелем того, как многие его "блестящие идеи" превратились в пыль, то он вряд ли бы так часто становился жертвой псевдооткрывателеи.

На первых порах, прежде чем сесть за статью, попробуйте набросать ее скелет, хотя я сам, признаться, редко к этому прибегаю. Вот примерный план статьи о сыре.

Введение. Изложите какой-нибудь общеизвестный факт, например, о нехватке сыра.

Основная часть. Процесс производства сыра.

Значение сыра в питании человека. Сыр - наиболее дешевый продукт питания, содержащий большое количество полноценного белка. Витамины и кальций в сыре.

Связь с другими отраслями наук. Сравнение сычужного фермента с другими препаратами ферментов, используемыми в промышленности, например в кондитерской и кожевенной. Другие способы использования специфических микроорганизмов, например для брожения? Почему вонючий сыр безопасен для еды в отличие от вонючего мяса?

Практические советы. Как увеличить производство сыра. Способы борьбы с маститом у коров. Питание молочного скота и удобрения. Какой продукт следует транспортировать в первую очередь - мясо или сыр? Необходимость научного подхода к планированию национальной программы обеспечения пищевыми продуктами.

Сколько сведений вам удастся охватить и "втиснуть" в статью, зависит от заданного объема статьи и умения сжато излагать материал. Если вы пишете для какого-нибудь авторитетного периодического издания - можно прибегнуть к цитированию отдельных абзацев из сатирической драмы "Циклоп" Еврипида (484-407 гг. до н.э.), а если для массового издания, рассчитанного на среднего обывателя, можете прибегнуть к каким-нибудь шуткам или анекдотам о запахе сыра.

Таков один из подходов к написанию статьи. Другие стали бы писать о сыре иначе, рассматривая его как составную часть нашей "таинственной Вселенной". Они стали бы утверждать, что им неведома природа синтеза белка, как и причина исключительной специфичности действия некоторых ферментов. Технология изготовления сыра, - сказали бы они, - порождение преднаучной эпохи истории человечества, благодаря которой мы все еще сохраняем единство с природой. В отличие от говядины сыр - поистине натуральный продукт и т.д. Мне думается, это антинаучный подход к избранной теме. Но и такой вздор может найти своих "потребителей", его лишь следует "сдобрить" подлинно научными сведениями. Каждый пишет научно-популярную статью по-своему. Я остановился лишь на одном из возможных приемов и ни в коем случае не считаю его единственно возможным или наилучшим.

 

Дж.Б.С. Холдейн  О целесообразности размера Еще при жизни Холдейна его статья "О целесообразности размера", написанная в 1926 г., была включена в четырехтомную хрестоматию лучших математических работ двухтысячелетия (от Архимеда до наших дней) - "Мир математики", изданную в США под редакцией Джеймса Р. Ньюмена (1956).

Несмотря на то, что различие в размерах животных - факт совершенно очевидный, зоологи уделяли ему очень мало внимания. Солидные учебники зоологии умалчивают о том, что орел больше воробья или что гиппопотам больше зайца, хотя отмечают разницу в размерах мыши и кита. Однако можно без труда показать, что заяц не может достигнуть величины гиппопотама или что кит не может быть размером с селедку. Каждый тип животного имеет наиболее удобный для него размер, изменение которого неизбежно влечет за собой изменение формы.

Допустим, что существует человек-великан 60-ти футов высотой, подобный Попу и Язычнику-гигантам из сказок моего детства. Такие великаны не только в 10 раз выше среднего человека, но в 10 раз шире и в 10 раз плотнее, т.е. их общий вес в 1000 раз превышает вес среднего человека, а следовательно, составляет от 80 до 90 тонн. Поперечный срез костей таких великанов в 100 раз превышает срез костей среднего человека; следовательно, каждый квадратный дюйм кости гиганта должен выдержать нагрузку в 10 раз большую, чем квадратный дюйм кости среднего человека. Учитывая, что берцовая кость человека разрушается при нагрузке, в 10 раз превышающей его вес, берцовая кость великанов должна была бы ломаться при каждом их шаге. Уж не потому ли на картинках, которые я еще помню, они изображены сидящими?

Вернемся к зоологии. Допустим, что газель - изящное маленькое создание с длинными тонкими ногами - стала бы вдруг большой. Она сломала бы себе ноги при несоблюдении одного из двух условий: первое - в случае, если бы ее ноги не стали бы такими же короткими и толстыми, как у носорога (тогда для поддержания каждого фунта веса тела приходилась бы такая же площадь кости, как у нормального животного); второе - тело должно было бы сжаться, что привело бы к соответственному удлинению ног для достижения устойчивости, как у жирафа. Я упоминаю именно этих животных, поскольку они относятся к тому же отряду, что и газель, и оба (жираф и носорог) - прекрасные бегуны, отличающиеся высоким совершенством механики.

Сила земного притяжения доставляет много неприятностей обычному человеку, но для великанов - это настоящее бедствие. Для мыши или другого мелкого животного сила притяжения практически не опасна. Можно уронить мышь в угольную шахту глубиной в 1000 ярдов: достигнув дна, мышь, отделавшись легким сотрясением, убежит. Крыса, вероятно, погибнет от такого падения, хотя она останется невредимой, упав с высоты 11-этажного дома. Человек, упавший с такой высоты, погибнет, а лошадь превратится в лепешку. Сопротивление воздуха движению пропорционально поверхности движущегося объекта. Разделим длину, ширину и высоту животного на 10. Его вес уменьшится в 1000 раз, а поверхность только в 100. Таким образом, сопротивление воздуха при падении небольшого животного будет в 10 раз больше, чем скорость падения.

Насекомое поэтому не боится силы тяжести: оно может падать без опасения и может удивительно спокойно разгуливать по потолку. Особенно наглядно это проявляется у изящных и необыкновенных животных форм, таких, например, как долгоножка, отличающихся спецификой опоры. Но существует сила, которая также труднопреодолима для насекомого, как сила притяжения для млекопитающего, а именно - поверхностное натяжение. Человек, выходящий из ванны, покрыт тонкой пленкой воды толщиной почти в 1/50 дюйма. Общий вес пленки - около одного фунта. Мокрая мышь весит вдвое больше сухой. Мокрая муха при взлете должна поднять вес, во много раз превышающий ее собственный и, как всем хорошо известно, муха, побывавшая в воде или в другой жидкости, выглядит весьма плачевно. Для того чтобы напиться, насекомое вынуждено подвергнуть себя такой же опасности, какой подвергает себя человек, наклонившийся над пропастью в поисках пищи. Если насекомое намокнет, т.е. попадет в тиски поверхностного натяжения воды, оно не сможет выбраться из воды и утонет. Лишь отдельные насекомые, такие, как водяные жуки, ухитряются не намокать. Наличие удлиненного хоботка у большинства насекомых позволяет им держаться поодаль от источников питья.

Понятно, что высокие наземные животные встречаются с другими затруднениями. Они вынуждены перекачивать кровь на высоту, превышающую рост обычного человека, поэтому им необходимо иметь более высокое кровяное давление и более мощные кровеносные сосуды. Многие люди умирают от разрыва артерий, особенно мозговых, и, видимо, эта опасность еще в большей мере угрожает слону или жирафу. Следует отметить, что животные разных типов сталкиваются с затруднениями, связанными с их размерами. Это происходит по следующей причине. Типичный представитель животных меньшего размера, например микроскопический червь или коловратка, покрыт гладкой кожицей, через которую проникает необходимое количество кислорода, снабжен прямым кишечником с достаточно большой поверхностью для усвоения пищевых материалов, а также примитивной почкой. Десятикратное увеличение размеров этих животных во всех направлениях привело бы к увеличению их веса в тысячу раз. Если бы это животное столь же эффективно оперировало своими мышцами, как его миниатюрный двойник, в сутки ему потребовалось бы в 1000 раз больше пищи и кислорода, в результате чего оно выделяло бы в 1000 раз больше продуктов обмена.

В случае, если форма животного останется неизменной, то поверхность его - при десятикратном увеличении размеров - увеличится в 100 раз, и в одну минуту через каждый квадратный миллиметр кожи и кишечника проникнет соответственно десятикратное количество кислорода и пищи. При достижении определенного предела адсорбционных возможностей их поверхность должна увеличиться за счет какого-нибудь специального приспособления. Например, часть кожи может образовать выпячивания с превращением их в жабры или быть втянутой внутрь с превращением в легкие, увеличивая таким образом поверхность, абсорбирующую кислород, пропорционально объему животного. Так, у человека общая площадь легкого равна ста квадратным ярдам. Соответственно, кишечник у него из гладкого и прямого превращается в свернутый и образует бархатистую поверхность; другие органы также усложняют свою структуру.

Более высокоорганизованные животные могут быть мельче низкоорганизованных. То же относится и к растениям. Низшие растения, такие, как зеленые водоросли, живущие в стоячих водах или на коре деревьев, - это лишь круглые клетки. Высшие растения увеличивают свою поверхность путем образования листьев и корней. Сравнительная анатомия есть не что иное, как история борьбы за увеличение поверхности в соответствии с объемом.

Некоторые способы увеличения поверхности полезны лишь до определенного предела. Например, в то время как у позвоночных кислород поступает в организм через жабры или легкие и разносится током крови по всему телу животного, у насекомых воздух переносится непосредственно к каждому отдельному участку тела с помощью мельчайших закрытых трубочек, известных под названием трахей и открывающихся на многих точках поверхности. И хотя благодаря своим дыхательным движениям насекомое в состоянии обновить состав воздуха во внешней среде трахеальной системы, в ее более тонкие веточки кислород должен проникать путем диффузии. Газы могут легко диффундировать на очень малые расстояния, не намного превышающие среднюю дистанцию, которую проходит газовая молекула при столкновении с другими. Но если она должна преодолеть большое расстояние - порядка четверти дюйма, что с точки зрения движения молекулы весьма значительно, то процесс замедляется.

В результате части тела насекомого, удаленные от наружного воздуха больше, чем на четверть дюйма, всегда будут испытывать кислородное голодание. Вряд ли найдутся насекомые, толщина которых превышала бы полдюйма. Наземные крабы имеют такой же общий план строения, как насекомые, но они более неуклюжи. Как и у человека, кислород у них доставляется в ткани кровью, и поэтому они могут во много раз превзойти по своим размерам любое насекомое. Если бы по "плану" строения насекомых воздух переносился по тканям, а не диффундировал в них, то насекомые могли бы достичь величины крабов, однако размеров человека достичь не могли бы - уже по другим причинам.

Трудности такого же порядка наблюдаются при изучении способности к полету. Элементарный принцип аэронавтики заключается в том, что минимальная скорость, необходимая д. поддержания самолета заданной формы в воздухе, меняется в соответствии с квадратным корнем его длины. Четырехкратное увеличение линейных параметров самолета ведет к двойному увеличению скорости полета. В этом случае мощность мотора, необходимая для минимальной скорости, возрастает быстрее, чем вес машины. Таким образом, самолет, в 64 раза превышающий вес другого самолета, для успешного полета должен быть снабжен двигателем в 128 раз более мощным. Применяя те же принципы к изучению полета птиц, можно заметить, что предел их размеров достигается очень скоро. У ангела, мышцы которого развивали бы не большую мощность на единицу веса, чем мышцы орла или голубя, грудь должна была бы выдаваться вперед на четыре фута, чтобы на ней могли разместиться мышцы, обеспечивающие работу крыльев; в то же время для экономии веса ноги его должны были бы быть редуцированы до тончайших "ходуль". Фактически большая птица, такая, как орел или ястреб, держится в воздухе главным образом не за счет движения крыльев. Обычно наблюдают парение этих птиц, т.е. сохранение ими равновесия над поднимающимся столбом воздуха. Но даже парение становится все более и более затруднительным с увеличением размера. Если бы не это обстоятельство, орлы могли бы достичь размера тигров и стать столь же страшными для человека, как вражеские самолеты.

Перейдем к рассмотрению некоторых преимуществ размеров. Очевидно, что размер позволяет сохранять тепло. Все теплокровные животные в состоянии покоя теряют одинаковое количество тепла на единицу поверхности кожи, поэтому и количество, и качество их пищи должно быть пропорционально не весу, а поверхности их тела. Пять тысяч мышей весят столько же, сколько один человек. Сумма поверхностей их тел, потребление пищи или кислорода примерно в 17 раз превышают эти же показатели у человека. И в самом деле, мышь съедает в сутки количество пищи, равное четверти ее собственного веса; используется эта пища главным образом на поддержание температуры тела. По той же причине мелкие животные не могут жить в холодных странах. В арктических зонах нет ни рептилий, ни амфибий, ни мелких млекопитающих. Самое маленькое млекопитающее на Шпицбергене - лисица. Мелкие птицы зимой улетают, а насекомые умирают, хотя отложенные ими яйца могут выдержать мороз в течение шести месяцев и больше. Наиболее приспособленные к холоду млекопитающие - это медведи, тюлени и моржи.

Те же закономерности обнаруживаются при изучении глаза. Его функции проявляются недостаточно, пока глаз не достигнет значительной величины. Задняя стенка человеческого глаза. на которую отбрасывается образ внешнего мира и которая соответствует пленке фотоаппарата, состоит из мозаики палочек и колбочек, диаметр которых несколько превышает длину средней световой волны. Каждый глаз снабжен палочками и колбочками численностью до полумиллиона, и для различения двух объектов необходимо, чтобы их образы падали на отдельные палочки и колбочки. Очевидно, что при меньшем их количестве, но большем размере, наше зрение было бы менее отчетливым. Если бы они были в два раза шире, то две точки должны были бы отстоять друг от друга вдвое дальше: лишь в этом случае мы смогли бы различить их на заданном расстоянии. При уменьшении размера и увеличении количества палочек и колбочек мы не стали бы видеть лучше, поскольку невозможно образовать определенное изображение, которое было бы меньше длины световой волны.

Именно поэтому глаз мыши - не уменьшенная модель человеческого глаза. Палочки и колбочки глаза мыши ненамного меньше, чем у человека, и поэтому их количество у мыши гораздо меньше, нежели у человека. Мышь не может отличить лицо одного человека от другого на расстоянии 6 футов. Для того чтобы глаза мелких животных могли выполнять свою функцию, размеры их по отношению к телу должны были бы быть больше, чем у нас. С другой стороны, у крупных животных глаза относительно небольшие, а у таких, как кит и слон, они лишь немного больше, чем у нас.

По несколько менее понятным причинам эта общая закономерность справедлива и в отношении мозга. Если сравнивать вес мозга в ряду очень схожих между собой животных, таких как кошка, гепард, леопард и тигр, то обнаружится, что по мере учетверения веса тела вес мозга лишь удваивается. Более крупное животное с пропорционально более крупными костями может "экономить" на таких органах, как мозг, глаза и ряд других.

Итак, каждый тип животного имеет свой оптимальный размер. И хотя еще Галилей более трехсот лет тому назад показал обратное, люди все еще верят, что если бы блоха была величиной с человека, она могла бы подпрыгивать на 1000 футов. Между тем высота прыжка животного скорее не зависит от его размера, чем соответствует ему. Блоха может прыгнуть до высоты около двух футов, а человек - около пяти. Прыжок на заданную высоту, если пренебречь сопротивлением воздуха, потребует расхода энергии пропорционально весу прыгающего животного. Но если мышцы, которые обеспечивают прыжок, составляют постоянную часть тела животного, то мощность мышц не зависит от размера при условии, что у небольшого по размерам животного происходит достаточно быстрое превращение энергии. По-видимому, мышцы у насекомых, хотя и сокращаются значительно быстрее, чем у человека, отличаются меньшей эффективностью. Если бы это было не так, блоха или кузнечик могли бы подпрыгивать на 6 футов.

Таковы некоторые мои соображения о целесообразности размера животных.