VIVOS VOCO: Ю.М. Лотман, "Александр Сергеевич Пушкин"

ВВЕДЕНИЕ

В редкую эпоху личная судьба человека была так тесно связана с историческими событиями - судьбами государств и народов, - как в годы жизни Пушкина. В 1831 году в стихотворении. посвященном лицейской годовщине, Пушкин писал *:

Давно ль друзья... но двадцать лет
Тому прошло; и что же вижу?
Того царя в живых уж нет.
Мы жгли Москву; был плен Парижу;
Угас в тюрьме Наполеон;
Воскресла греков древних слава;
С престола пал другой Бурбон (III, 2, 879-880).

Так дуновенья бурь земных
И нас нечаянно касались... (III, 1, 277)

Ни в одном из этих событий ни Пушкин, ни его лицейские однокурсники не принимали личного участия. и тем не менее историческая жизнь тех лет в такой мере была частью их личной биографии, что Пушкин имел полное основание сказать: "Мы жгли Москву". "Мы" народное, "мы" лицеистов ("Мы возмужали..." в том же стихотворении") и "я" Пушкина сливаются здесь в одно лицо участника и современника Исторической Жизни.

* Сочинения Пушкина цитируются по полному собрании) сочинении ч 16-ти томах (Изд-во АН СССР, 1937-1949; Большое академическое издание). Римской цифрой обозначается том, арабской - полутом и страница; цитирование произведений, названных в тексте, не оговаривается. В квадратные скобки заключено зачеркнутое Пушкиным, в фигурные - читаемое на основании реконструкции (конъектуры). В ряде случаев сохраняются пунктуация и написание подлинника, расходящиеся с принятыми сегодня.

Через полгода после рождения Пушкина, 9 ноября 1799 года (18 брюмера VIII года Республики), генерал Бонапарт, неожиданно вернувшись из Египта, произвел государственный переворот. Первый консул, пожизненный консул и, наконец, император Наполеон, он оставался во главе Франции до военного поражения и отречения в 1814 году. Затем, через несколько месяцев, он на 100 дней восстановил свою власть и в 1815 году, после разгрома под Ватерлоо, был сослан на остров Св. Елены. Годы эти были для Европы временем непрерывных сражений, в которые начиная с 1805 года была втянута и Россия.

В ночь с 11 на 12 марта 1801 года на другом конце Европы, в Петербурге, также произошел государственный переворот: группа дворцовых заговорщиков и гвардейских офицеров ворвалась ночью в спальню Павла I и зверски его задушила. На престоле оказался старший сын Павла, двадцатичетырехлетний Александр I.

Молодежь начала XIX столетия привыкла к жизни на бивуаках, к походам и сражениям. Смерть сделалась привычной и связывалась не со старостью и болезнями, а с молодостью и мужеством. Раны вызывали не сожаление, а зависть. Позже, сообщая друзьям о начале греческого восстания, Пушкин писал про вождя его, А. Ипсиланти: "Отныне и мертвый или победитель принадлежит истории - 28 лет, оторванная рука, цель великодушная ! - завидная участь" (XIII, 24). Не только "цель великодушная" - борьба за свободу, - но и оторванная рука (Ипсиланти, генерал русской службы, потерял руку - ее оторвало ядром - в сражении с Наполеоном под Лейпцигом в 1813 году) может стать предметом зависти, если она вводит человека в Историю. Едва успевая побывать между военными кампаниями дома - в Петербурге, Москве, родительских поместьях, - молодые люди в перерыве между походами не спешили жениться и погружаться в светские удовольствия или семейственные заботы: они запирались в своих кабинетах, читали политические трактаты, размышляли над будущим Европы и России. Жаркие споры в дружеском кругу влекли их больше, чем балы и дамское общество. Грянула, по словам Пушкина, "гроза 1812 года". За несколько месяцев Отечественной войны русское общество созрело на десятилетия. 15 августа 1812 года (еще Москва не была сдана!) умная, образованная, но, вообще-то говоря, ничем не выдающаяся светская дама М.А. Волкова писала своей подруге В.И. Ланской: "Посуди, до чего больно видеть, что злодеи в роде Балашова (министр полиции, доверенное лицо Александра I. - Ю.Л.) и Аракчеева продают такой прекрасный народ! Но уверяю тебя, что ежели сих последних ненавидят в Петербурге так же, как и в Москве, то им не сдобровать впоследствии" *.

* Каллаш В.В. Двенадцатый год в воспоминаниях и переписке современников. М., 1912, с. 253-254.

Война закончилась победой России. Молодые корнеты, прапорщики, поручики,

Которые, пустясь в пятнадцать лет на волю,
Привыкли в трех войнах лишь к лагерю да к полю (VII, 246, 367), -

вернулись домой израненными боевыми офицерами, сознававшими себя активными участниками Истории и нс хотевшими согласиться с тем, что будущее Европы должно быть отдано в руки собравшихся в Вене монархов, а России - в жесткие капральские руки Аракчеева.

Невозможность вернуться после Отечественной войны 1812 года к старым порядкам широко ощущалась в обществе, пережившем национальный подъем. Острый наблюдатель, лифляндский дворянин Т. фон Бок писал в меморандуме, поданном Александру I: "Народ, освещенный заревом Москвы, - это уже не тот народ, которого курляндский конюх Бирон таскал за волосы в течение десяти лет" *.

* Предтеченский А.В. Записка Т. Е. Бока. - В кн.: Декабристы и их время. М. - Л. 1951, с. 193; подлинник по-фр., перевод публикатoра. За свою записку Бок поплатился долгими годами крепости, позже покончил с собой в Вильянди.

Характерен замысел трагедии "1812 год", который позже обдумывал Грибоедов: основным героем пьесы должен был стать крепостной М. (имени Грибоедов не определил), герой партизанской войны, который после победы должен "вернуться под палку господина". Наброски трагедии Грибоедов завершит выразительной репликой: "Прежние мерзости". М. кончал самоубийством. Стремление ке допустить возвращения к "прежним мерзостям" "века минувшего" (выражение Чацкого) было психологической пружиной, заставлявшей вернувшихся с войны молодых офицеров, рискуя всем своим будущим, отказываясь от радостей, которые сулила полная сил молодость и блестяще начатая карьера, вступать на путь политической борьбы. Связь между 1812 годом и освободительной деятельностью подчеркивали многие декабристы. М. Бестужев-Рюмин, выступая на конспиративном заседании, говорил: "Век славы военной кончился с Наполеоном. Теперь настало время освобождения народов от угнетающего их рабства, и неужели Русские, ознаменовавшие себя столь блистательными подвигами в войне истинно Отечественной - Русские, исторгшие Европу из-под ига Наполеона, не свергнут собственного ярма?" *

* Восстание декабристов, т. IX. М., 1950, с. 117.

В 1815 году в России возникли первые тайные революционные общества. 9 февраля 1816 года несколько гвардейских офицеров в возрасте двадцати - двадцати пяти лет - все участники Отечественной войны - учредили Союз Спасения, открыв тем самым новую страницу в истории России. Победителям Наполеона свобода казалась близкой, а борьба и гибель за нее - западными и праздничными. Даже суровый Пестель, к тому же находясь в каземате крепости и обращаясь не к единомышленникам, а к судьям и палачам, вновь переживал упоение свободой. вспоминая эти минуты:

"Я сделался в душе республиканец и ни в чем не видел большего Благоденствия и высшего Блаженства для России, как в республиканском правлении. Когда с прочими членами, разделяющими мой образ мыслей, рассуждал я о сем предмете, то, представляя себе живую картину всего счастия, коим бы Россия, по нашим понятиям, тогда пользовалась, входили мы в такое восхищение и, сказать можно, восторг, что я и прочие готовы были не только согласиться, но и предложить все то, что содействовать бы могло к полному введению и совершенному укреплению и утверждению сего порядка вещей" *.
* Восстание декабристов, т. IV. М. - Л., 1927, с. 91.

Число членов тайного общества быстро росло, и в 1818 году оно было реорганизовано в Союз Благоденствия - конспиративную организацию, рассчитывавшую путем влияния на общественное мнение, давления на правительство, проникновения на государственные посты, воспитания молодого поколения в духе патриотизма, свободолюбия, личной независимости и ненависти к деспотизму подготовить Россию к коренному общественному преобразованию, которое предполагалось провести через десять - пятнадцать лет. Влияние Союза Благоденствия было широким и плодотворным: в безгласной России, где любое дело считалось входящим в компетенцию правительства, а все входящее в компетенцию правительства считалось тайным, члены Союза Благоденствия явочным порядком вводили гласность. На балах и в общественных собраниях они открыто обсуждали правительственные действия, выводили из мрака случаи злоупотребления властью, лишая деспотизм и бюрократию их основного оружия - тайны. Декабристы создали в русском обществе не существовавшее дотоле понятие - общественное мнение. Именно оно обусловило то - новое в России - положение, о котором Грибоедов устами Чацкого сказал:

... нынче смех страшит, и держит стыд в узде.

Однако широкий размах деятельности и установка на гласность имели и слабые стороны: Союз Благоденствия разбухал за счет случайных попутчиков, конспирация почти свелась на нет. К 1821 году правительство имело уже в руках ряд доносов, дававших обширную информацию о тайном обществе. Сведения эти тем более встревожили императора, что утвердившийся после падения Наполеона реакционный порядок Священного союза европейских монархов трещал и рушился: волнения в немецких университетах, революция в Испании, революция в Неаполе, греческое восстание, волнения в Семеновском полку в Петербурге, бунт в военных поселениях в Чугуеве под Харьковом - все это настраивало русское правительство на панический лад. Начались репрессии: были разгромлены Казанский и Петербургский университеты (после инквизиторского следствия были уволены лучшие профессора, преподавание ряда наук вообще запрещено; университеты стали напоминать смесь казармы и монастыря), усилились цензурные гонения, из Петербурга были высланы Пушкин и - несколько позже - поэт и декабрист полковник Катенин.

Собравшийся в этих условиях в 1821 году в Москве нелегальный съезд Союза Благоденствия, узнав о том, что правительство имеет полные списки заговорщиков, объявил тайное общество ликвидированным. Но то был лишь тактический шаг: на самом деле вслед за первым решением последовало второе, которое восстанавливало Союз, но на более узкой и более конспиративной основе. Однако восстановление происходило негладко: тайное общество раскололось географически - на Юг и Север, политически - на умеренных, покидавших его ряды, и решительных, в основном молодежь, сменявшую лидеров первого этапа декабризма. В обстановке организационного развала приходилось бороться с настроениями пессимизма и вырабатывать новую тактику. Правительство, казалось, могло торжествовать победу. Однако, как всегда, победы реакции оказались мнимыми: загнанное вглубь, общественное недовольство лишь крепче пустило корни, и к 1824 году и Южное и Северное общества декабристов вступили в период новой политической активности и непосредственно подошли к подготовке военной революции в России.

19 ноября 1825 года в Таганроге неожиданно скончался Александр I. Декабристы давно уже решили приурочить начало "действия" к смерти царя. 14 декабря 1825 года, в Петербурге на Сенатской площади была сделана первая в России попытка революции. Картечные выстрелы в упор, разогнавшие мятежное каре, возвестили неудачу восстания и начало нового царствования и новой эпохи русской жизни.

Николай I начал свое правление как ловкий следователь и безжалостный палач: пятеро руководителей движения декабристов были повешены, сто двадцать - сосланы в Сибирь в каторжные работы. Новое царствование началось под знаком политического террора: Россия была отдана в руки политической тайной полиции: учрежденная машина сыска и подавления - третье отделение канцелярии императора и жандармский корпус - представляли как бы глазок в камере, через который царь наблюдал за заключенной Россией. Место грубого и малограмотного Аракчеева заняли более цивилизованные, более образованные, более светские Бенкендорф и его помощник Дубельт. Аракчеев опирался на палку, правил окриком и зуботычиной - Бенкендорф создал армию шпионов, ввел донос в быт. Если декабристы стремились поднять общественную нравственность, то Бенкендорф и Николай I сознательно развращали общество, убивали в нем стыд, преследовали личную независимость и независимость мнений как политическое преступление.

Однако остановить течение жизни невозможно. Николай I видел свою - как он считал, божественную - миссию в том, чтобы "подморозить" Россию и остановить развитие духа свободы во всей Европе. Он стремился подменить жизнь циркулярами, а государственных людей - безликими карьеристами, которые бы помогали ему, обманывая самого себя, создавать декорацию мощной и процветающей России. Историческое отрезвление, как известно, было горьким.

Но в обществе зрели здоровые силы. Вся мощь национальной жизни сосредоточилась в это время в литературе.

Такова была эпоха Пушкина.