VIVOS VOCO: А.Е. Шапошников, "Тюремные библиотеки: история и современность"

ТЮРЕМНЫЕ БИБЛИОТЕКИ:
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

А. Е. Шапошников

Александр Евгеньевич Шапошников - д.п.н., проф. каф. библиотековедения Моск. гос. ун-та культуры

В России свыше 1 млн. 50 тыс. человек находятся в местах лишения свободы [1] Это не только осужденные, но и те, кто ожидают приговора (последняя категория составляет около трети заключенных). Эти люди нуждаются в книгах и библиотечном обслуживании не в меньшей (а возможно, даже и в большей) степени, чем остальные граждане. Чтение и библиотека в глазах арестанта - осколок прежней, свободной жизни, источник интересной информации, благодатное отвлечение от тяжелой действительности, средство творческой самореализации. По данным отдельных исследований, не менее 80% арестантов пользуются библиотекой следственного изолятора [2] и 25-28% - в колонии [3], что открывает и определенные возможности социализирующего и воспитательного воздействия.

Долгие годы работа тюремных библиотек рассматривалась как тема узковедомственная и была фактически закрыта для исследователей "со стороны". Лишь с 1995 г. в библиотечной печати появляются публикации по истории библиотечного обслуживания в тюрьмах (С.Н. Ивашкина, В.Г. Шейпака), о специфике работы с читателями в исправительных учреждениях (А.А. Таращенко), о практической и методической помощи библиотекам ИТУ, оказываемой юношескими библиотеками (Л. Петровой) и др. В этом русле написана и данная статья, в которой содержится попытка проследить исторический путь развития тюремных библиотек.

С древнейших времен главное назначение тюрьмы состояло в том, чтобы изолировать преступника, сохранить его до суда и вынесения приговора, а затем тюрьма освобождалась от своего постояльца (его казнили, ссылали на каторгу или отпускали на волю, в зависимости от решения судей). Историки отмечают, что состояние тюрем на протяжении многих веков было самое ужасное, в них наблюдалось смешение обвиняемых и осужденных, мужчин и женщин, детей и взрослых, здоровых и душевнобольных; нигде государство не брало на себя забот о прокормлении арестантов, и малоимущие были вынуждены кормиться милостынею, для сбора которой их со стражей отпускали в город. Ни о каком воспитательном воздействии на заключенных тюремщики не думали. И только в XVIII столетии, когда началась борьба против смертной казни и телесных наказаний, была выдвинута идея об исправлении преступника. Тюрьмы и тюремные библиотеки, по замыслу их устроителей, должны были служить целям нравственного перевоспитания заключенных.

В 1786 г. в США была устроена одиночная тюрьма (в Пенсильвании), режим которой рассматривался как образцовый. Своим устройством она должна была помочь арестанту раскаяться. Весь ужас одиночного заключения хорошо передал в своих "Американских заметках" Ч. Диккенс, посетивший эту тюрьму в 1842 г. ("...тут такие страдания, всю глубину которых могут измерить лишь сами страдальцы и на которые ни один человек не вправе обрекать себе подобных"). Ему была предоставлена возможность поговорить с каждым заключенным, в том числе и с четырьмя женщинами. Описывая жизнь одного заключенного, Ч. Диккенс замечает: "У него есть Библия, грифельная доска и карандаш; при соблюдении определенных условий ему дают и другие специально подобранные книги, а также перо, чернила и бумагу" [4]. Небольшие книжные собрания (900 - 1000 названий книг) стали появляться и в других американских тюрьмах с одиночным режимом.

Не только в США, но и в европейских странах в первой половине XIX в. строились тюрьмы, рассчитанные на одиночный режим заключения, якобы гарантирующий перевоспитание преступника. Узников помещали в камеры, где был верстак, койка и Библия. Если они работали в общем помещении, то соблюдалось строжайшее молчание. Однако идеи одиночного заключения, сулящие "излечение" преступников от их преступных наклонностей, оказались, к сожалению, иллюзорными. В связи с ростом случаев помешательства в эту систему были внесены существенные коррективы, предусматривавшие не только совместные прогулки, но и более свободное пользование книгами (не только религиозно-нравственной литературой).

В 1876 г. в штате Нью-Йорк близ г. Эльмиры была открыта особая тюрьма - реформаторий, по образцу которого стали открываться и другие реформаторий - в них все, казалось бы, было рассчитано на исправление преступников. В реформаториях широко практиковалось досрочное освобождение, если администрация признала заключенного исправившимся. В них были созданы хорошие библиотеки (до 90 000 книговыдач в год при фонде до 12 000 т.). Внутри зданий были расположены камеры заключенных, помещения для собраний, классы для занятий, мастерские, столовые - все они были хорошо обставлены, в некоторых случаях с претензией на уют. Заключенным предоставлялась возможность организовывать клубы, научные общества, литературные и музыкальные кружки, религиозные ассоциации. Однако пребывание в этих "золотых клетках" оставалось тяжким испытанием. Широко практиковались дисциплинарные наказания: ограничение пищи, лишение права переписки, телесные наказания. Тяжесть положения усугублялась тем, что арестанты не знали дня своего освобождения.

Знаменателен факт, что в России книги в камерах заключенных появились почти одновременно с соответствующей практикой в США и западноевропейских странах, причем создание библиотек объяснялось не столько воспитательными целями, сколько стремлением проявить милосердие ("для умаления в содержавших неразлучной с их положением скуки"). Одним из сторонников гуманного отношения к заключенным был Ф.П. Гааз (1780-1853), который в качестве тюремного врача заботился не только о сохранении здоровья, но и о духовной пище людей, усердно хлопотал о раздаче арестантам книг духовно-нравственного содержания, лично снабжал их книгами.

Еще до создания официальных инструкций книги в камерах заключенных были не таким уж редким явлением. Так, когда А. Грибовский, бывший статс-секретарь Екатерины II, попал в Алексеевский равелин (в 1798 г.), то благоволивший к нему генерал-прокурор князь Куракин (который и отвез его в крепость) на следующий же день заключения передал в камеру "один номер газеты, скрипку, книги и три изрядные блюда" [5].

В 1804 было принято Положение о должности смотрителя тюремного замка в Москве. В инструкции упоминается возможность чтения религиозных книг. Из инструкции 1812 г. видно, что в Алексеевском равелине была библиотека и смотритель мог выдавать русские, французские и немецкие книги по выбору заключенных [6]. Впрочем, М.Н. Гернет высказывает сомнение в продолжительности существования этой первой тюремной библиотеки в России, поскольку в 1818 г. Министерство полиции снова предписывает завести при равелине библиотеку и обещает прислать книги. Созданию библиотеки способствовали сами заключенные.

19 июля 1819 г. было дано разрешение на открытие в Санкт-Петербурге "Попечительного о тюрьмах общества". Проект его устава трижды находился на рассмотрении у Александра I, вносившего в него свои исправления. В Уставе отмечается необходимость религиозного воздействия на заключенных. Предписывалось совершать церковные службы, проводить воскресные и праздничные дни "в благочестивых чтениях, беседах и молитвах". Впервые правительство заговорило о библиотеках в местах заключения, но ограничивало подбор литературы для них книгами Священного Писания и духовного содержания.

Члены "Попечительного о тюрьмах общества" выступали в роли чтецов, раздатчиков евангелий, инициаторов душеспасительных бесед. Оберполицмейстер Гладков, уже будучи президентом Общества, раздавал арестантам экземпляры книжечки, написанной его дочерью, камер-фрейлиной императрицы ("Занятие в часы приятные", 1822), в которой давались советы, относящиеся к углублению заключенных в религиозные размышления.

В 1839 г. принимается "Особое положение об исправительном заведении в Санкт-Петербурге". Особенностью режима в этом заведении было требование проводить время за работой или молитвой или чтением книг, особенно религиозных. Прямо запрещались "повести, сказки, романы, театральные сочинения", независимо от того, кто являлся их автором.

Ограничение круга чтения заключенных изданиями исключительно религиозного характера, какими бы благими соображениями оно не было вызвано, производило гнетущее впечатление на узников. Много лет не давали никаких книг, кроме Библии, декабристу Батенькову, содержавшемуся в Петропавловской крепости. В 1845 г. комендант крепости передал шефу жандармов графу Орлову просьбу Батенькова о разрешении выписать ему журнал "Отечественные записки", "Литературную газету", "Русский инвалид" и "Журнал Министерства внутренних дел". Просьба Батенькова мотивировалась тем, что он прочел уже по нескольку раз книги, выдававшиеся ему комендантом, а Библию прочел уже свыше ста раз, из журналов же получал только "Христианское чтение". Эта просьба была удовлетворена, поскольку "арестант этот в особенности заслуживает попечения о нем тихим, кротким поведением и примерной покорностью" [7].

В течение первой половины XIX в. тюремные библиотеки представляли собой небольшие собрания книг духовно-нравственного содержания, однако имелись они далеко не в каждом месте заключения. Но на их отсутствие уже обращали внимание. Так, например, в отчете ревизора Танеева 1828 г. о состоянии тюрем на пути от Одессы до Петербурга отмечается: "Библиотек нет". Известно, что тюремные библиотеки существовали в Пензе с 1801 г., в Харькове с 1839 г.

Во второй половине XIX в. в тюремные библиотеки все чаще допускались книги светского содержания - научная и художественная литература. Представление о составе тюремной библиотеки середины 60-х годов дает опись библиотеки Алексеевского равелина за 1864 г. [8]. Она начинается с перечня книг духовного содержания (38 названий, 200 экз.). Здесь были четьи-минеи, часословы, катехизисы, библии на русском, французском и немецком языках, жития святых, путешествия по святым местам, псалтыри и др. Помимо книг религиозного содержания в библиотеке Алексеевского равелина оказались сочинения Пушкина, Дельвига, Карамзина, Достоевского, Грибоедова, Диккенса, Полежаева, Аксакова и писателей XVIII в. - Сумарокова, Озерова, Фонвизина, Кантемира и др., всего 26 названий. Сравнительно бедно была представлена историческая литература (11 названий), книги научного содержания, периодика. Всего в библиотеке насчитывалось 74 названия (144 экз.) книг на русском языке, кроме религиозных. В описи представлены также книги на немецком языке (28), на французском (105), английском (4), латинском (2) и еврейском (1). Слабое удовлетворение находил очень развитый в одиночных тюрьмах спрос на учебники иностранных языков и на словари (5). В библиотеке оказались также "Новейшие начертания о шахматной игре" Бурдоне (2).

Случайный состав библиотеки не позволял заключенным заниматься углубленным изучением каких-либо вопросов. Только разрешение получать собственные или взятые из публичных библиотек книги помогало арестантам, дало, например, возможность Д.И. Писареву, Н.Г. Чернышевскому и Н.В. Шелгунову вести литературную работу в крепости. Так, в камере Н.Г. Чернышевского находились произведения не менее 25 писателей [9]. Д.И. Писарев написал в одиночной камере свои лучшие статьи. Сообщая матери о чтении книг из тюремной библиотеки, он добавлял, что охотно читает беллетристику, так как такая литература знакомит с жизнью людей: "Когда не сталкиваешься с людьми, тогда хочется, по крайней мере, читать об них, как они там живут, хлопочут, спорят, влюбляются и так далее" [10].

Вероятно, нахождение в числе заключенных в равелине нескольких видных писателей заставило коменданта крепости задуматься о комплектовании библиотеки. В ноябре 1865 г. он обратился к шефу жандармов с просьбой о закупке книг, ссылаясь на неудовлетворительное состояние библиотеки. В списке стояли имена таких писателей, как Шлоссер, Гервинус, Соловьев, Устрялов, Костомаров, Бокль, Гумбольд, Риттер и др. (всего 61 название). Прошло больше года, а ответа не приходило. Тогда комендант заказал книги на собственные средства.

Многие арестанты, покидая тюрьму, дарили свои книги библиотеке (Шелгунов, Серно-Соловьевич, Ветошников и др.). Так, Шелгунов оставил для библиотеки 4 тома Диккенса и 12 книг журнала "Русское слово" за 1863-1864 гг., в котором печатались его статьи.

В 60-е годы XIX в. были открыты первые библиотеки в тюрьмах четырех губерний, в 70-е годы - в отдельных тюрьмах десяти губерний. Особенно быстро росло число тюремных библиотек в последнее десятилетие XIX в.

В 60-е и 70-е годы заключенные могли пользоваться довольно широким кругом литературных произведений, включая и книги научного содержания. В каталоге библиотеки Алексеевского равелина 1884 г. были представлены сочинения наиболее известных русских и иностранных авторов. Довольно полно была подобрана художественная литература. Так, имелись собрания сочинений Байрона, Гете, Шиллера, Диккенса, Шпильгагена, Писемского, Мордовцева, Л. Толстого, Шекспира, Григоровича, Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Островского, Достоевского, Крестовского, Майкова, Потехина, Печерского, Станюковича, Глеба Успенского и др. Были сочинения Белинского и Добролюбова. В каталоге указаны многие книги по истории, в том числе труды Соловьева, Шлоссера, Вебера, Гервинуса, Дрэпера, Маколея и др. Представлены книги по географии, ботанике, физиологии, математике и другим отраслям знания. В библиотеке оказались и выпуски "Курса уголовного права" профессора Таганцева (1867 г.). Часть фонда составляла религиозная литература. Всего были указаны 435 названий книг на русском языке (книги религиозного содержания в нескольких экземплярах) и 175 - на иностранных.

"Правила содержания политических арестантов в губерниях и уездных замках и пересыльных тюрьмах" (1886) внесли ограничения в чтение книг политзаключенными: допускались книги "лишь серьезного и научного содержания", а приговоренные к каторжным работам могли пользоваться только книгами духовно-нравственного содержания. Чтение газет и журналов запрещалось.

В конце XIX - начала XX в. как на Западе, так и в России наблюдалось довольно интенсивное развитие тюремных библиотек. В тюрьмах США появились штатные должности библиотекарей. Одним из первых тюремных библиотекарей была Мириам Е. Карей (с 1907 г.). В 1911 в рамках Американской библиотечной ассоциации был создан Комитет библиотек в федеральных тюрьмах.

В России в начале XX в. число заключенных увеличилось (в 1902 г. среднее ежедневное число заключенных составляло 89 889, в 1915 г. - 156 738 чел.). В связи с открытием новых тюрем соответственно увеличивается и количество тюремных библиотек. В 432-х из 652 тюрем, подавших отчеты в 1904 г., имелись библиотеки. Наибольшее число библиотек (15) оказалось в Харьковской губернии, но в некоторых окраинных губерниях и областях (Сибирь, Кавказ) тюремные библиотеки вообще отсутствовали.

По количеству книг на первом месте стояла библиотека Дома предварительного заключения в Санкт-Петербурге (7316 т.), следом за ней шли библиотеки, содержавшие 2-3 тыс. книг. В среднем на одну библиотеку приходилось 308 книг. 10% всех библиотек состояли исключительно из религиозных книг.

В условиях нараставшего революционного движения правительство принимало меры, направленные на то, чтобы не допустить в тюремные библиотеки книги "вредные в государственном и религиозном отношении". Циркуляры Главного тюремного управления предписывали изымать у заключенных книги "революционного содержания", проверить библиотеки и изъять из них все неподходящие книги. В то же время ГТУ предлагало пополнить библиотеки литературой о доме Романовых, устраивать "нравственные беседы" о вреде пьянства и приобрести в библиотеки соответствующую литературу.

Охранительные тенденции прослеживаются в Общей тюремной инструкции от 28 декабря 1915 г. (она применялась с 1 марта 1912 г.). Инструкция отводила в тюрьмах большую роль православному духовенству. Священник вместе с учителем тюремной школы должен был руководить библиотекой. Инструкция оставляла в силе предписание 1891 г. о выдаче периодических изданий заключенным лишь по истечении одного года после их выхода в свет. Книги, даже прошедшие цензуру, могли поступать в тюремную библиотеку лишь с разрешения тюремного инспектора. В устраиваемых для арестантов чтениях и беседах запрещалось "касаться событий текущей политической и общественной жизни".

Примечательным явлением было составление рекомендательных списков, алфавитных указателей и примерных каталогов для тюремных библиотек. Еще в 1882 г. Главное тюремное управление обратилось в Комитет грамотности с просьбой о присылке ему каталога книг для тюремных библиотек. В ответ был получен список из 122 названий (на сумму в 33 р. 45 к.). Почти 25% в нем составляли книги религиозного содержания, однако в каталог были включены и рассказы Григоровича, Толстого, Гоголя, Тургенева. Были разделы по географии, истории, гигиене и естественным наукам. В 1910 г. был издан Примерный каталог для тюремных библиотек, призванный помочь формированию их фондов.

Проблемы тюремных библиотек обсуждались на II Всероссийском съезде тюремных деятелей, который приходил в Санкт-Петербурге с 27 февраля по 7 марта 1914 г. В частности обсуждался вопрос: "На кого должно быть возложено и на каких основаниях заведывание тюремною библиотекою, выбор книг и передача их для чтения арестантам?" Съезд признал желательным возлагать непосредственное заведывание библиотекой, выдачу и просмотр книг исключительно на одно из лиц тюремного персонала. Однако с разрешения тюремного инспектора допускалось привлечение для этой цели и посторонних лиц (в случаях, когда требовалась известная специальная подготовка). Было обращено также внимание на составление и издание списков книг, рекомендованных для тюремных библиотек, и на их финансирование. Съезд признал возможным разрешить заключенным научные : занятия в свободное от работы время, а по разрешению начальника тюрьмы - и в течение рабочих часов. Камнем преткновения оказался вопрос о пользовании книгами и пособиями, составленными на непонятном для тюремной администрации языке. Такие занятия разрешались только при условии экспертизы, проведенной "благонадежным" с точки зрения тюремного инспектора лицом, владеющем этим языком.

История тюрьмы знает случаи жестокого обращения с заключенными, когда их доводили до грани сумасшествия, отказав в выдаче книг. Отстаивая свое право на чтение, заключенные объявляли голодовки, старались всячески обходить стеснительные узаконения. В то же время общественное умонастроение было таково, что сами тюремщики зачастую шли на различные послабления арестантам. Вот что, например, пишет в автобиографии Буланова-Трубникова о своем заключении в Бутырской тюрьме (1883 г.):

"Порядки в Бутырках тогда царили патриархальные. Сам смотритель почти не показывался, а его помощник, добродушный старичок, делал для политических все возможное, за что при отбытии партии его отдаривали в складчину. Одиночки не запирались, внутри стражи не было и, например, мы, женщины, сидевшие в Пугачевской башне, свободно ходили в ней и могли сообщаться между собой. Помощник смотрителя доставал нам все газеты и журналы, вплоть до нелегальных" [11].

Идиллические картины пребывания в Доме предварительного заключения рисует в своих воспоминаниях П.Н. Милюков:

"Жена приходила на регулярные свидания, присылала пищу и приносила новости. Друзья по-прежнему снабжали сладостями. Семья Мякотиных приносила мои любимые нарциссы. Помимо книг из тюремной библиотеки, я продолжал, по-прежнему же, получать из своей собственной библиотеки и из Публичной все, что было нужно; я продолжал обрабатывать третий том «Очерков» ... Начальник тюрьмы проявлял все признаки либерализма. Меня он познакомил с тюремными порядками и обсуждал со мной, как организовать труд тюремных сидельцев, их развлечения и библиотечное дело... жена свободно передавала мне последние листки нелегальной литературы" [12].

Для многих заключенных тюрьма стала своеобразным университетом, в котором они прочитали столько книг, сколько не прочитали, будучи на свободе. Находясь в Петропавловской крепости, П.А. Кропоткин занимался изучением истории России, писал труды, предназначенные для Географического общества. Он не только пользовался книгами из тюремной библиотеки, но и выписывал литературу из "великолепной" библиотеки Академии наук и библиотеки Черкасова [13]. "По целому тому в сутки" читал в Доме предварительного заключения Н.А. Морозов. Пробыв 25 лет в одиночном заключении, он вышел на свободу крупным ученым, труды которого получили мировое признание. Узник Петропавловской и Шлиссельбургской крепостей, он продемонстрировал исключительную выдержку и во время заточения в Двинскую крепость (1911 г.), где изучил древнееврейский язык с целью исследования старозаветной Библии и написал четыре тома "Повестей моей жизни" [14].

Условия содержания арестантов резко изменились к худшему после Октябрьского переворота. Для них были запрещены, за редкими исключениями, передачи книг, пользование публичными библиотеками. Тем не менее тюремные библиотеки продолжали существовать. В число их читателей нередко попадали и те, кто подвергался репрессиям при царизме. Заключенные в "Социалистическом корпусе" Бутырской тюрьмы могли еще пользоваться богатой тюремной библиотекой, оставшейся с дореволюционных времен. Там, судя по воспоминаниями Б.А. Бабиной, относящимся к 1922 г., был даже "клуб" ("красный уголок"), в котором имелись шахматы, шашки, лежали свежие газеты и журналы (в том числе "Социалистический вестник").

"Тюремная библиотека была тогда еще очень богатой, так как по традиции, установившейся с далеких дореволюционных времен, каждый освобождающийся оставлял в тюрьме все книги, кроме специально ему самому необходимых. В «клубе» можно было спокойно читать и заниматься, что многие и делали" [15].

Парадоксально, что в тюремных библиотеках можно было найти книги, исключенные из фондов массовых библиотек. О "запрещенных на воле книгах , которые находились в библиотеках московских тюрем, пишут Улановские [16]. По свидетельству А.И. Солженицына ("Архипелаг ГУЛАГ"), в библиотеке тюрьмы НКВД на Лубянке заключенные могли читать произведения Замятина, Пильняка, П. Романова и любой том из полного собрания сочинений Мережковского [17]. Наличие таких книг в тюремных библиотеках подтверждает и О. Волин:

"Библиотека во Владимире была чудесная прежде всего тем, что по ведомственным причинам ее практически не касались изъятия «устаревшей литературы» во все 30-40-е годы. Я там наслаждался, словно попал в спецхран, и известны случаи, когда умудренные лагерники специально устраивались «попасть во Владимир», дабы заниматься" [18].

Однако позднее "сомнительная" литература была все же изъята. Уже не нашла "запрещенной" литературы в тюремной библиотеке Лефортова Л. Богораз:

"Я слышала от прежних "сидельцев", что в Лефортове замечательная библиотека, составленная из "конфискованных" книг (думаю, что это еще одна тюремная легенда)" [19].

В лагерях были культурно-воспитательные части, в которых велась и библиотечная работа. Еще в 20-е годы предпринимались попытки создать систему повышения уровня политических знаний осужденных. В 1927 г. была разработана программа для занятий кружков политграмоты в местах заключения (18 занятий-бесед). В качестве лекторов могли выступать сами заключенные. В дальнейшем было признано, что политическим образованием должны заниматься штатные учителя-воспитатели. В сталинских лагерях такие политзанятия практически были исключены. Возобновились они в 1961 г. С 1990 г. была введена новая организационная форма занятий с осужденными - постоянно действующий семинар социально-правовых знаний. Для проведения занятий использовались читальные залы библиотек, комнаты воспитательной работы, клубы. В библиотеках оформлялись уголки в помощь слушателям этих семинаров. Заключенные стремились использовать библиотеки в рекреакционных и самообразовательных целях.

Вплоть до недавнего времени тюремные библиотеки находились вне поля зрения библиотековедов, их контакты с другими библиотеками имели ограниченный характер. В 1966 г. была создана Государственная республиканская юношеская библиотека РСФСР (ныне РГЮБ), призванная оказывать организационную и методическую помощь всем библиотекам, работающим с молодежью, в сферу ее методического воздействия были включены и библиотеки системы МВД. В дальнейшем многие сотрудники юношеских библиотек были награждены почетными грамотами МВД за проделанную работу, а наиболее активные -значками МВД СССР "За культурное шефство над органами внутренних дел" и памятными медалями "Лучшему наставнику молодежи".

В настоящее время юношеские библиотеки приступили к выполнению некоторых реабилитационных функций, ориентируясь на обслуживание инвалидов, подростков, запущенных в социальном отношении, воспитанников специнтернатов, воспитательно-трудовых учреждений. Работники наиболее "продвинутых" в этом отношении библиотек принимают участие в организации смотров-конкурсов библиотек и клубов ИТУ, в проведении совещаний по различным проблемам организации досуга заключенных. Учитывая то, что значительную часть подследственных и осужденных составляют подростки до 18 лет (по данным на 1996 г., число несовершеннолетних осужденных составило 121 тыс. чел.), юношеские библиотеки стремятся оказывать конкретную помощь работникам отделов по воспитательной работе ИТУ - выезжают в колонии и проводят там различные тематические, поэтические, конкурсно-развлекательные мероприятия, привлекая к участию осужденных (вся эта работа ведется на основе договора, который заключается по просьбе ИТУ) [20].

Сейчас в ведение Министерства юстиции (не так давно все это "принадлежало" МВД) входит: 731 исправительная колония, 191 следственный изолятор, 63 воспитательные колонии для несовершеннолетних. Соответственно можно выделить следующие виды тюремных библиотек - следственных изоляторов, исправительно-трудовых колоний, воспитательных колоний. Все они имеют сходные функции и задачи, но отличаются условиями своей работы.

По состоянию на 1 августа 1998 г. 720 тыс. заключенных находились в колониях, 260 тыс. - в СИЗО и 20 тыс. - в ВК. По количеству заключенных на 100 000 жителей наша страна занимает первое место в мире (в мировом масштабе средний показатель, по данным группы Надзора за соблюдением прав человека в США, составляет 106 заключенных на каждые 100 000 жителей, а в России этот показатель равен 690) [21], поэтому исключительное значение приобретает проблема профилактики и снижения уровня преступности.

Характерная особенность деятельности библиотек в местах лишения свободы заключается в том, что она осуществляется с целью исправления преступников (отсюда тот интерес, который проявляют работники тюремных библиотек к педагогике чтения, к библиотерапии). Однако существующая ныне пенитенциарная система в должной мере не соответствует этой цели, что не может не откладывать отпечаток и на деятельность тюремных библиотек. На Западе всячески стараются уменьшить вред, причиняемый пребыванием в тюрьме. Заключенным помогают поддерживать связь с семьей, приобретать полезные профессии и учат отдавать предпочтение ценностям внешнего, а не тюремного мира. В нашей стране на это обращают недостаточное внимание, хотя закон от 12 июня 1992 г. существенно расширил права осужденных, которые теперь могут встречаться со служителями культа, пользоваться религиозной литературой. Работники тюремных библиотек сталкиваются со многими сложными проблемами, связанными, например, с недостаточным финансированием, с перенаселением камер и т.д.

Чтение как вид умственной деятельности предполагает наличие элементарных удобств, поэтому скученность в камерах отнюдь не располагает к продуктивному чтению. В марте 1996 г. в четырех самых крупных изоляторах Москвы, рассчитанных на 10 060 мест, содержалось 20 850 заключенных [22]. Из-за этого заключенным приходилось спать по очереди. Помимо скученности появился и такой отвлекающий момент, как просмотр телепередач.

Библиотеки ИТУ, хотя и являются ведомственными, по своему типу приближаются к обычным массовым библиотекам. Как и массовые библиотеки, они располагают универсальным составом фондов, формируемых с учетом информационных потребностей заключенных. Как правило, в фонде преобладает художественная литература. Это детективы, фантастика, исторические романы, приключенческая литература, триллеры. В каждой библиотеке имеются произведения классических русских и зарубежных авторов, современная проза и поэзия.

Библиотекари поставлены перед сложной дилеммой: приобретать или не приобретать книги, проникнутые смакованием преступлений, любовных переживаний, нагнетанием ужасов. Если приобретать, то не будет ли это потворством низменным чувствами и инстинктам? С другой стороны, именно "крутые" детективы, любовные романы, мистика и "ужастики" составляют значительную часть популярной книжной продукции. Даже если не давать в руки заключенных этих книг, то по телевидению они могут увидеть сюжеты, оставляющие далеко позади самые кровожадные описания. Очевидно, правы те библиотекари, которые не отказываются от приобретения таких книг, но в то же время стараются переключить внимание читателей на социально значимую, полезную литературу, на произведения, несущие в себе гуманизм и справедливость.

К особенностям фонда библиотек ИТУ относится наличие в нем юридической литературы, словарей и самоучителей иностранных языков (интерес к самостоятельному изучению иностранных языков наблюдался еще у "сидельцев" в XIX столетии). Традиционным является также интерес заключенных к периодическим изданиям.

Раньше священнослужителям запрещалось посещать колонии. Осужденным не разрешалось даже иметь предметы культа (нательные крестики, четки и т.п.). Не было в колониях и религиозной литературы. Сейчас эти ограничения сняты. Разрешено отправление религиозных обрядов. В некоторых колониях построены церкви. Все это отразилось и на деятельности библиотек, которые стали получать (в виде пожертвований от различных церквей) и приобретать религиозно-нравственную литературу. Так, в библиотеке ИЗ 48/1 (г. Москва) оказалась Библия, книги богословского содержания (например, А. Меня), Коран, журналы баптистов, евангелистов.

Технология библиотечного обслуживания в тюремной библиотеке довольно специфична. Здесь контакты библиотекарей с читателями ограничены (особенно в следственных изоляторах). Само обслуживание часто производится заочно. Возможность заказать литературу (по каталогу, списку) предоставляется заключенным в СИЗО один раз в десять дней (литература также выдается на десять дней). Тщательно прослеживается путь книги (ведется "карточка учета движения книги", на которой отмечаются фамилии заключенных, даты выдачи и возврата, кто проверил книгу). Сданные читателями книги проверяются на предмет целостности страниц, наличия помарок, подчеркиваний, чтобы не допустить распространения какой-либо информации.

Состав читателей в библиотеках ИТУ, по наблюдениям библиотекарей, разнообразен: рецидивисты (это отмечается на индивидуальной камерной карточке заключенного) и те, которые ранее не были судимы; интеллектуалы и люди малообразованные, с примитивными читательскими интересами, чье развитие и социально-психологические особенности получили адекватное отражение в тематикз и лексике тюремного фольклора (его интересный анализ провела А.А. Таращенко, в свое время на тюремный фольклор обратил внимание В.В. Крестовский). Там, где библиотекари контактируют с осужденными, исключительное значение приобретает этика общения, умелый индивидуальный подход.

Значительный интерес представляют результаты исследования, проведенного сотрудниками отдела социологических и психологических исследований Российской государственной юношеской библиотеки в июле-декабре 1999 г. по согласованию с руководством Икшанской воспитательной колонии (Московская область). Была опрошена треть всех осужденных (170 чел.). Исследовательская группа (Л.С. Бахурина, А.В. Янков, при участии М.М. Самохиной и других сотрудников отдела) стремилась не только изучить читательские характеристики отбывающих наказание юношей, но и способствовать формированию у них положительной установки на читательскую деятельность, стимулировать интерес к библиотеке, что нашло отражение в выборе круга предложенных вопросов и в подборе вариантов ответов. Примечательно, что более 60% опрошенных хотели бы учиться дальше, считают, что образование им нужно. Большинство опрошенных продемонстрировало положительное ("уважительное") отношение к чтению. Для подавляющего большинства респондентов чтение - прежде всего источник интересной информации. Но более половины отметили важность и деловой его функции. На вопрос "А вообще Вы любите читать?" утвердительно ответили почти 60% опрошенных. Почти две трети опрошенных уверены, что чтение может помочь в жизни.

Полученные сотрудниками РГЮБ данные позволяют составить представление о читательских запросах и информационных потребностях респондентов. На первом месте оказывается потребность в получении философских представлений: почти половина опрошенных хотели бы почитать "о смысле жизни". Интерес к религиозной проблематике также велик - о Боге, о святых, о том, как научиться молитве, хотели бы узнать четверть респондентов.

Это исследование показало, что информационные, культурные, духовные потребности воспитанников колонии по всей структуре и содержанию близки к потребностям "благополучной" молодежи. Они хотели бы видеть в библиотеке фантастику, приключенческую литературу, детективы, литературу по психологии, "жизненные книги". Были названы также романы, мелодрамы, сказки, религиозная, историческая литература, книги о семье, спорте, сексе, животных, книги серии "Сделай сам", новые журналы, газеты и др. Фактически этот перечень отражает все функции чтения и характерен для круга чтения молодежи в целом. И все же исследователям удалось выявить некоторые специфические черты. Очевидно, не случайно многие респонденты отмечали, что в книгах они ищут ответы на вопросы: "как сделать, чтобы тебя уважали и с тобой считались", "как стать сильным и независимым человеком" (в условиях колонии такого рода проблемы имеют особую, специфическую значимость).

Значительные успехи в библиотечном обслуживании заключенных достигнуты за рубежом. Еще в 1932 г. в США издан "Справочник тюремного библиотекаря", а в 1943-1944 гг. были одобрены стандарты для библиотек в тюрьмах для взрослых и исправительных учреждениях для малолетних преступников.

Одним из впечатляющих результатов деятельности библиотек во многих исправительных учреждениях США является то, что заключенные тянутся к книге. Они могут пользоваться телевизорами и магнитофонами, но, как отмечают библиотекари, среди них есть и читатели, любители приключенческой литературы, мистерий и научной фантастики. Заключенные покупают довольно много книг и на свои собственные средства.

В целом для зарубежного библиотековедения характерно признание общественной значимости работы библиотек в тюрьмах. Существует потребность в более тесном сотрудничестве работников тюремных библиотек на международном уровне. На одном из заседаний Секции библиотек, обслуживающих лиц с ограниченными возможностями пользования библиотекой, во время 51-й Генеральной конференции и сессии Совета ИФЛА (Чикаго, 1985) была сформирована Рабочая группа по библиотечному обслуживанию в тюрьмах. С этого времени обмен опытом и изучение конкретных вопросов деятельности тюремных библиотек находятся в центре внимания этой международной организации.

В одной книге, написанной человеком, значительную часть своей жизни проведшим на тюремных нарах, есть такие строчки:

С человеком случилось горе,
И чтоб разум его не сгорел,
Разрешите ему помечтать,
Разрешите мне книги читать [23].

Библиотеки в тюрьмах, действительно, выполняют важную гуманную миссию. Они помогают людям, оказавшимся в заключении, выдержать выпавшие на их долю испытания, содействуют исправлению и перевоспитанию осужденных к лишению свободы, их духовному возрождению. Распространение принципов гласности на работу библиотек в местах заключения, снятие барьеров в использовании ведомственных архивов и литературы "для служебного пользования" может открыть неисчерпаемые возможности для разработки этой темы.

Литература

1. Игнатьев Р. Заключенных передают Минюсту // Социальная защита. 1997. № 8. С. 76.

2. Таращенко А.А. Специфика работы с читателями исправительных учреждений // Науч. и техн. б-ки. 1997. № 5. С. 46.

3. Отношение осужденных, отбывающих наказание в Икшанской воспитательной колонии, к книге, чтению и библиотеке: Отчет об исследовании / РГЮБ. М., 2000. С. 15.

4. Диккенс Ч. Собр. соч.: В 30 т. М., 1957. Т. 9. С. 128.

5. Грибовский А. Записки о императрице Екатерине Великой. М„ 1989. С. 90.

6. Гернет М.Н. История царской тюрьмы: В 5 т. 3-е изд. М, 1960. Т. 1. С. 215.

7. Там же. С. 166.

8. Там же. С. 260-261.

9. Там же. С. 271.

10. Там же. С. 255.

11. Деятели СССР и революционного движения России: Энциклопед. слов. Гранат. М., 989. С. 33.

12. Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 1. С. 215, 307.

13. Кропоткин П.А. Записки революционера. М., 1988. С. 323.

14. Деятели СССР и революционного движения России: Энциклопед. слов. Гранат. С. 169-172.

15. Бабина Б.А. Февраль 1922 // Минувшее: Ист. альм. М., 1990. № 2. С. 19.

16. Улановские Н. и М. История одной семьи. М„ 1994. С. 272.

17. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956: Опыт худож. исслед. М., 1990. Кн. 1/2. С. 209.

18. Волин О. С бериевцами во Владимирской тюрьме // Минувшее: Ист. альм. М., 1992. № 7. С. 366.

19. Богораз Л.И. Из воспоминаний // Минувшее. Ист. альм. М., 1990. № 2. С. 96.

20. Петрова Л. Подросток попал в беду, кто ему поможет? // Библиотека. 1996. № 10. С. 16.

21. Досье на цензуру. 1999. № 7/8. Страна и ее заключенные. С. 57, 60, 304.

22 На одни нары в Москве приходится шесть заключенных // Моск. комсомолец. 1996. 4 апр.

23. Бессонов Н.В. Поэзия прозы. Калуга, 1997. С. 132.