Кто не знает Риву Бенер?

Экзамен
 

Пришли на экзамен пять собак.
Сидят, не знакомясь.
Четыре овчарки, пятая - так,
Помесь.

Полицейская служба - не шутка она.
Собаки - есть на то вы,
Собаки, вас призывает страна,
Будьте готовы!

Пять собак морщат лоб,
Стараются все припомнить.
Что ждет их - диплом или стоп,
Опять в питомник?

Приходит главный, худой как нож,
Длинный как волос в супе:
- Все явились? Ну что ж,
Приступим...

И приступили. Выстроясь в ряд,
Собаки, легче кошек,
Лезли на стену, прыгали в сад
Из окошек.

Вырыли воротничок
Из-под садовой скамейки
И перед каждой реял значок
На званье ищейки.

Выследили преступника
В лесу, где тот сгинул,
Своим лаяли издалека:
Приди мол.

Каждой в отдельности было дано
Задачи по две, по три.
Главный сказал: - Неплохо, но
Посмотрим.

И вот вынесли во двор
Болвана в брюках
И сказали: - Это вор,
Ну-ка!

И каждая из пяти собак,
Молясь своему богу
И помня, что это - враг,
Впивалась в болванью ногу.

Вернулись в дом. Шопот утих.
Главный сделал стойку
И сказал: - Две из них
Усвоили курс на тройку.

Двоим не вполне ясна их цель,
Но за то, что видна сноровка,
Дается им через шесть недель
Переэкзаменовка.

А пятая, эта - вот там -
Никуда не годится,
Настоящий гиппопотам,
Единица!

Но тут к столу, где лежала печать,
Подошел человек в хаки:
- Вы не правы, осмелюсь сказать,
Относительно этой собаки.

Глазомер у нее неплохой,
А зубы плохие, что ли,
И только болван, набитый трухой,
Мог не завыть от боли.

- Что такое? Ступайте вон!
Па-апрашу без защиты!
Вы сами тоже болван,
И тоже набитый!

И Главный потряс было перстом,
Но тут же на пол
Был брошен на пять с крестом
Собачьей лапой.

И второй Главный, бывший при том,
Сказал человеку в хаки:
- Мы выдадим ей диплом,
Вашей собаке.

А первый Главный, щупая бок,
Который был красен,
Кивнул (говорить он не мог),
Мол, согласен.


Баллада о рыжем Бобе
 

Бывают на свете
Несчастные дети.
Ребенок - ведь он человек.
Веснушек у Боба
Ужасно как много,
И ясно, что это навек.

Ресницы и брови
Краснее моркови,
Глаза, как желток. А лицо -
Сплошная веснушка,
Как будто кукушка
Большое снесла яйцо.

Кто зло, кто без злобы
Смеется над Бобом.
Соседская лошадь - и та,
Впрягаясь в тележку,
Скрывает усмешку
Особым движеньем хвоста.

И Боб, это зная,
Робеет, хотя и
Ни в чем остальных не глупей.
Он первый из школы
Усвоил глаголы
И нрав десятичных дробей.

Ведь как бы иначе
Решал он задачи
Для девочки с ближней скамьи
Для маленькой Дороти
С бантом на вороте,
Из буржуазной семьи.

И Дороти, ради
Ответа в тетради,
Сулит ему дружбу по гроб.
Но после урока
Домой одиноко
Уходит веснушчатый Боб.

И думает: кто же
К нему расположен,
Понятно, из тех, кто не слеп.
Как выбиться в люди,
И как же он будет
Себе зарабатывать хлеб.

И, лежа в постели,
Грустит,- неужели
Он так-таки в цирк не пойдет,
Где звери и маги,
Которые шпаги
Глотают, как мы - бутерброд...

Но как-то на крыше
Прочел он афиши,
Что фирме Дринкоутер и Грей
Нужны для рекламы
Мужчины и дамы
С веснушками, и поскорей.

Пришел он последний.
Все стулья в передней -
Все занято было сплошь, но
Напрасная проба,-
С веснушками Боба
Тягаться им было смешно.

Дринкоутер и Грей
Поглядел из дверей
На Боба и был восхищен.
Другие веснушки
Шепнули друг дружке,
Что, видно, прием прекращен.

Условия были:
Помесячно или
Полдоллара в день и еда
Из лучшей колбасной.
Спросили: «Согласны?»
И Боб им ответил, что да.

И профили Боба
По ниточке строго
В длину разделили, как флаг.
Один для контраста
Намазали пастой,
Другой же оставили так.

И стало понятно,
Что рыжие пятна
Теперь уже снега белей.
«Леченье приятно,
Образчик бесплатно
На складе Дринкоутер и Грей.

Поверьте успеху!»
И вот на потеху
Всем людям и всем лошадям,
Решимости полон,
Двухцветный пошел он
По улицам и площадям.

Пускай посторонние
Люди и кони
Смеются. Ему нипочем.
Полдоллара - это
Такая монета,
Что в цирк он пройдет богачом.

Но даже в столице -
Стотысячелицей -
Хотя и не часто, но ведь
Бывают же встречи
Такие, что лечь и -
Немедленно же умереть.

И Боб, как картофель
Отрезавший профиль
И на день продавший купцу,
С тактичной, хорошей
Соседскою лошадью
Встретился мордой к лицу.

И в сторону Бобью
Взглянув исподлобья,
Та лошадь заржала смеясь:
«Да это не Боб ли?»
И даже оглобли
Присели от хохота в грязь.
 
И Боб, уничтоженный,
Обмер до дрожи,
И профиль - не тот, а другой,
Стал розовым очень
От этой пощечины,
Данною честной ногой.

И красный, толкая
Дома и трамваи,
Срывая с одежды плакат
С различными пломбами,
Пестрою бомбой
Влетел он в аптекарский склад.

«Дринкоутер и Грей!
Пред лицом лошадей
Позорно порочить людей!
Мне денег не надо,
Нужна мне помада!
Прощайте, Дринкоутер и Грей.

Я вынесу стойко
Хоть голод, какой кол-
басою меня ни корми!»
И с гордой осанкой,
Без денег, но с банкой
Боб вышел и хлопнул дверьми.

Судьба - лотерея:
Дринкоутер и Грея
Скосили плохие дела,
А Бобу не цирк, а
Веснушечья стирка
Гораздо важнее была.

И с этого часа
Он староста класса,
Он ставит спектакли зимой.
И девочку Дороти,
Лучшую в городе,
Он провожает домой.


   А НЕ РАНО?

      Извините за невинную мистификацию. Так неожиданно - увидеть фамилию лирической поэтессы рядом с этими веселыми строками. Сейчас уже мало кто помнит ее бессмертную балладу о вобле... 
      Кстати, баллада о Бобе была задумана Верой Инбер как пародия на бездарные вирши некоего Александра Архангельского, грубо сляпанные по заказу заокеанской фирмы G&P:

О мальчике с лишаями

О, жуткая драма!
И папа и мама
Глядят на сынка, не дыша.
У Пьера, о боже!
На розовой коже
Вскочил преогромный лишай.

Как страшно и жутко!
Несчастный малютка!
Один, без тепла и еды,
Без мамы и спальни
Окончил печально -
Вступил в беспризорных ряды.

Но люди не звери.
У девочки Вэри
Глаза, как фиалки, а лоб
Такой - только глянешь,
Дышать перестанешь
И влюбишься сразу по гроб.

Чтоб Вэри понравиться,
Лечиться отправиться
Решил Пьер хотя б на денек.
Как мудро! И что же?
У Пьера на коже
Хотя бы один лишаек!

Не трудно поверить,
Что вскорости Вэри,
Сияя фиалками глаз,
Шла под руку с Пьером,
Ведь муж ей теперь он,
Зарегистрировал загс.

Умри и воскресни!
Родители! Если
У вас с лишаями дитя,
Пускай они гнойны,
Вы будьте покойны,
Прелестную повесть прочтя.


ТЕПЕРЬ МОЖНО И 


VIVOS VOCO
Октябрь 1997