|
|
© Г.М. ЩербоСУХАРЕВА БАШНЯ Исторический памятник и проблема его воссоздания Г.М. Щербо Воспроизведено по одноименному изданию (М., "Янус-К", 1997), подготовленному Институтом истории естествознания и техники РАН. Не имея технической возможности привести все иллюстрации, мы сохранили указания на них, дабы читатель знал, что он может найти в оригинале. Для удобства чтения примечания погружены в текст и выделены цветом и шрифтом.V.V.Предисловие История, как правило, лишь урывками раскрывает свои страницы, вовсе не адресованные в будущее. Поэтому для поддержания устойчивой связи времен перед исследователями возникают задачи последовательного и многоуровневого изучения процессов появления тех или иных духовных либо материальных ценностей, в том числе выдающихся сооружений.
Еще в XVIII столетии выдающийся немецкий историк и философ И.Г.Гердер заметил: "Но если времена надстраиваются друг над другом, то разве целое, разве весь человеческий род не превращается в безобразное циклопическое строение, где один сносит то, что сложил другой, где веками стоит то, что не должно было бы строиться вовсе, и где все воздвигнутое спустя всего несколько веков ломается и обращается в груду мусора и щебня и под этой грудой тем покойнее, чем неустойчивей она, живет робкое племя людей?" [1, с.9]
Это относится и к исторической застройке Москвы. Известный поэт XIX в. князь П.А.Вяземский писал: "Все знакомое, близкое и мне в Москве год от году исчезает. Москва все более исчезает. Москва все более и более становится для меня Помпеей. Для отыскания жизни, то есть того, что было жизнью для меня, я не могу ограничиваться одной внешностью: я должен делать разыскания в глубине почвы, давно уже залитой лавою минувшего" [2].
О многих сооружениях прошлого, некогда популярных, можно сказать словами крылатого французского выражения, приписываемого Наполеону Бонапарту: "Слава изнашивается". Но мы знаем и такие творения рук человеческих, которые неподвластны участи забвения. И определяют это не какие-либо авторитеты или структуры власти, а сам народ. Одним из таких сооружений является Сухарева башня. Почему? На этот вопрос дают ответ особенности места и времени постройки памятника, его выразительные архитектурные качества и уникальная историческая судьба. По формуле римских жрецов это как бы означало: "Предзнаменования благоприятны".
Но ореол славы и популярности Сухаревой башни не в полной мере увязывались с сознанием ее истории. Точные исторические знания нередко уступали место многочисленным фантастическим легендам как о самом сооружении, так и о его обитателях, при этом олицетворяя башню в виде одушевленного персонажа, принимавшего участие в судьбе Москвы.
В XIX в. исторические сведения о Сухаревой башне сообщали московские газеты, журналы, путеводители. Одной из первых была статья в "Московских губернских ведомостях" за 1855 г. [3].
Более чем через два десятилетия после этого в научном издании "Русские достопамятности" профессор Московского университета И.М.Снегирев опубликовал содержательную статью, подготовленную краеведом А.А.Мартыновым о Сухаревой башне, в которой, в частности, сообщалось о первых башенных часах над вторым ярусом [4]. В 1913 г. появилось в свет первое отдельное издание о Сухаревой башне. Его автор И.И.Фомин дает ряд любопытных исторических сведений об этом уникальном памятнике русской культуры [5].Последняя брошюра, посвященная историческому образу башни и легендам о ее обитателях, принадлежала перу известного историка Москвы П.В.Сытина [6]. Она вышла в свет в 1926 г. - всего через несколько месяцев после того, как в башне разместился городской музей. Естественно, что автор, будучи директором музея, использовал данные, полученные не только в процессе ремонтных работ. Это популярное издание было подготовлено в срочном порядке по заданию отдела Московского коммунального хозяйства (МКХ) Моссовета и содержало лишь сжатую информацию.
Заслуживает внимания то обстоятельство, что обе отдельно изданные работы о Сухаревой башне, появившиеся в качественно различных исторических условиях, были созданы по инициативе властей: в 1913 г. - по заказу Московской Городской Думы, а в 1926 г. - по поручению МКХ. Это лишний раз доказывает, что мы имеем дело с общенародной ценностью вне рамок отдельно взятой эпохи. Знаменательно, что это понимали когда-то и власти предержащие.
За последние 70 лет об этом уникальном объекте появилась информация, содержащая много нового и поучительного, особенно о последних драматических днях существования Сухаревой башни.
Известный московский архитектор М.В.Посохин, будучи главным архитектором столицы, подчеркивал, что наиболее ценной стороной развития города является жизнь его объектов в условиях исторически изменяющейся городской среды, и это важно учитывать в творческой работе градостроителей: "Есть архитектурные памятники, утрата которых воспринимается с особой горечью. Если вспомнить древние вертикальные композиции в Москве, так характерные для нее, то, конечно, прежде всего мы назовем колокольню Ивана Великого, непревзойденные по пропорциям и красоте башни Кремля, колокольню Новодевичьего монастыря, церковь в Коломенском. И обязательно Сухареву башню... Сухарева башня относится к тем памятникам, которые входят в золотой фонд московской архитектуры... Поэтому Сухареву башню следовало бы, в порядке исключения, тщательно восстановить, приблизившись к ее подлинности с тем же мастерством, с каким, например, были восстановлены дворец в Павловске под Ленинградом или Триумфальная арка в Москве" [7, с. 214].
Постановка проблемы и разработка проектов воссоздания Сухаревой башни представляют собой как бы продолжение ее биографии. Поэтому мы обязаны рассмотреть возникающие при этом узловые проблемы и пути их решения, тем более что уже накопилось немало документальных, литературных и графических материалов по этому вопросу, а также наслоились противоречия, которые следует должным образом преодолеть. Таким образом, в данной работе далекое прошлое и современные разноречивые представления по воссозданию Сухаревой башни впервые представлены в едином ряду.
* * * Автор с признательностью отмечает оказанную ему помощь в работе со стороны доктора экономических наук В.М.Орла, доктора технических наук А.В.Постникова, кандидата исторических наук С.С.Илизарова, архитектора В.П.Обросова-Серова, кандидатов технических наук В.С.Пикуля, Н.А.Дзернович, В.А.Гурикова, редактора-корректора Г.А.Фирсовой, руководителя издательства "Янус-К" Т.Г.Борисовой и сотрудников издательства В.Н.Балаболина и В.Л.Платонова.
Книга подготовлена в Информационно-аналитическом центре "Архив науки и техники" Института истории естествознания и техники им.С.И.Вавилова Российской академии наук в рамках исследовательского проекта "Москва в истории науки и техники", осуществляемого при поддержке АО "Московский комитет по науке и технологиям" Правительства города Москвы.
Развитие Москвы и рождение Сухаревой башни Башня в городе-это элемент городской структуры. Однако среда обитания людей никогда не остается неизменной, она развивается, хотя и неравномерно. Немецкий историк архитектуры З.Гидион отмечал: "Город-это выражение многообразия человеческих отношений. В своей совокупности они образуют единый организм" [8, с.50]. С древних времен наметились две основные тенденции активного вмешательства в этот организм. Как заметил профессор Сиднейского университета г.Дж.Коуэн, немало зависело от "варварского обычая многих завоевателей разрушать наиболее представительные здания и строить на их руинах свои собственные сооружения, отмечая свой триумф" [9, с.11]. Другой подход берет свое начало от Папы Римского Сикста V, который при перестройке "вечного города" считался с архитектурным наследием. "Он был достаточно мудр, чтобы заботливо включить в свой план все, что было возможно из созданного его предшественниками" [8, с.78]. В этом же направлении мыслил Н.В.Гоголь, мечтавший о роли архитектуры, радовавшей наших предков: "Пусть же она хоть отрывками является среди наших городов в таком виде, в каком она была при отжившем уже народе, чтобы при взгляде на нее осенила нас мысль о минувшей его жизни и погрузила бы нас в его быт, в его привычки и степень понимания, и вызвала бы у нас благодарность за его существование, бывшее ступенью нашего собственного возвышения" [10, с.73]. Каждое сооружение, внесшее весомый вклад в развитие города на разных исторических этапах, необходимо знать, начиная с предпосылок и условий его создания, изменений облика, взаимосвязи с окружающей средой, особенностями его эксплуатации и главными деталями выпавшей на его долю судьбы. Его историю необходимо познавать как часть жизни, посредством обращения к творчеству многих достойных людей разного времени.
Документальные и археологические сведения часто говорят о том, что крупные сооружения, сохранявшиеся на протяжении веков, имели на данном конкретном месте или поблизости своих предшественников, утраченных вследствие стихийных или социальных воздействий. Поэтому, изучая памятник архитектуры, в том числе Сухареву башню, мы обязаны заглянуть в предшествующий "исторический пласт". Только в этом случае можно осмыслить рождение памятника в контексте развития структуры городской среды и увидеть контуры всей его судьбы.
Здесь речь идет не об истории архитектуры и градостроительства, которые у нас принято отождествлять с планировочно-композиционной структурой ("градостроительное искусство"). Объектом анализа становятся элементы гражданской истории, истории техники, городского благоустройства, транспорта, быта населения, науки и культуры в целом. В этом плане представляет методический интерес высказывание крупного немецкого педагога XIX в. А.Дистервега: "Больше приносит пользы рассмотрение одного и того же предмета с десяти различных сторон, чем обучение десяти различным предметам с одной стороны. Не в количестве знаний заключается образование, но в полном понимании и искусном применении всего того, что знаешь" [81, с.165]. Оценить такое насыщенное "историческим дыханием" сооружение, как Сухарева башня, невозможно без учета человеческого фактора. История башни тесно связана с жизнью и деятельностью многих людей разных сословий и происхождения, и судеб. Но у нас нет возможности сосредоточивать внимание на многочисленных народных легендах, которыми на протяжении долгого времени обрастали история этого здания и жизнь его обитателей.
Однако это не изменит нашего представления о Сухаревой башне как легендарном произведении овеянном необычайно устойчивой славой и притягательной силой.
Ретроспективный подход применительно к данной достопримечательности Москвы не ограничивается годами ее существования. Более шестидесяти лет тому назад ушедшая в небытие Сухарева башня как бы стремится к своему возрождению. И здесь вновь заговорил голос истории, поднялась душа русского народа, озабоченного утратой многих святынь и способного вдохнуть новую жизнь в заповедные уголки столицы.
Важно при этом учитывать, что памятник-долгожитель менял свои функции в системе развивающегося города. Поэтому постоянно приходится иметь в виду систему: "город-памятник".
Сухарева башня не случайно возникла на гребне Сретенского холма. Уже в XII в. возникла радиальная дорога из Москвы на Ярославль, который значительно старше общероссийской столицы. В XV в. на этой дороге образовалось село Ростокино, в XVII в. другое село-Алексеевское, а вскоре и подмосковные селения-слободы: Напрудная, Воздвиженская, Переяславская. Мещанская. Поблизости существовала Спасская слобода (теперь здесь Б.Спасская улица). В 1591-1592 гг. эту дорогу пересекала (по современному Садовому кольцу) система оборонительных сооружений Москвы, названных в связи с быстротой их возведения, - Скородомом. Оборонительная система протяженностью около 15,5 км состояла из деревянных стен высотой до 7 ми шириной 6,5 м и более 50 башен, из которых 12 имели проездные ворота. В панорамном плане города, выполненном западноевропейскими картографами в самом конце XVI в. и изданном в составе знаменитой "Географии" Блавиана (Амстердам, 1633 г.) на выезде со Сретенки изображены стройные ворота с двумя проездами и высоким тройным шатровым покрытием. Они изображены и в русской копии этого плана, так называемом "Петровом чертеже" (рис. 1). Однако ко времени издания плана эти ворота уже перестали существовать, поскольку все оборонительное кольцо в 1613 г. было уничтожено пожаром. Через четверть века по всему кольцу насыпали вал ("Земляной вал") и возле него вырыли ров, а в дальнейшем возвели по гребню вала деревянную ограду - "тын" из врытых в землю заостренных бревен. Почти все въездные ворота были, как и раньше, деревянными, но поставлены они были не точно в том месте, где стояли предыдущие. Для защиты города от набегов южные ворота укрепили бастионами, а две башни сделали каменные - Калужскую и Серпуховскую. Но в северной части кольца такие задачи не возникали.
К концу XVII в. постепенно утрачивалось оборонное значение Земляного вала. Тем не менее несколько десятилетий по его линии проходила таможенная граница Москвы. За воротами возникли торговые площади. Земли здесь были не плотно застроены. В 1613 г. была отмечена особая роль бывших Сретенских ворот Земляного города, так как именно здесь московские жители и власти торжественно встретили избранного на русский престол царя из новой династии Романовых. Общая панорама этой местности запечатлена в рукописной книге "Избрание на царство Михаила Феодоровича", составленной позже - в 1672 г. (рис. 2).
В последующие десятилетия сильно оживилась Троицкая дорога длиной 70 км, по которой шли богомольцы всех сословий в Троице-Сергиев монастырь. После того как молодой царь Петр нашел защиту в Троице от своей грозной соперницы Софьи он решил на этом важном направлении соорудить богатый въезд в город.
Бытующее мнение, что Петр выехал ночью в августе 1689 г. на коне из города через Сретенские ворота Земляного вала, неверно. В действительности он двигался из московского села Преображенского и затем, оказавшись за пределами города, выехал на Троицкую дорогу.
Именно здесь, по этому пути, ходили и ездили в разное время такие великие наши предки, как Сергий Радонежский, Андрей Рублев, Иван Калита, Дмитрий Донской, Иван III и Софья Палеолог, Дмитрий Пожарский, Кузьма Минин, затем Елизавета Петровна, Федор Волков, Михаил Ломоносов, Екатерина Великая, митрополит Платон и многие, многие другие.
Известный историк Москвы П.В.Сытин, в числе прочего, отмечал: "По мере роста Москвы дорога становится все более и более оживленной: по ней то и дело проезжают княжеские дружины, купеческие обозы с товарами... С середины XVI в. по дороге от Белого моря в Москву возили товары англичане и другие иностранцы, а также вывозили свои товары русские купцы в основанный в 1584 г. город Архангельск" [11, с.640]. Добавим, что в это время возросла и роль Троицкой дороги в торговом обороте между Москвой и Ярославлем.
Как видим, не случайно именно в этом месте вознеслась на рубеже XVII-XVIII вв. на большую высоту знаменитая Сухарева башня. Но получила она свое название не сразу, а после Петра I, который называл ее "Сретенской по Земляному городу".
По своей композиции Сухарева башня явилась итогом развития архитектурных тенденций XVI-XVII вв., первоначально проявившихся в строительстве каменных храмов. Можно упомянуть, например, центральный шатер Покровского собора на Красной площади, изящную колокольню церкви Воскресения в Кадашах, почти полный прообраз завершающей верхней части Сухаревой башни - шатер колокольни храма Успения в Крутицком подворье и другие московские шедевры церковного зодчества. Однако следует учитывать последовательность переноса шатровых форм сначала в оборонительные сооружения, а затем на гражданские. Башня как раз явилась отражением этого завершающего этапа.
По высоте Сухарева башня приближалась к самым крупным башням Кремля - Спасской и Троицкой. По своей архитектуре "крестница" Петра I ведет "родословную" от кремлевских башен. Их высокие шатровые каменные композиции сформировались в период 1625-1685 гг., а с 1660-х годов начался их перенос на такие гражданские сооружения, как давно утраченная и забытая надвратная башня Гостиного двора в Китай-городе, признававшаяся иностранцами как "лучшее строение во всей Москве" (рис. 3); въездные ворота государевой усадьбы в селе Коломенском; Воскресенские ворота в Китай-городе, восстановленные в 1995 г.; въезд на знаменитый Большой Каменный (Всехсвятский) мост (рис. 4) и др. Заметим, что Сухареву башню начали возводить сразу же после окончания строительства этого моста. Поэтому можно предположить, что здесь работали те же мастера-каменщики и их бригадиры, именовавшиеся "нарядчиками" или "предстателями".
Сухарева башня сразу же оказалась вне конкуренции, ибо башни над воротами Китай-города и Царева (Белого) города не имели столь большой популярности. Выросшая на Сретенском холме вертикальная
доминанта служила для подъезжавших к Московской городской черте как бы полномочной представительницей сердца древней столицы-Кремля. Не случайно москвичи назвали свою любимицу "Сухаревой барышней" - невестой кремлевского Ивана Великого. Поводом для этого, вероятно, послужил подарок - медный глобус (диаметром 2 м), изготовленный в Голландии перенесенный из Ивановской колокольни и хранившийся в башне.Глобус в качестве официального дара был привезен из Голландии царю Алексею Михайловичу в Москву. При Петре I он хранился в помещении первого яруса Сухаревой башни, а с 1733 по 1752 гг. - в сарае при башне. Затем глобус получил новую прописку - в СанктПетербурге. Сейчас этот глобус находится в запаснике Исторического музея в Москве. Некоторые московские старожилы до сих пор помнят большой глобус, в начале 30-х годов стоявший в одном из помещений башни. Но это был совсем другой глобус.
В донесении асессора Императорской академии наук С.Волчкова, содержатся следующие сведения об этом глобусе, "который стоит в самом низу башни, в особливой топленной, весьма пространной палате, на каменном, нарочно сделанном балконе, под шатром, в изрядном хранении и совершенной целости". Сам глобус описан следующим образом: "Корпус сего глобуса из красной меди, живопись на нем старинная, высокой работы. Глобус и с подножием вышиною в четыре аршина, в центре шесть английских футов, около него медный пояс, или меридиан в полтретья пальца. Вокруг всего глобуса витые балясы точеные орехового дерева с резными из пальмового дерева фигурами... Сия высокой цены и отменной куриозности вещь не только к академии годна, но весьма надобна и полезна" [79, с.624]. Известно, что крупные глобусы получили распространение в Европе в XVII в. Самый первый глобус был изготовлен раньше - в 1492 г.
Для оценки технических и культурных особенностей Сухаревой башни необходимо учитывать особенности этого необычного переходного периода. "Однако культурный перелом..., связанный с петровскими реформами, не означал механического разрыва между новой русской культурой и культурой Древней Руси. Продолжая развиваться в новых условиях, русская архитектура сохраняла свой своеобразный национальный характер, отразившийся в строительстве различных зданий и сооружений, возведенных в Петровскую эпоху" [12, с.125].
* * * В середине XVII в. Москва, сильно пострадавшая от огня во время польско-шведской интервенции и от грандиозного пожара I626 г., несмотря на специальные запретительные указы, в основном оставалась деревянной. В дальнейшем каменные дома все чаще стали строить не только бояре и дворяне, но и купцы, и посадские люди. Одновременно возводили из кирпича административные и иные здания.
В XVII в. глиняный кирпич выпускали с помощью простейших деревянных форм и других приспособлений. Его формовали чаще всего из глины, размятой ногами рабочих. Были даны стандартные размеры кирпича: 7х3х12 вершка (312х134х89 мм), так называемый "государев" кирпич.
В дальнейшем размеры сплошного кирпича неоднократно изменялись в направлении уменьшения. Современные размеры составляют 250х120х65 мм, т.е. по своей массе кирпич в 1.9 раза уступает "государеву" кирпичу,
Но эти размеры фактически относились к формам, а не к изделию; они не учитывали усадку материала. Такой кирпич выпускали государственные заводы, главным образом для потребностей Москвы. Известно, что в 1647 г. был построен кирпичный завод возле Свято-Данилова монастыря. Около полутора десятилетий спустя отсюда было взято почти 800 тыс. штук кирпича. Построенный вскоре новый московский завод - Строкинский за летний сезон производил 1.2 млн штук "государева" кирпича. Посещавшие русскую столицу в конце XVII в. иностранцы отмечали очень высокое качество нашего кирпича. Так было не случайно, ибо об этом позаботилось правительство, давшее привилегии для рабочих кирпичных заводов.
Известь для кирпичной и каменной кладок тщательно гасили и поставляли в бочках по 500 кг.
В XVIII в. белокаменные детали московских зданий и сооружений выполняли чаще всего из известняка, добывавшегося у села Мячкова по берегам реки Москвы возле устья Пахры.
Русская строительная практика была богата использованием разных типов кирпичных сводов-цилиндрических, коробовых, крестовых, сомкнуто-вытянутых и др., а также изобретенного в нашей стране крещатого свода. Своды, как правило, были тонкими (до 15 см поверху), но они заполнялись кирпичным или каменным щебнем с заливкой (для гидроизоляции) горячей смолой. Пол над сводом выстилали каменными плитами на известково-песчаном растворе.
Известковые растворы с введенными в них добавками для повышения прочности значительно увеличили механические качества кирпичной кладки. Это было подтверждено испытанием образцов, взятых в 1934 г. (при разборке башни) профессором С.А.Мироновым. К сожалению, результаты этих исследований автор до сих пор не опубликовал.
Для усиления конструкций и восприятия распоров от сводов и арок проемов в крупных сооружениях XVII в. уже перестали применять деревянные связи. Их сменили железные полосы или прутки. Из железа возводили также каркасы шатров и покрывали их листовым кабельным железом. Так было и на Сухаревой башне.
Выдающийся историк Москвы И.Е.Забелин писал, что в XVII в. ни одно значительное сооружение не строили без чертежей [13, с.72]. В подрядах XVII в. наряду с такими строительными профессиями, как каменщики, плотники и др., нередко упоминаются чертежщики. Профессор А.А.Тиц, характеризуя это время, отмечал: "Естественно, что потребность в детализации будущей постройки приводила и к более широкому использованию графических материалов, которые помогали четче и нагляднее представить будущее здание и его детали. Чертеж становится почти неизменным дополнением подряда в государственном строительстве. Совершенствуется и сам чертеж. Древнерусские чертежники второй половины XVII в. чаще применяют линейку и циркуль, в связи с чем изображения приобретают более правильную геометрическую форму. Нередко перспективный рисунок начинает уступать место ортогональной проекции" [14, с.84].
Нет сомнений, что Петр I придавал большое значение проектированию Сухаревой башни на передовой для того времени технической основе. Ведь в полученном им в 1697 г. в Голландии дипломе было записано: "Корабельную архитектуру и черчение планов изучил основательно и уразумел эти предметы в такой степени, сколько мы сами их разумеем" [15, с.109].
Дальнейшему развитию проектно-архитектурного дела послужило создание монархом в Санкт-Петербурге в 1706 г. первой архитектурной школы при Канцелярии городовых дел.
Что касается связи архитектуры форм и конструктивной основы башни, то она продолжала зиждиться на эмпирических приемах предшествующего времени, выражавшихся в выработанных практикой соотношениях высоты и толщины стен, толщины и пролета свода. Как правило, конструкции получались тяжеловесными, особенно в фортификационных сооружениях. Например, толщина наружных стен нижнего этажа двухэтажных палат, нагруженных сводчатыми перекрытиями, еще долгое время составляла 1,6-2 м. Между прочим, это позволяло надежно перестраивать и надстраивать здания без усиления конструкции, что практически часто и делали.
* * * Утрата фортификационных функций Земляного города привела к отказу от возведения традиционного укрепления и способствовала созданию выразительных каменных палат с высокими шатровыми покрытиями и проездными воротами.
Строительство башни шло поэтапно, но исчерпывающей ясности в этом вопросе до сих пор нет. В начале XX века существовало мнение, будто в 1692-1695 гг. башню над воротами еще не построили [16, с.96]. Однако это неверно. Выдающийся архитектор-реставратор Д.П.Сухов, исследовавший историю создания башни, в 1923 г. дал убедительно обоснованную реконструкцию внешнего вида этого сооружения по состоянию на конец первого этапа строительства башни (1692 г.). К этому времени уже возникло очень интересное здание с изящной трехъярусной башней, завершенной каменным шатром, обеспечивающим силуэтность композиции, что соответствовало традициям московской городской застройки, но не было столь характерным для европейских средневековых городов. Таким образом, Москва следовала сложившимся традициям, старалась не нарушать их, а развивать их. Одно это уже полезно было бы позаимствовать современным застройщикам Москвы.
На этом этапе строительства башни сразу же сложилась ее конструктивная схема с несущими поперечными и продольными стенами, а также приставной аркадой по периметру, на которую опиралось открытое гульбище, вход на которое был, по-видимому, с вершины оборонительного вала. План башни не строго прямоугольный. Размеры составляют приблизительно 42х25 м.
Над вторым ярусом палат (с западной и восточной сторон от трехъярусной башенной части) были высокие шатровые крыши, покрытые черепицей. Под башней находились глубокие подвалы. Этот первоначальный вид башни представлен на рис. 5. Ее можно сравнить со сказочными "Богатырскими воротами". Уже на первом этапе "Богатырские ворота" Москвы запирались на ночь на крепкие железные засовы.
На втором этапе, 1698-1701 гг., по распространенным до сих пор схематическим представлениям, башня приобрела окончательный вид. Но в действительности дело обстояло не столь просто. Например, профессор А.А.Тиц отмечал, что к 1698 г. уже появился третий ярус палат [17, с.279]. Считается, что все работы с начала строительства башни велись "под наблюдением" талантливого архитектора Михаила Ивановича Чоглокова, получившего подготовку в Оружейной палате и строившего разные казенные сооружения по заданиям Петра I (рис. 6).
В 1698 г. в связи со стрелецким бунтом в Москве, царь срочно возвратился из своего первого заграничного путешествия - "Великого посольства" в Кенигсберг, Гаагу, Амстердам, Лондон и Вену - и затеял перестройку башни. Его вдохновляли западноевропейские ратуши, такие, как в Брюсселе, где городская башня высоко взметнулась в небо, привлекая восхищенный взор наблюдателя (рис. 7). Сухарева башня - детище царя-преобразователя России.
К 1701 г. к башне были пристроены две торцевые лоджии второго яруса и перестроена башенная часть восьмигранной формы, достигшая в общей сложности высоты 64 м над мостовой. Кроме того, появилась монументальная открыта лестница на второй ярус. Это было обусловлено тем, что оборонительного вала, доходившего до уровня гульбища, уже не стало. Парадная лестница состояла из двух маршей, расположенных под прямым углом друг к другу. Первый марш был направлен на север, а второй - на запад. По мере срытия остатков земляного вала уровень входа на парадное крыльцо несколько изменялся. Поэтому его нижнюю часть приходилось не раз перестраивать (рис. 8) и даже возводить дополнительные входные марши [84], параллельные верхнему, один в восточном, другой в западном направлении (на третьей стр. обложки). Общий вид башни по состоянию на начало XVIII в. представлен на рис.9.
Затем монументальную лестницу перестроили, расположив первый и второй марши в едином направлении-с востока на запад. Палаты третьего яруса соединили в целостный объем, а высокие скатные крыши заменили над ними плоскими. Однако уровень профессионального мастерства строителей в эти годы существенно понизился. В этой связи не была обеспечена хорошая гидроизоляция и в дальнейшем пришлось даже устроить дополнительную покатую кровлю.
Таким образом, можно говорить не о двух, а о четырех этапах строительства Сухаревой башни. Не позже чем на третьем этапе башня украсилась "боевыми" часами (курантами) с неподвижной стрелкой и вращающимся циферблатом. Было два циферблата, обращенных на север и на юг. Установка часов соответствовала времени введения Петром I нового календаря и счета времени (начало суток с 12 часов ночи) Но эти часы, по-видимому, не были для того времени передовой конструкцией Поэтому они и просуществовали здесь недолго.
До этого сутки у нас исчислялись по светлому и ночному времени, причем его начало и продолжительность (например, в июле 17 и 7 часов) зависели от освещенности. В богатых домах часы отбивали дневное и ночное время, для чего их приходилось систематически переналаживать [82], Отголоски этого подхода до сих пор можно заметить в церковных службах и праздниках. Все это берет свое начало от библейских времен.
Известно, что достаточно совершенные башенные часы маятниковой конструкции были привезены в Москву из Голландии в 1704 г. и установлены на Спасской и Троицкой башнях Кремля, а также на колокольне храма Архангела Гавриила, так называемой Меншиковой башне.
Архитектура башни (рис. 9) отражает переход от нарышкинского барокко с характерным для него богатством пластических форм к более строгой стилистике нового времени. Последнее монументальное сооружение в Москве времени правления Петра I сразу же стало в ряд образцовых. В истории архитектуры Сухарева башня до сих пор считается одной из уникальнейших башен XVII века [18, с.21]. Принята и такая оценка: "Архитектурный образ Сухаревой башни, имеющий параллели с ратушами Северной Европы, получил дальнейшее развитие в общественных сооружениях Петербурга" [17, с.279].
Заметим, что в рассматриваемый период некоторые здания строили прежде всего из расчета их влияния на городскую среду и меньше заботились об эксплуатационных удобствах. Так обстояло дело и с храмом Василия Блаженного, и с Сухаревой башней, имевшей примитивные внутренние коммуникации и бытовые удобства.
При всей своей стройности Сухарева башня представляла собой чрезвычайно массивное сооружение. Толщина ее стен превышала в первом этаже 2 м. Поэтому в стенах устраивали проходы и лестницы, что можно видеть на планах первых трех ярусов (на третьей странице обложки).
Были легендарной башни Первоначально помещениями башни пользовался расквартированный на том участке караульный стрелецкий полк стольника Леонтия Панкратьевича Сухарева. К этому времени он построил поблизости каменный храм, посвященный ангелу-хранителю своего отца-святому Панкратию чудотворцу (рис. 10), давший имя существующему поныне Панкратьевскому переулку. Этот благородный военный руководитель проявил свою преданность Петру и пребывал в башне до 1701 г., когда стрелецкие войска были упразднены. Московские жители долго хранили добрую память об этом полковнике. Однако башню стали называть его именем только после смерти царя-реформатора.
Говоря об оценке царем деятельности Сухарева, последовавшего к нему со своим полком в Троице-Сергиев монастырь вслед за двумя потешными полками, П.В.Сытин пришел к следующему выводу: "За Троицкий поход Л.П.Сухарев получил весьма скромную награду, сравнительно с другими, чего не могло быть, если бы Петр так высоко ставил его заслугу, что увековечил ее даже грандиозным по тому времени памятником. Сухарев поставлен в одном ряду с Циклером, позднее изменившим Петру и казненным, и Алексеем Читиным: каждому из них дали "придачи поместного по 250 четвертей, денег по 30 рублев" [19, с.169].
Установленный над Сухаревой башней металлический золоченый двуглавый орел был изготовлен раньше известных кремлевских орлов. Он отличался от них по внешнему виду и прекратил свое существование раньше - в 1919 г. "Орел, конечно, был украшен короною, держал в когтях скипетр и державу, как и все двуглавые орлы; но вокруг ног еще было множество стрел, должно быть изображавших молнии" [6, с.25]. В таком виде башня перешла к новому хозяину, обеспечившему ему всероссийскую известность.
В 1701 г. Сухарева башня наряду с утилитарными функциями приобрела новое культурно-историческое значение. В ней разместили первое в Москве специализированное светское учебное заведение - Школу математических и навигацких наук, котора первоначально находилась в Кадашевской слободе (в ближайшей к Кремлю части Замоскворечья). В Указе Петра I, подписанном в начале 1701 г., значилось: "Сретенскую по Земляному городу башню, на которой боевые часы, взять со всяким палатным строением и с принадлежащей к ней землею под школы математических и навигацких наук, которые ведено ведать в Оружейной палате боярину Федору Алексеевичу Головину с товарищи". Фактически, боярин, возглавлявший Оружейную палату, не сам руководил этим учебным заведением, а перепоручил эту работу дьяку А.А.Курбатову. В 1702 г. в школе обучалось 200 человек, а в следующем году было зачислено 180 учеников. Как доносил дьяк Курбатов, "...многие из всяких чинов и прожиточные люди признали тоя науки сладость, отдают в те школы своих, а иныя и сами недоросли и рейтарские дети и молодыя из приказов подьячие приходят с охотою немалою" [20].
Рейтары - наемная вооруженная конница в России XVII в. и в Западной Европе. От немецкого слова Reiter - всадник.
Подьячий - помощник дьяка, канцелярист.
По упомянутому царскому Указу неимущие студенты получали кормовые деньги: 10-15 коп. Преподаватели строго следили за ходом занятий. Кроме того, на уроках сидел "дядька " с хлыстом, наказывавший учеников за малейшую провинность, почти не взирая на чины и звания их родителей.
На первом этапе существования в этом привилегированном светском учебном заведении обучали детей в возрасте от 12 до 17 лет. Но вскоре положение несколько изменилось: по специальному царскому указу Школа перешла из ведомства Оружейной палаты в Адмиралтейский приказ, а возраст учащихся повысился до 20 лет и более. Срок обучения не был строго определенным и колебался с учетом индивидуальных возможностей обучающихся от 6 до 8 лет. Неграмотные ученики начинали обучение в низшем - "русском классе", а затем на второй ступени - в "цифирном классе". На второй ступени часть учащихся, в основном это были выходцы из низших сословий, завершали свое образование и пополняли ряды писарей и других мелких служащих. Наиболее грамотные и способные студенты продолжали обучение на высшей - третьей ступени, в специальных "мореходных классах" или "навигацких".
Согласно "Именной росписи обучающихся морской науке ученикам" за 1705 г. наибольшее число учеников состояло из детей "приказных" и "церковных"; были также дети дворян и даже бояр; все они тогда были в возрасте 20-25 лет. Ученики изучали арифметику, геометрию, тригонометрию, геодезию, навигацию, астрономию. Для них была определена французская форма одежды, состоявшая из кафтана, камзола, рубашки, чулок, башмаков и шляпы [22, с. 93].
В 1712 г. в школе обучалось уже 538 учеников, подростков и юношей всех сословий, кроме крепостных. Наибольшее значение имел навигацкий класс. Он за полтора десятилетия осуществил намеченную Петром Великим программу подготовки штурманов, геодезистов, картографов, кораблестроителей и других специалистов высокой квалификации для созданного им и быстро прославившегося Российского морского флота [23].
Расположение башни на вершине Сретенского холма и ее высота способствовали проведению учебных занятий по обмеру местности. С вершины башни тогда можно было обозревать не только всю Москву и прилегающие к ней села, но и выгонные земли.
Ведущая роль в этом учебном заведении принадлежала Л.Ф.Магницкому (1669-1739), преподававшему математические науки и выполнявшему функции инспектора. Магницкий окончил Славяно-греко-латинскую академию и свободно владел латинским, итальянским, греческим и немецким языками. Похоронен Магницкий был в небольшой церкви Гребневской Божьей матери, стоявшей на Лубянской площади, в самом начале Мясницкой улицы.
Руководство по "цифирной мудрости" существовало и до Магницкого. Однако изданное еще в 1682 г. оно было примитивным и содержало главным образом таблицу умножения и дроби. Работая в школе, располагавшейся в Сухаревой башне, Магницкий обобщил математические знания, подготовил и в 1703 г. издал знаменитое учебное руководство "Арифметика, сиречь наука числительная...". В предисловии автор отметил заслуги Петра I как создателя могучего военно-морского флота, в тексте привел ряд задач по навигации и различным вопросам морской и общетехнической тематики, а в приложении даже дал таблицы для навигационных вычислений. Его "Арифметику" М.Ломоносов называл "вратами учености". Эта книга до конца XVIII в. использовалась в качестве учебного пособия в Морской академии, университет, гимназиях и других учебных заведениях.
В этих же стенах работал образованнейший сподвижник царя Я.В.Брюс (1670-1735) (рис. 11) - представитель древнего шотландского рода норманского происхождения. Он был участником Азовских походов Петра I, а затем командовал русской артиллерией в ряде военных кампаний. Был он также в составе "Великого посольства" и в Англии занимался математикой и астрономией. Царь, вернувшись в Москву с молодым, но уже авторитетным Брюсом и приступая к надстройке башни, повелел устроить в ней астрономическую обсерваторию. Первым руководителем первой Московской обсерватории стал соотечественник Брюса г.Д.Фарварсон. В башне располагался кабинет Брюса и научная библиотека. В 1709 г. Московская обсерватория провела первое в истории нашей страны научное наблюдение солнечного затмения.
В 1721 г. Я.В.Брюс, вместе с выдающимся петровским дипломатом А.И.Остерманом, подписал Ништадтский мирный договор, стал графом, а через пять лет, при выходе в отставку произведен в генерал-фельдмаршалы. Будучи авторитетным европейски известным ученым, он редактировал географические карты и глобусы, составил карту России от Москвы до Малой Азии. Он ведал Московской типографией. Здесь, в частности, был опубликован подготовленный под его руководством так называемый "Брюсов календарь", настолько популярный, что он переиздавался вплоть до начала XX в. Народ сочинял о "чернокнижнике" Брюсе легенды, а зарубежные ученые, в том числе великий Лейбниц, переписывались с ним [61].
После кончины Петра I Брюс поселился в пожалованной ему подмосковной усадьбе Глинки (при впадении реки Вори в Клязьму). Здесь он прожил около 10 лет, пользуясь охраной взвода солдат (по оценкам военных историков, его численность составляла не менее 30 человек) и занимался физикой, астрономией (в небольшой обсерватории), математикой и другими науками. Свой кабинет, обставленный различными приборами, он завещал "на пользу общественную Академии наук" [80, с.57]. В усадебной церкви (не сохранилась) он был похоронен.
Выдвинутый Брюсом Генри Фарварсон был крупным ученым своего времени, профессором математики и астрономии знаменитого Абердинского университета, существующего на северо-востоке Англии более 500 лет (с 1494 г.). Брюс познакомился с ним еще во время своей поездки в Англию. В Школе математических и навигацких наук Фарварсон вел большую педагогическую работу - преподавал арифметику, геометрию, тригонометрию, геодезию, навигацию. Затем по поручению Адмиралтейской Коллегии подготовил "Генеральную карту Каспийского моря", а также создал ряд учебников, использовавшихся несколькими поколениями моряков.
Таким образом, наиболее квалифицированными преподавателями Школы математических и навигацких наук были г.Фарварсон и Л.Магницкий. Уровень других преподавателей, в том числе и двух английских моряков-навигаторов, был существенно ниже, чем у названных выше образованнейших людей того времени. Учителя-иностранцы жили в Немецкой слободе. Им выдавали значительное жалованье, "теплые суконные с лисьими мехами кафтаны и камчатые камзолы и к ним приклады", а также лошадей для выезда, конские сбруи, санные одеяла, металлическую и хрустальную посуду, сукна и скатерти. Интересно, что перед началом перестройки Сухаревой башни, о которой говорилось выше, Брюс поселился в усадебном доме поблизости (проспект Мира, 12) и вскоре проложил к подвалам башни белокаменный подземный ход (в последний раз его обследовали в 1925 г.). Некоторое время в Сухаревой башне собирались члены так называемого Нептунова общества, названного в честь бога морей. Здесь известный сподвижник Петра I, церковный политический деятель и писатель Феофан Прокопович, "глава ученой дружины", числился оратором. В помещениях башни неоднократно бывал Петр I как на заседаниях, так и на школьных спектаклях.
В настоящее время общепризнано, что размещавшееся в Сухаревой башне крупное светское учебное заведение сыграло выдающуюся роль в становлении как морского, так и общего образования в России. Из нее вышли адмиралы Н.Головин, А.Сенявин и И.Муханов, а также прославленные судостроители Ф.Скляев, Л.Верещагин, Ф.Пальчиков, г.Меншиков, О.Моляров, И.Немцов и другие [21, с.24].
Перевод в 1715 г. высшего навигацкого класса в Петербург, где создали Морскую академию, не оборвал связь Сухаревой башни с морским флотом. До конца 1750-х годов здесь размещалась московская контора Адмиралтейской коллегии, ведавшая заготовкой провианта и материалов для Балтийского флота, в частности, канатов и парусного полотна.
Учебное заведение в составе русского и цифирного классов продолжало существовать до 1752 г., но уже не пользовалось большой популярностью.
Сухареву башню иногда в литературе связывают с именем М.В.Ломоносова. И он действительно увидел ее в самом начале 1731 г. в первые же часы своего въезда в российскую столицу, но, вопреки распространенному мнению, лишь издали. Обозы с товарами тогда шли в город не через Сретенку, где проходил маршрут богомольцев. Поэтому будущий академик ехал по существовавшему до сравнительно недавнего времени Самарскому переулку, Делегатской улице (отсюда, с холма хорошо просматривалась башня), далее через Каретный ряд, Петровку, Лубянскую площадь и Ильинские ворота до Рыбного ряда у Гостиного двора.
Лишь на следующий день Ломоносов познакомился с богатым земляком и временно поселился у него. Затем "...сунулся в цифирную школу, что была в Сухаревой башне, но ему этой "науки показалось мало". 15 января он подал прошение о зачислении в Славяно-греко-латинскую Академию" [24, с. 112].
* * * Весьма интересна совершенно необычная связь Сухаревой башни со славой Российского флота. В конце 1721 г. закончилась 20-летняя Северная война и Сухарева башня оказалась в эпицентре великого морского праздника. В результате Ништадтского мирного договора Россия превратилась в великую европейскую державу, которой стало принадлежать Балтийское побережье. Начался новый этап в развитии государства. Сенат присвоил Петру I титул Императора Всероссийского. Получили повышение в чинах и звании и его соратники: Я.В.Брюс стал графом, Феофан Прокопович-вице-президентом Синода и т.п. Праздник с большой пышностью был отмечен в Петербурге и Москве. В феврале 1722 г. по московским улицам пять дней подряд разъезжала торжественная "маскарадная процессия" из шести десятков крупных макетов: ботов, буеров, галер, гондол и других судов, установленных на санных полозьях и запряженных лошадьми, волами, баранами, свиньями и собаками. В этом "действе" "по царскому же повелению, приняли участие выдающиеся сановники и вельможи того времени, даже сам царь, царица Екатерина, герцог Голштинский и др" [25, с.93].
Сохранились описания и более поздние изображения этой процессии, в том числе рисунок работавшего в XIX в. профессора исторической живописи А.И.Шарлеманя, изображающий прохождение "флотилии" возле Сухаревой башни (рис. 12). Имеется также гравюра, показывающая внешний вид декоративных кораблей. Первое документальное описание этого "морского маскарада" сделал в своих интересных дневниках его современник голштинский дипломат Ф.-В.Берхгольц [26].
Всадники и все сидевшие в санях были в маскарадных костюмах: светлейший князь А.Д.Меншиков предстал в одеянии аббата, генерал-аншеф И.И.Бутурлин в образе Папы Римского, другие - в облачениях западного духовенства и чиновничества, в костюмах разных народов, в виде мифологических персонажей, в шутовских масках и т.д.
Главным из всех этих "морских достопримечательностей" был корабль с 12 небольшими медными пушками, мачтами и парусами, на котором восседал император. Управляя парусами, матросы совершали разные "эволюции", привлекая внимание далеких от корабельного дела москвичей. По командам Петра I с этого "флагмана" палили пушки. Им отвечали орудийные выстрелы с другого судна.
В великолепной крытой гондоле ехала супруга императора Екатерина I в голубом бархатном платье, с орденом и богато украшенной бриллиантами шпагой, с копьем в руках. Весь штат императрицы также был в прекрасных платьях. "Богатство костюмов свиты Екатерины представляло картину нового порядка двора петровского времени" [25, с.94].
Далее ехал герцог Голштинский и иностранные министры. На "турецком" корабле с пушками в костюме муфтия сидел на возвышении князь Д.К.Кантемир, отец известного писателя-сатирика.
Дмитрий Константинович Кантемир (1673-1723) - молдавский господарь, князь, потомок татарского хана Темира, в XVI в. переселившегося из Крыма в Молдавию и принявшего христианство. После русско-турецкой войны 1711 г. Д.Кантемир переехал в Россию, сначала в Харьков, а затем, по приглашению Петра I, в Москву.
Эта яркая маскарадная процессия была организована по сценарию самого Петра I. В ней участвовал весь императорский двор Она познакомила москвичей с европейскими порядками и модами.
Отголоском этой процессии можно считать большую "Ладью" на автомобильном ходу, украшенную изваянием коня и которая открывала шествие на юбилейных торжествах Москвы 6 сентября 1997 г. На этой ладье находились руководители города.
Главный экспонат "Морского маскарада" - петровский корабль с парусами и пушками был "прописан" при Сухаревой башне и сохранялся в специальном большом "казенном амбаре" с ее западной стороны в течение 90 лет, до пожара 1812 г. После маскарада 1722 г. он использовался для учебных целей, а по праздникам его возили по московским улицам на специальной повозке. Но сама история этого спектакля, сопровождавшегося разбитием оконных стекол в домах мирных московских обывателей, служит напоминанием о необычной связи Сухаревой башни с первым этапом становления Российского флота.
Во всяком случае мы не должны забывать, что тесная связь Сухаревой башни с Российским флотом и морской атрибутикой создала этому уникальному сооружению репутацию символа морской славы.
* * * До конца XVIII в. основными средствами водоснабжения Москвы оставались колодцы, пруды и многочисленные речки. По мере загрязнения этих источников настоятельно встал вопрос о проведении водопровода. По инициативе Екатерины II в 1781 г. началось строительство безнапорного водопровода из села Большие Мытищи протяженностью около 16 км. Вода шла самотеком по подземному водоводу (галерее), а через долину реки Яузы - по сохранившемуся Ростокинскому акведуку длиной 356 м. Далее водовод сворачивал в Сокольничью рощу и через район Каланчевки и Красных ворот шел до угла Сретенки; обходя Сухареву башню с южной стороны, шел к Самотечной площади и затем - к Трубной площади, рядом с руслом реки Неглинки, где заканчивался бассейном и двумя водоразборными фонтанами на Неглинной улице. Водопровод вступил в эксплуатацию в 1804 г.
Однако в дальнейшем было установлено, что в Москву доходила не мытищинская вода, а из Сокольников. Во второй половине 1820-х годов произвели реконструкцию водопровода, а в селе Алексеевском построили водокачку. В 1829-1830 гг. Сухарева башня стала главным звеном городского водопровода. Как ни парадоксально, ее высота и местоположение на холме способствовали сначала служению морю, а затем также водной стихии, - обеспечению жителей города водой. Подобно тому, как в XVII в. кремлевская Водовзводная башня послужила потребностям снабжения водой Кремля, Сухарева башня помогла водоснабжению всего города.
Вода подавалась под давлением (рис. 13) в большой резервуар на (6500 ведер), смонтированный из чугунных плит в восточном зале второго этажа башни. Отсюда вода по трубам растекалась в водоразборные фонтаны и бассейны. Красивые фонтаны были построены: в центре Большой Сухаревской площади - Шереметевский, на Театральной площади - Петровский, на Лубянской - Никольский, у входа в Александровский сад - Воскресенский и на Славянской площади - Варварский.
До наших дней из этих фонтанов сохранились как произведения искусства только два - возле Театральной площади и перед дворцом в Нескучном саду (перенесенный с Лубянской площади). Сейчас здесь размещается Президиум Российской академии наук.
В 1853-1854 гг. - в процессе перестройки водопровода, заключения его в чугунные трубы и удвоения мощности в двух западных залах второго этажа - установили второй чугунный резервуар на 7000 ведер. "Водопроводные функции" Сухаревой башни продолжались более шести десятилетий. В 1892 г. для подачи воды в сеть на площади Рижского вокзала построили две 40-метровые Крестовские башни (снесены в 1939-1940 гг.) [27].
* * * В последующие годы город использовал здание Сухаревой башни по разному назначению, и это требовало проведения капитальных работ по внутреннему и внешнему ремонту вследствие неудовлетворительной технической эксплуатации, а также по повышению уровня благоустройства.
Еще в начале XIX в. в Москве была создана городская профессиональная пожарная команда, делившаяся на пожарные части. По отрывочным данным можно судить, что вносилось предложение о размещении в Сухаревой башне пожарной части. Но такое сооружение не было удобным для этой цели.
В течение нескольких лет в башне размещались магазины, склады, часть городского архива, электротрансформаторная установка, телефонный узел, квартиры для рабочих-водопроводчиков и для городовых, контора попечительства о бедных, контора смотрителя башни, помещение для сторожа и т.д. Некоторые долго неремонтировавшиеся помещения пустовали. Тем не менее внешне Сухарева башня имела респектабельный вид (рис. 14), а территория вокруг нее была замощена и освещена.
Более двух столетий к северному фасаду здания примыкала маленькая часовня с кельями, принадлежавшая подмосковному Николо-Перервинскому монастырю, который в период своего расцвета обзавелся собственным подворьем в центре Москвы и даже построил знаменитую недавно воссозданную Иверскую часовню у Воскресенских ворот, на подходе к Красной площади. В 1883 г. неудобное по своему расположению и устройству здание часовни снесли, а для ее размещения оборудовали небольшое помещение в самой Сухаревой башне. Естественно, что эта часовня через три с половиной десятилетия прекратила свое существование (с середины 1920-х г. здесь устроили уборные).
Сухарева башня, утверждал историк П.В.Сытин, долгое время не имела часов: "В конце XVIII века, как видно из чертежей того времени, и до конца XIX века часов на Сухаревой башне не было, но когда и почему исчезли старинные часы, на ней бывшие, неизвестно". Заметим, что часы-куранты разместили значительно выше бывших, примитивных (описанных ранее).
Далее Сытин писал: "Нынешние часы поставлены в 1899 году, причем для их циферблатов были сделаны специальные отверстия в четвертом ярусе столба башни. Механизм часов занимает собою пространство свыше 1 кубической сажени и приводится в движение тремя гирями весом свыше 50 пудов; часы имеют недельный завод, причем к концу недели гири спускаются до основания столба башни, а после завода поднимаются к потолку четвертого яруса. На верхнем ярусе подвешено в том же 1899 году 9 колоколов, из которых главный - весом в 101 пуд отбивает часы, а 8 малых - от 1 до 11 пудов весом - играют мелодию каждые четверть, полчаса и час. Удары в колокола производятся особыми молотками, соединенными с механизмом часов железными тросами" [6, с.24].
Не подвергая сомнению все сказанное о часах, уточним лишь, что некоторую информацию относительно часов дают фотоснимки Сухаревой башни, сделанные до 1880 г. Так на одном из них (рис. 15) хотя и нет самих курантов, но совершенно четко видно отверстие для установки циферблата, причем точно на месте курантов 1899 г. [28]. То же можно видеть на другой фотографии, изображающей верхнюю часть башни над крышами жилых домов [65, с.18]. В обоих случаях проемы верхнего яруса башни (под шатром) и в других ярусах замурованы. Таким образом, работы по установке курантов берут свое начало по крайней мере на два десятилетия раньше 1899 г.
На всем протяжении существования Сухаревой башни ее приходилось многократно ремонтировать. Первые ремонтные работы были по замене каменного свода на плоское деревянное перекрытие над большим, так называемым "рапирным" залом в восточной части третьего яруса палат.
Это обширное помещение служило учащимся Навигацкой школы для обучения фехтованию, гимнастике и другим учебным занятиям. Оно имело наилучшее естественное освещение (19 оконных проемов) и развитые коммуникационные связи с другими помещениями третьего яруса башни.
Эти работы проводились еще в первой половине 1730-х годов. Менее чем через четверть века здесь уже была черепичная крыша, а еще через несколько лет - железная. Значительный объем ремонтных работ 1897-1899 гг. приходился на столб башни, пришедший в ветхость. При этом крышу башни и четыре пинакля (маленькие остроконечные пирамидальные башенки) облицевали поливной черепицей разных цветов. В 1914 г. провели частичную реставрацию белокаменного декора.
Пинакли(от латинского pinnaculum) применяли в европейских странах при строительстве позднероманских и готических храмов и других сооружений. В Москве они использованы в декоре Спасской, Троицкой и др. башен Кремля. М.И.Чоглокову и остальным участникам строительства Сухаревой байши пинакли как яркий декоративный элемент были хорошо знакомы. Они применялись и в последующие периоды. Например, "тема пинаклей" буквально торжествовала в архитектуре кремлевской церкви Екатерины (постройки 1809-1817 годов архитектора К.И.Росси), входившей в состав бывшего Вознесенского монастыря (снесен в 1929 г.) и стоявшей в ансамбле со Спасской и Царской башнями.
Последние ремонтно-реставрационные работы в башне проводились в 1923-1925 гг. Вместо голландских печей, не обеспечивающих достаточный нагрев помещений, смонтировали систему водяного отопления с размещением котельной, работавшей на нефти, под большой наружной лестницей. Одновременно устроили в двух нижних ярусах вентиляцию помещений, подавая подогретый воздух с последующей естественной и принудительной вытяжкой. Общее руководство внутренним ремонтом и модернизацией сооружения осуществляла специальная комиссия под председательством выдающегося деятеля коммунального хозяйства Москвы инженера Э.В.Кнорре.
Ремонтно-реставрационные работы коснулись также белокаменного декора, кровли, парапетов и наружной лестницы. Были сняты навесы над лестницей и гульбищем. Однако программа намеченных работ была осуществлена не в полном объеме. Тем не менее Сухарева башня вновь приобрела респектабельный вид, соответствующий ее градостроительному значению.
Осенью 1925 г. в Сухареву башню перевели Московский коммунальный музей - предшественник современного Музея истории Москвы, который первоначально располагался в одной из двух круглых Крестовских водонапорных башен, существовавших в 1892-1940 гг. вблизи современного Рижского вокзала. Музей там существовал с 1896 по 1913 гг., занимал 7 комнат 5-го этажа и успел стать популярным. Если до 1900 г. его посещало 800-900 человек в год, то в 1913 г. уже было 3 тыс. посетителей.
Музей в Сухаревой башне открыл свои двери в самом начале 1926 г. В восточном зале второго яруса разместились обширная библиотека и читальный зал; четыре зала третьего яруса заняли основные отделы музея. Если к этому прибавить лекционный зал на 300 кв.м и гардероб (разместившийся между первым и вторым этажами), помещения для администрации и технических служб, то мы получим внушительное научно-просветительное учреждение общемосковского масштаба. Сама башня и возможность с ее высоты осмотреть тогда еще нереконструированную малоэтажную Москву обладали значительной притягательной силой.
Руководил музеем авторитетный историк Москвы, доктор исторических наук Петр ВасильеСытин, автор многих книг по истории города и его улиц (рис. 16). Он работал вкомиссиях по охране памятников, наименованию улиц, совместно с выдающимся ученым в области транспортного строительства академиком В.Н.Образцовым составил обстоятельный план Москвы.
Таким образом, для Сухаревой башни после длительного малоинтересного периода вновь настало время достойного служения столице. Москвичи опять стремились к своей любимице, сверяя время с боем ее курантов. К сожалению, это продолжалось недолго.
* * * В XVII-XIX веках слава и очарование Сухаревой башни пленяли не только москвичей всех без исключения сословий и возрастов. Наши соотечественники, приезжавшие из других городов, и иностранные гости в первую очередь шли к Кремлю и к его "родственнице" - знаменитой Сухаревой башне. О ней писали в русских журналах и путеводителях, в художественной литературе и в сценических фабулах пьес, поэты посвящали ей стихи. Их привлекала башня в разных нарядах, будучи покрашенной по моде XIX века красной, зеленой, желтой и другой масляной краской.
Поэт и бытописатель Москвы М.А.Дмитриев писал в 1845 г.:
Почти тогда же другой русский поэт Е.Л.Милькеев отмечал роль башни для Москвы:
"Что за чудная, право, эта зеленая башня!
Высока и тонка; а под ней, как подножье, огромный;
Дом в три жилья, и примкнулось к нему на откосе под крышей
Длинное сбоку крыльцо, как у птицы крыло на отлете!
Кажется, им вот сейчас и взмахнет! - Да нет! тяжеленька!"[29, с. 81].
Еще раньше М.Ю.Лермонтов писал о московской достопримечательности: "...на крутой горе, усыпанной низкими домиками, среди коих изредка лишь проглядывает широкая белая стена какого-нибудь боярского дома, возвышается четвероугольная, сизая, фантастическая громада - Сухарева башня. Она гордо взирает на окрестности..." [31, с. 370].
"Колоссом крепости и славы
Воздвиглась башня перед ней..."[30, с. 15].Известный журналист, изучавший русские древности, П.П.Свиньин, дал такую оценку этому сооружению: "Построение Сухаревой башни сильно подействовало на умы современников..., ибо и поныне в глазах народа и в устах молвы Москва представляет два колосса: Иван Великий и Сухарева башня" [75].
Сухареву башню изображали на лубочных картинках,росписях в крестьянских избах, на гравюрах, литографиях, полотнах лучших художников, украшавших интерьеры богатых домов дворян и купцов. Примерно во второй четверти XIX столетия была издана и продавалась прекрасная гравюра, на которой была запечатлена во всей красе Сухарева башня с древней первоначальной колокольни храма Троицы, что в Листах (рис. на первой стр. обложки), расположенного неподалеку, в конце Сретенской улицы. На гравюре показано, как из ворот выезжает на Сретенку быстрая санная тройка. Заметим, что часов на башне нет, но места для их циферблатов обозначены на предпоследнем ярусе. Это уже более чем на полвека раньше времени установки последних курантов.
Приблизительно в том же ракурсе дано еще более раннее изображение Сухаревой башни, но уже в летнее время. Издано оно в 1825 г. в "Альманахе на 1826 г. для приезжающих в Москву и самих жителей сей столицы". По сравнению с упомянутой гравюрой, здесь более верно показаны пропорции элементов башни. Это изображение воспроизводилось и в других изданиях XIX и XX вв., в том числе в труде П.В.Сытина [19], где оно неправильно датировано XVIII веком, и в работе автора [56].
Среди лучших из многочисленных картин можно выделить зимний пейзаж кисти знаменитого А.К.Саврасова (1872 г.). На этом полотне башня возвышается над крышами старых московских деревянных домов. Известна акварель (1925 г.) академика живописи А.М.Васнецова, изображающая башню и ее окружение со стороны фонтана на площади по состоянию на конец XIX в. Упомянем другую картину А.М.Васнецова "У Сухаревой башни в 1870-х годах". Она была подарена художником заведующему Московским коммунальным музеем П.В.Сытину [32, с.90].
Фотографии и акварели башни можно встретить на художественных открытках первой трети XX в. Среди них особенно интересны работы замечательного акварелиста В.К.Календы, запечатлевшего различные уголки старой Москвы.
Изображения Сухаревой башни помещали на художественных произведениях прикладного искусства: фарфоровые вазы, посуда, хранящиеся в музейных экспозициях и фондах. В качестве примеров можно назвать кофейник пушкинского времени (завод Новых), тарелки того же периода (завод Сафронова) и др. [33, с.52, 300].
Таким образом, мы можем сделать однозначный вывод о большой популярности Сухаревой башни как памятника нашей славы и достижений строительного искусства и символа народной памяти, способной надежно связать наше прошлое, настоящее и будущее в единый и тернистый процесс исторического развития. Было бы примитивно относиться к данному сооружению только как к вертикальной доминанте на пересечении двух московских магистралей. Поэтому правомерно обращение к Сухаревой башне прежде всего с позиции исторически меняющихся представлений о ее влиянии на современную ансамблевую застройку. Только так можно не растерять, а преумножить популярность исторически сложившихся памятников и ансамблей.
Сухаревская площадь и развитие ее ансамбля Первоначально Сухарева башня воспринималась как объект в системе земляного оборонительного вала. Она не была композиционно увязана ни с жилой застройкой Сретенской дороги, заселенной в XVI в. жителями прилегающих слобод и превратившейся в городскую улицу, ни с церковью Троицы в Листах, построенной в 1650-х годах. С севера к башне подступала мелкая застройка, теснившая торговую территорию, где стояли крестьянские возы.
Постепенно преобразовывался конец улицы Сретенки между храмами Троицы и Панкратия. Именно здесь в 1735 г. канцелярия главной артиллерии распорядилась построить "близ Сухаревой башни артиллерийский полковой двор...". При этом предписывалось отдать "для строения того двора бывшее генерал-майора Дадиана и Корчмина дворовое место" [22, с.243]. План этого артиллерийского двора представлен на рис. 17.
Императрица Екатерина II намечала восстановить Земляной вал; и эти работы даже были начаты, но не коснулись Сухаревой площади. Затем был взят курс на превращение всего кольца в городской проезд. В связи с этим в 1790 г. был издан царский Указ, запрещающий возводить на Земляном валу какие-либо строения, а Указом 1810 г. даже предписывалось не производить здесь ремонт ветхих зданий [35, с.11] - их к концу XVIII в. насчитывалось 286.
Земляной вал возле Сухаревой башни срыли в 1791 г. Но остатки рва еще существовали. Был даже устроен деревянный мостик (напротив Ананьевского пер.). План этой местности по состоянию на конец XVIII в. [34] показан на рис. 18.
Остатки Земляного вала окончательно исчезли при восстановлении Москвы после пожара 1812 г. При этом на кольце не возводили новых построек, а полосу шириной около 60 м поделили на проезжую часть (примерно 25 м) и на палисадники перед домами на валу. Обширные палисадники образовались восточнее Сухаревой башни - вплоть до Красных ворот (рис. 18).
Обширное владение, расположенное северо-восточнее Сухаревой башни, перешло по наследству от богатейшего российского землевладельца князя А.М.Черкасского графам Шереметевым. Крупнейший театрал и меценат своего времени Н.П.Шереметев ("крез младший") решил построить небывалое до того благотворительное учреждение. Автором архитектурного проекта был ученик знаменитого зодчего В.И.Баженова - Е.С.Назаров, а его помощниками крепостные архитекторы графа - П.И.Аргунов, А.Ф.Миронов и г.Е.Дикушин. В 1792 г. они составили проект грандиозного и благоустроенного здания "для больных и бездомных" на "Черкасских огородах". В 1794 г. началось его строительство. В исторической литературе можно встретить неверное утверждение, будто в начале строили "большой дворец", а после ранней смерти жены графа "дворец был переделан Шереметевым в благотворительное учреждение" [29,с.175]. В действительности сразу же в центре здания была построена церковь, увенчанная куполом, слева от нее расположена богадельня, а справа - больница. Граф Н.П.Шереметев строил роскошные дворцы, но это здание приобрело для него и для всей Москвы особое значение. Не случайно на парадном портрете, принадлежащем кисти В.Л.Боровиковского, граф Н.П.Шереметев изображен на фоне именно этого здания.
Проектирование здания началось, когда его избраннице - блистательной и уже прославленной артистке крепостного театра было 23 года, а закончилось строительство когда она уже стала графиней. Но ее безвременная кончина внесла значительные коррективы: здание стало мемориальным. Так как Шереметев имел многолетний контракт с архитектором Кваренги работавшим по его поручениям, он в 1803 г. привлек его к достройке Странноприимного дома.
Джакомо Антонио Кваренги (1744-1817) - выдающийся итальянский архитектор, в 1779-1817 г. живший и работавший в России, главным образом в Петербурге; автор многих зданий, ставших памятниками архитектуры.
В проект Назарова Д.Кваренги внес радикальные коррективы, несмотря на то что здание было вчерне выстроено. В курдонере у церкви он заменил центральный портик великолепной открытой многоколонной полуротондой; на торцах крыльев создал шестиколонные портики на цоколях с балюстрадами и аттиками, соответствующие по простоте ордера (дорический без фриза) десятиколонному церковному портику на заднем фасаде. Павильоны ограды, вероятно, тоже принадлежат Кваренги. И ныне этот ансамбль сохраняет как функциональное значение, так и градостроительное (архитектурно-пространственный ансамбль, украшающий широкую круговую Садовую магистраль Москвы) [36, с.121].
По своей функциональной роли Странноприимный дом, в котором нашли приют и заботу многие люди, связан не только с Москвой, но и с Россией в целом; в 1812 г, здесь находились как русские гренадеры, так и раненые солдаты армии Наполеона. Не случайно и сейчас здание принадлежит к федеральной собственности.
Добавим, что помимо двойной полукруглой колоннады Д.Кваренги, по всей видимости, принадлежат и два изящных портика в средней части крыльев здания.
Возникает вопрос, учитывалось ли при проектировании Странноприимного дома его расположение вблизи Сухаревой башни. Естественно, этот вопрос нужно было бы адресовать Е.С.Назарову, а не Д.А.Кваренги, и ответ на него был бы вполне определенный: нет, не учитывалось. И не только потому, что Назаров (так же, как и Кваренги) был мастером симметричных композиций в архитектуре классицизма. Дело в том, что обширное владение графа Шереметева не представляло собой угловой участок и всецело "работало" только на Садовое кольцо. Башня же вообще не входила в ансамбль с другими соседними объектами, а единолично выполняла роль вертикальной доминанты в системе крупных магистралей эпохи малоэтажной Москвы. Связь можно было проследить лишь в устроении Большой Сухаревской площади перед Странноприимным домом, по оси которого стоял изящный чугунный фонтан, фиксировавший центр площади и направление в сторону башни. Общий вид Странноприимного дома со стороны площади представлен на рис. 19. Здесь заметна попытка автора рисунка сблизить башню с богадельней и схематизировать ее облик. Более интересен вид площади и богадельни после постройки фонтана (рис. 20). Изображение Сухаревой башни и фонтана с юго-восточной стороны (рис. на четвертой стр. обложки), принадлежащее неизвестному художнику середины XIX в., послужило основой для популярной картины А.М.Васнецова.
На Садовом кольце были и другие "бриллианты", украшавшие его, правда, по масштабам значительно уступавшие шереметевскому Странноприимному дому. Так, вблизи Смоленской площади в 1817 г. по проекту О.И.Боне был построен замечательный особняк князя Гагарина, также решенный с полукруглым парадным двором-курдонером, но и он не определял формирование площади. При бомбардировке Москвы в 1941 г. он был разрушен и не был восстановлен. Затем на этом месте построили высотное здание министерств иностранных дел и внешней торговли.
В заключение отметим, что в настоящее время назначение Странноприимного дома существенно изменилось: сейчас здесь, в частности, размещается Музей истории медицины. Это созвучно со стремлением преобразовать Большую Сухаревскую площадь и придать ей комплексный мемориальный характер.
* * * Как уже отмечалось, когда еще не было Сухаревой башни, торговое место располагалось за воротами Земляного города. Характер этой торговли существенно менялся в XVII и XVIII вв. С тех пор, как за проезд через таможенную границу Земляного города (с 1683 г.) крестьяне должны были платить сбор, такие товары, как бревна, доски, дрова, уголь, сено, стали продавать у ворот Земляного города.
Торговать мясом и другими продуктами продолжали на Сретенке, у ворот Белого города. Но в 1710 г. власти по гигиеническим соображениям пытались вывести всю мясную торговлю за Сухареву башню. Однако основным местом этой торговли стал все же конец улицы Сретенки. В конце XVIII в. для этого построили каменные лавки. Другие продовольственные товары продавались на Сретенке, что сильно мешало транспорту, поэтому в 1789 г. и эту торговлю перевели на Сухареву площадь. После пожара 1812 г. и освобождения Москвы от оккупантов распоряжением главнокомандующего Москвы графа Ф.В.Ростопчина на Большой Сухаревской площади ввели воскресную торговлю любым похищенным во время войны имуществом [37]. С тех пор более ста лет площадь по воскресным дням превращалась в огромный многолюдный рынок, где продавали различную утварь, одежду, книги, антикварные и другие изделия.
На Садовом кольце исстари существовали разные рынки, но наиболее известными и популярными в XIX в. были Сухаревский и Смоленский. Московский бытописатель середины прошлого столетия в очерке "Московские базары" писал о них: "Нужно заметить, что в летнее время эти базары бывают менее интересны, чем осенью или зимой, когда загрязнившаяся природа, постоянные дожди и холод заставляют любителей загородных прогулок невольно прекратить свои вояжи по окрестностям Москвы и в ожидании лучшего засесть дома за каким-нибудь преферансом. В это время базары эти доставляют москвичам некоторое развлечение, и, в самом деле, прогулки по этим, исполненным жизни и разнообразия, площадям не лишены интереса" [40]. Заметим, что сравнивать Сухаревку и Смоленский рынок любил также В.А.Гиляровский.
В путеводителе по Москве, изданном в 1884 г., отмечалось: "Один из самых оживленных рынков Москвы-Сухаревка, куда по праздникам стекается масса народа за всевозможными покупками, начиная от старых сапогов и кончая золотыми и бриллиантовыми вещами и дорогой мебелью" [38].
В другом подробном путеводителе того времени давались такие детали функционирования Сухаревского рынка: "С самого утра, а часто и накануне воскресенья на площади... идут приготовления к торгам: вбивают колья, навешивают на них холщовые крыши, разбивают палатки и балаганы, устанавливают лавки и раскладывают на них товар. Еще до окончания обеден эта площадь наполняется народными толпами... При входе на рынок развешаны ситцы, далее раскинуты балаганы с обувью..., затем уж идут ряды со всевозможными костюмами, далее галантерейные товары. Правее выставлена мебель и простая, и комфортабельная, и новая, и леченая. Одним словом, на Сухаревке можно обуться и одеться..., наесться и даже сладко дремотно выспаться на пружинных диванах или на навале перин, набитых мочалками, под баюканье людского говора, канареечных, свистящих органчиков, гуслей, самогудов и беспрестанных предупредительных звонков конки... Торг у Сухаревой башни продолжается до сумерек, в продолжение всего этого времени там беспрерывно бывает прилив и отлив народа всякого звания" [39].
В 1885 г., а затем в 1907 г. за счет сноса ряда палисадников Сухаревская площадь удлинилась в восточном направлении и достигла протяженности 343 м. Соответственно увеличились размеры рынка. Но и этого оказалось мало: торг заполнил и Малую Сухаревскую площадь - западнее башни. В 1915 г. суммарная территория "Сухаревки" составляла почти 4 гектара. Несмотря на многократный количественный рост, торговый облик рынка оставался неизменным; он оказался на редкость устойчиво запрограммированным.
В 20-е годы и первой половине 30-х годов Сухаревку постигли существенные изменения. Население Москвы, уменьшившееся в 1920 г. до 1 млн. человек (т.е. почти вдвое), в 1926 г. превысило 2 млн., а за последующие 8 лет выросло еще на 1,5 млн. При этом сильно изменился социальный состав населения. Сухаревка превратилась в барахолку с быстро возрастающим криминальным характером.
Еще в конце так называемого военного коммунизма возник вопрос о срочной ликвидации рынка. Президиум Моссовета в декабре 1920 г. принял решение "ликвидировать "Сухаревку" - одно из крупнейших "вольных" спекулятивных торжищ России" [41]. Однако это сделать тогда не успели: в 1921 г. страна перешла к НЭПу. Жизнь рынка расцвела "пышным цветом". В это время рынок в большей мере, чем в начале XX в. распространился вглубь окружающих переулков и кварталов, в том числе южнее Малой Сухаревской площади - до Большого Сухаревского переулка. В 1924-1925 гг. на месте большого пустыря позади кинотеатра "Форум" по проекту знаменитого архитектора К.С.Мельникова построили Ново-Сухаревский рынок, оборудованный мелкими деревянными павильонами-палатками. Особенности местности повлияли на расстановку павильонов. Их нетрадиционное, радиальное расположение придало рынку необычный вид. С постройкой 2000 палаток этот торговый центр стал самым крупным рынком в Москве. Впрочем, ему был уготован совсем непродолжительный срок существования: в 1930 г. его закрыли, а торговлю продовольственными товарами перевели на Ярославский рынок (на 1-й Мещанской улице). На месте Ново-Сухаревского рынка обосновалась автодормехбаза, использовавшая в перестроенном виде трехэтажное здание рыночного комитета.
В конце 1980-х годов рынок на этом месте вновь хотели построить.
* * * В XIX в. Большая и Малая Сухаревская площади были сплошь обрамлены двух-трехэтажной периметральной застройкой. Современные авторы, проводившие историко-архитектурный анализ подчеркивают "...замкнутый характер Сретенки, не раскрывающейся на Садовую, как все остальные радиальные улицы Москвы XIX-XX вв.; ее перспективу замыкает Сухарева башня, особенно громадная рядом с невысокой застройкой конца улицы. Лавки занимают все первые этажи домов и стоят даже поперек Садовой - от улицы к проезду башни" [42, с.206].
На всех планах Москвы район Сретенки выделялся своей измельченной планировочной структурой: улица не имеет крупных кварталов и вся изрезана поперечными переулками, из которых осуществляется въезд во все дворы. Уже в наше время было выдвинуто утверждение, что Сретенкая-яединственная из старых улиц города, дома которой построены без въездных ворот, какие были неизбежны при периметральной застройке. Однако это не совсем так. После того как в середине XIX в. снесли старую колокольню XVII в. в западной части храма Троицы в Листах, со стороны Сретенки возвели надвратную колокольню, существовавшую до середины нынешнего века. Через эти ворота постоянно входили и въезжали во двор. Севернее колокольни по красной линии шла ограда с железной решеткой, каменными столбами и цоколем, существовавшая до 1903 г. У этой ограды исстари торговали некогда популярной печатной продукцией-лубочными картинками и различными изображениями на сюжеты из религиозной и светской жизни. Все эти "листы" печатались в непосредственной близости от этого места. Это производство и торговля определили само название храма.
В московском путеводителе начала XX в. дано весьма интересное описание этого места: "На торговой и оживленной улице Сретенке стоит церковь св.Троицы на Листах... В ограде церкви уцелели единственные в Москве торговые помещения под названием "Мышиные норы", представляющие нечто вроде каменных мешков, в которые продавцы залезают с тротуара" [43].
Плотно застроенные углы Сретенки буквально сдавливали перспективу обзора Сухаревой башни; узкий торговый квартал между Садовым кольцом и Панкратьевским переулком был занят ветхими или случайными зданиями, районным универмагом и т.д. Еще более стесненным оказался проезд Садового кольца севернее Сухаревой башни. По состоянию на 1851 г., когда уже существовала Шереметевская богадельня, а на Большой Сухаревской площади стоял фонтан, на участке со стороны Грохольского переулка сохранялись остатки бывших черкасских огородов.
В старой Москве словом "огороды" зачастую именовали заброшенные усадьбы, в особенности за Земляным городом. Например, напротив Каретного ряда были "Стрешневы огороды" (на развалинах владения боярина Стрешнева), в конце 1-й Мещанской улицы (у Крестовской заставы) место бывшей роскошной дачи Пашкова было известно под названием "пашковских огородов".
С обеих сторон 1-й Мещанской были утроены палисадники в виде отдельных "лоскутов", сильно сужавшие улицу. К самой Сухаревой башне примыкало прямоугольное здание маленькой часовни.
Слева от въезда на 1-ю Мещанскую улицу (ныне проспект Мира) до сих пор стоит трехэтажный дом постройки XVIII-XIX вв., в котором в начале нынешнего века размещался второразрядный трактир. В таком окружении возвышалась Сухарева башня, словно генерал на коне перед рядами пеших солдат.
В прошлом, даже не столь отдаленном, представление о башнях в городе было иным, чем сейчас. Вспомним слова Н.В.Гоголя, написанные еще в 1831 г.: "Башни огромные, колоссальные необходимы в городе... Кроме того, что они составляют вид и украшение, они нужны для сообщения городу резких примет, чтобы служить маяком, указывавшим бы путь всякому, не допуска сбиться с пути. Они еще более нужны в столицах для наблюдения над окрестностями ". Далее Гоголь делает вывод: "...строение должно неизмеримо возвышаться почти над головою зрителя, чтобы он стал, пораженный внезапным удивлением, едва будучи в состоянии окинуть глазами его вершину. И потому строение всегда лучше, если стоит на тесной площади. К нему может идти улица, показывающая его в перспективе, издали, но оно должно иметь поражающее величие вблизи. Чтобы дорога проходила мимо его! Чтобы кареты гремели у самого его подножия! Чтобы люди лепились под ним и своею малостью увеличивали его величие! Дайте человеку большое расстояние - и он уже будет глядеть выше, гордо на находящиеся пред ним предметы; ему покажется все малым" [44, с.240].
Здесь все соотносится с масштабом человека и свободного, и угнетенного, но еще не превращенного в безликую массу. В дальнейшем возникли новые проблемы, когда шел процесс вытеснения "человеческого фактора" и подмены его "диктатурой" машин. Мерой масштабности стала система "человек-машина". Наиболее глубоко мыслящие зодчие старались оценить эту проблему в аспекте исторического развития. Так, наш знаменитый архитектор И.В.Жолтовский писал: "Архитектор-градостроитель призван создавать наилучшие условия для жизни не только своих современников, но и будущих поколений. Это требует от него глубокого понимания дум и чаяний своего народа, его материальных и духовных запросов, проникновенного чувства родной природы и научного познания материала, конструкций и техники" [45, C.I].
Уже в конце XIX и в начале XX вв. в районе Сухаревой башни, оказавшейся в тисках обступившей ее застройки, резко обострились транспортные проблемы. Московская городская дума, озабоченная этим обстоятельством, в 1891 г. добилась некоторого расширения проезда между башней и правым углом бывшей Мещанской улицы. Фабриканты Малютины, купившие этот участок, вынуждены были построить в новых границах трехэтажный дом (в нем сейчас размещается книжный магазин) по проекту г.П.Воронина [46, с.399].
С 1890 г. через площадь прошла конка. Историк Москвы П.В.Сытин писал о Сухаревской площади: "Теснота здесь с каждым годом увеличивалась, так что конки, а с 1904 г. заменивший их трамвай буквально ползли по площади, все время гремя предупредительными звонками" [11, с.508].
К началу 1930-х годов при возраставшем столичном транспорте еще более усложнилась сеть трамвайных путей на площади возле Сухаревой башни, о чем свидетельствует и автор этих строк. Через ворота Сухаревой башни проходила однопутная линия. Пока проезжали два-три старомодных трамвая в одном направлении, приходилось ждать вагонам, следовавшим в противоположную сторону. До сих пор в моей памяти сохранилось впечатление от специфического акустического эффекта - интенсивного гула при проезде трамвая под тесным сводчатым проемом башенных ворот.
Нельзя сказать, что возникающие проблемы оставались совсем вне поля зрения городских служб. Однако вдумчивого комплексного подхода и последовательности в деле их решения не было. Проводились работы по благоустройству площади, по оси Садового кольца были разбиты скверы с красивыми цветниками. Они быстро привлекли московскую публику, очарованную красотой отреставрированного памятника и экспозицией разместившегося в нем музея.
Однако все это было направлено не на перспективное преобразование градостроительной ситуации и потому не могло быть оценено как радикальное мероприятие. Давно назревшая проблема "башня-площадь" даже не привела к развернутой постановке научной проблемы.
* * * Отношение к судьбе Сухаревой башни приобрело черты импульсивности. Москву захлестнула мощная волна сноса храмов, в том числе уникальных, а также и других памятников архитектуры.
Эта участь постигла и Сухареву башню. В данном случае "основное обвинение" строилось на транспортных помехах. В то же время все возражения и даже самые квалифицированные обоснования отвергались без обсуждения. В частности, осталось без внимания направленное в высшие директивные инстанции обращение крупнейших деятелей культуры, в том числе архитекторов А.В.Щусева и И.В.Жолтовского, И.А.Фомина, художников К.Ф.Юона, И.Э.Грабаря, искусствоведа и литератора А.М.Эфроса и других.
В августе 1933 г. газета "Рабочая Москва" (предшественница "Московской правды") опубликовала сообщение о том, что с 19 августа по 1 октября Сухарева башня будет снесена, а площадь очищена [47].
Сразу же после этой информации пять выдающихся деятелей культуры от имени всей научной и художественной общественности направили идентичные письма протеста в адрес Генерального секретаря ВКП(б) и первого секретаря Московского комитета ВКП(6). В них, в частности, говорилось, что принятое решение ошибочно: "Сломка башни нецелесообразна по существу, ибо, если цель ее-урегулирование уличного движения, то тот результат с одинаковым успехом может быть достигнут иными путями, не идя по линиям наименьшего сопротивления" [48, с. 110].
Если в московском руководстве делались попытки имитировать аргументированный подход к проблеме, то высшие руководители страны были весьма категоричны: "Мы изучили вопрос о Сухаревой башне и пришли к тому, что ее надо обязательно снести. Архитектора, возражающие против сноса - слепы и бесперспективны" [49, с. 112]. Характерно, что в тексте документа слово "обязательно" особо выделено.
Наша творческая общественность не имела возможности сделать больше, чем оттянуть снос памятника на 8 месяцев. Когда уже начали разрушать башню, на имя руководителя страны поступило еще одно обращение корифеев культуры в попытке остановить варварство. В нем говорилось о существовании не одного, а нескольких вариантов "иного решения задачи", вплоть "до передвижки всей башни на несколько десятков метров, на более широкую часть площади (что освободит перекресток улиц и даст сквозное движение по всем направлениям)" [50, с. 114]. Естественно, что и на этот раз общественности было отказано. Если в обращении было подчеркнуто бесспорное значение Сухаревой башни как "редчайшего образца петровской архитектуры, великолепной достопримечательности исторической Москвы", то в ответе (на девятый день активного сноса) утверждалось, что "советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня" [51,с. 114-115]. Эти слова можно рассматривать как установку на начавшийся массовый снос наиболее ценных исторических памятников архитектуры, на отказ от преемственности в развитии облика Москвы и других наших старых городов.
Хроника уничтожения Сухаревой башни по газетным сообщениям:
19 апреля 1934 г.: "Верхние шесть метров Сухаревой башни уже разобраны. Закончена также разборка главной гранитной лестницы, 60-пудовый шпиль башни спущен на землю. Самая ответственная часть работы, таким образом, закончена... Вчера закончена съемка часов с башни".
29 апреля: "Вчера закончился разбор призмы (верхней части) Сухаревой башни. Приступлено к сносу основного здания..."
24 мая: "Разборка Сухаревой башни заканчивается...0бщий план работ выполнен более чем на 80 процентов. Нижний этаж будет разобран в течение ближайших 5-6 дней. Все строительные материалы предоставлены гордоротделу использования при замощении улиц",
12 июня: "В ночь на 11 июня закончились работы по сносу Сухаревой башни. Разобрано свыше 16 тыс. кубометров стройматериалов. [86,С.227-228]
"...Ее ломают. Первым делом с нее сняли часы и воспользуются ими для какой-нибудь другой башни, а потом обломали крыльцо, свалили шпиль, разобрали по кирпичам верхние этажи и не сегодня - завтра доломают ее стройную розовую фигуру, Все еще розовую, как она была! Вчера был солнечный вечер, яркий закат со стороны Триумфальных ворот золотил Садовую снизу и рассыпался в умирающих останках заревом.
Здесь можно сказать только словами А.С.Пушкина:
Жуткое что-то! Багровая, красная,
Солнца закатным лучом освещенная,
В груду развалин живых превращенная.
Все еще вижу ее я вчерашнюю
Гордой красавицей, розовой башнею..."В.А.Гиляровский 1934
В том же 1934 г. в застройку этого исторического места Москвы буквально вторгся мощный отголосок кампании по коллективизации сельского хозяйства. После того как подвели итоги соревнования, предложенного Всесоюзным съездом колхозников-ударников, посреди Сухаревской площади, перпендикулярно потокам городского транспорта, по Садовому кольцу установили монументальную "доску почета" колхозов Московской области. Сам председатель Совнаркома прибил к ней первую мраморную плиту 8 ноября 1934 г. Хотя это сооружение стояло не на проезжей части, а на разделительной полосе, оно все равно было неудобно для пешеходов. Через некоторое время ее вынуждены были убрать и перенести на Самотечную площадь. Но этого оказалось достаточно для переименования Сухаревской площади - в Колхозную.
"Сокрылось много лет,
Где вы, бесценные созданья?"Нужно сказать, что публикация документов об обстоятельствах сноса Сухаревой башни и переименования площади в журнале "Известия ЦК КПСС", уже сама по себе свидетельствует об огромном историческом значении памятника для Москвы и страны в целом, снесенного за 55 лет до этого, но так и не "канувшего в Лету", а, наоборот, продолжающего будоражить ум и память людей.
Проекты и предложения по воссозданию башни Летом 1933 г., узнав о намерении снести Сухареву башню, архитектурная общественность пыталась найти такое решение реконструкции площади, при котором башня не будет мешать движению транспорта. Архитектор-художник И.А.Фомин известный своими новациями, основанными на упрощении и схематизации классических форм, и работая недалеко от Сухаревой башни (на современном проспекте Мира), активно включился в решение вопроса о реконструкции.
И.А.Фомин (1872-1937) с 1915 г. - академик архитектуры, в 1929 г. переселился из Ленинграда в Москву и возглавил одну из архитектурно-проектных мастерских Моссовета.
По его архитектурно-планировочной схеме (рис. на второй стр. обложки) площадь предполагалось расширить за счет решительного сноса трехэтажной застройки с северной и южной сторон Сухаревой башни. При этом автор не считался с ценными произведениями архитектуры, такими, как храм Троицы в Листах на Сретенке, дом N3 по бывшей Мещанской ул. (архитектор В.П.Загорский, скульптор С.Т.Коненков) и др. Полукружие въезда на Сретенку было решено монументально. Однако это достигалось далеко не экономичными средствами: новые трехэтажные корпуса, по замыслу архитектора, планировалось поставить на грандиозную открытую аркаду, а слева и справа от нее (со стороны Садового кольца) были предусмотрены огромные ворота, не имевшие функционального содержания.
Но главная идея этого предложения основывалась на использовании аркад самой башни и превращении ее первого яруса в пять сводчатых проездов для пропуска городского транспорта в радиальном направлении. "Для этого - писал автор, - достаточно пропустить движение... сквозь башню, открыв в ней все 5 сквозных широких пролетов, ныне заложенных...". В пояснении к технической схеме (рис. 21) Фомин охарактеризовал пробивку проездов так: "...что технически трудно, но возможно" [48]. Здесь, к сожалению, содержалось главное заблуждение мастера, далекого от техники. Как уже было отмечено в первой главе, уступчатый профиль башни был обеспечен пропуском опор верхних ярусов через объемы нижних. Более того, конструкция сооружения основана на использовании несущих продольных и поперечных стен, а приставные (по существу декоративные) арки поддерживают лишь узкие полоски гульбища. Сводчатые перекрытия имеют опоры по четырем сторонам. Не учтено и то, что пролеты внешних арок неодинаковые - они меньше единственного проезда под башней, а их количество разное (это ухитрились не заметить!): по северному фасаду их пять, а по южному - шесть. Таким образом, эта идея оказалась совершенно несостоятельной. Радикальное расширение площади по такой схеме само по себе не было способно обеспечить решение транспортных задач. Неестественное уменьшение показанных на схеме И.А.Фомина транспортных средств создавало иллюзию их свободного и удобного проезда под сводами башни. При этом, конечно же, недопустимо было уродовать архитектуру древнего сооружения.
Нужно сказать, что эта схема, к которой обращаются и в наше время как к образцу, далека от точности; даже тени на ней показаны неверно, поскольку расположение солнца высоко над горизонтом в северо-восточном направлении быть не может. Но более серьезным принципиальным недостатком планировочной схемы И.А.Фомина являлось то, что в ней не учитывался расположенный рядом шереметевский Странноприимный дом: два близко находящихся полукружия явно не гармонировали бы друг с другом.
Отсюда можно сделать вывод: эта идея не может служить образцом для подражания. Одновременно с Фоминым аналогичное предложение по радикальному расширению Сухаревской площади выдвигал работавший в реставрационных мастерских Наркомпроса РСФСР М.М.Чураков [52, с. 16].
Среди других проектов сохранения башни можно упомянуть план, предложенный М.Ф.Оленевым, при участии г.Лапшина, - пропуск радиального транспортного потока западнее памятника. Для этого пришлось бы срезать углы Сретенки и 1-й Мещанской улиц, уничтожая, в свою очередь, другие исторические сооружения. Нетрудно заметить, что такой прием также не отличался совершенством. Однако упомянутые предложения породили почву, хотя и зыбкую, для архитектурных импровизаций и фантазий на протяжении последующих более пяти десятилетий.
Иные пути решения данной проблемы виделись нашим инженерам. Например, выдающийся деятель транспортной науки профессор В.Н.Образцов (1874-1949, с 1939 г. - академик), много сил отдавший решению проблем реконструкции городского транспорта и издавший в 1933 г. труд "Транспорт в планировке города", не видел, однако, пути полноценного планировочного преобразования Сухаревской площади. Поэтому он предложил обеспечить передвижку Сухаревой башни на любое новое место. Но эта идея сколько-нибудь серьезно не рассматривалась, хотя ни принципиальных возражений, ни технических затруднений здесь не возникало. Заметим, что в Москве опыт передвижки каменных зданий берет свое начало с 1897 г., а в 1932-1937 годах получил свое дальнейшее развитие. Но на какое место можно было передвинуть этот памятник? Помню, как я пристально всматривался вокруг и убедился, что при передвижении башни пришлось бы снести несколько плотно населенных двух-трехэтажных зданий, в то время это крайне трудно было реализовать, тем более в искусственно организованной суматохе и необходимости якобы срочного решения вопроса. Несмотря на это до самого сноса средства массовой информации безответственно утверждали, что башня подготовлена к передвижке. Зная, что это не так, я утешал себя попытками хотя бы запечатлеть Сухареву башню прямо из моего окна цветными карандашами и детской акварелью.
Тогда еще не мыслили реконструкцию городов путем освоения разных уровней проезжей части, хотя за рубежом уже создавали смелые транспортные развязки, сначала вне зон основной застройки. Об этом свидетельствовал и лучший в мире градостроительный проект-план расширения Амстердама (1934 г.). Но условия для оптимального решения задачи реконструкции Сухаревой площади уже созревали, тем более что в Москве строился свой метрополитен. Еще на первом этапе проектирования московского метро в 1932 г. предусматривалась станция "Сухаревская площадь" [53, С.87-92].
Выдающийся ученый и инженер В.Л.Николаи тогда же предложил устроить на Сухаревской площади тоннель для наземного транспорта, включая трамвай.
* * * В условиях так называемой "оттепели", борьбы с излишествами в архитектуре и массовой застройки Москвы безликими коробками упрощенных типовых жилых домов, в кругах общественности как естественная реакция возник интерес к утраченным лучшим образцам старой застройки. Первоначально основное внимание было ориентировано на памятники не культового назначения, такие, как Триумфальная арка, Красные ворота, Сухарева башня.
Монументальная Триумфальная арка (заменившая первоначальную деревянную) была построена на площади Тверской заставы в 1827-1834 гг. и разобрана в 1936 г. в связи с проводимой реконструкцией. Именно она первая была вновь воссоздана, что явилось знаменательным прецедентом. В 1966 г. Моссовет принял решение заново построить ее с использованием сохранившихся деталей и их копий, но, естественно, не на старом месте, а на Кутузовском проспекте, недалеко от Поклонной горы. Открытие Триумфальной арки осенью 1968 г. активизировало внимание к Сухаревой башне.
В 1978 и 1980 гг. московская "архитектурная элита" на своих заседаниях признала целесообразным воссоздать Сухареву башню. Эту идею сразу же поддержали такие выдающиеся деятели отечественной культуры, как художник И.С.Глазунов, академики Л.М.Леонов, Д.С.Лихачев, И.В.Петрянов-Соколов, Б.А.Рыбаков и др. Они, в частности, отметили: "Восстановление дивного сооружения облегчается тем, что сохранились тщательно сделанные обмеры. Отдельные фрагменты белокаменного декора, часть решетки проездных ворот и венчавший башню герб с орлом находятся в Коломенском музее и Донском монастыре" [62].
Появились первые общие предложения о месте воссоздания памятника. В печати была опубликована, например, схема квартала Научно-исследовательского института скорой помощи, содержащая элементы реконструкции этой территории. За счет сноса нескольких зданий по четной стороне проспекта Мира на образовавшейся узкой полосе предлагалось поставить башню. Но для этого пришлось бы повернуть ее южный фасад на запад. Такое решение нельзя признать серьезным и поэтому о нем быстро забыли.
Поиски решения воссоздания Сухаревой башни привели к углублению интереса к истории ее сооружения и функционирования, а также причинам и обстоятельствам сноса. Тогда же вспомнили и о предложениях полувековой давности - о проезде городского транспорта через "тело башни".
Таким образом, стали возникать разные, в том числе взаимоисключающие предложения, вылившиеся в некий конкурс эскизных проектов. К сожалению, проявившийся разрыв между наукой и проектной практикой не вылился в полноценный конкурс концепций. Да и сейчас такие идеи конкурсов альтернативных направлений и концепций еще не в моде. А ведь нужно более смело искать пути в будущее, экономя творческие силы и стремясь организованно преодолевать полосы хаоса.
Говоря о таком конкурсе идей, можно было бы вспомнить выдвинутую европейскими специалистами еще в конце XIX в. концепцию отношения к руинам древних сооружений. Суть ее состояла в сохранении и консервации "священных камней" (как назвал руины Ф.М.Достоевский), а также в постройке поблизости хорошей копии памятника, то есть "прекрасного новодела". В этой связи в качестве удачного примера можно было бы привести такие выдающиеся копии и новоделы, подчас даже затмившие славу своих прообразов-подлинников, как: скульптуры "фонтана рек" в Вене, декор Большого каскада Петродворца, включая фонтан "Самсон", стены и башни южной части Кремля, искусно замененные еще в конце XVIII в. и ряд других памятников.
Приступая к воссозданию Сухаревой башни, необходимо начать с решения вопроса о функциональном назначении и генеральной композиционно-градостроительной идеи возрождаемого памятника истории архитектуры. Отбрасывая не компетентные или поверхностные высказывания, так сказать, беглые "мысли издалека", мы должны искать ключевые идеи.
Во всем цивилизованном мире следование долгу исторической памяти не сводится к слепому копированию и прямому воспроизведению конкретно существовавшего в прошлом. Историческая городская среда должна жить как творческая составляющая обновляемой застройки. Было бы достойно сожаления, если бы градостроительная роль Сухаревой башни исчерпывалась некогда грандиозной, применительно к старым масштабам города, вертикальной доминантой, просматриваемой из разных районов города и замыкавшей перспективы крупных московских улиц. Поэтому важно суметь увидеть новые грани служения атрибутов прошлого новым поколениям. Принимая, в принципе, известный афоризм, что "прошлое продолжается в будущем", необходимо проявлять гибкость и творчески относиться к этому прошлому, не забывать, что "продолжателями" являемся мы сами.
* * * В 1982 г. с инициативой оптимального решения воссоздания Сухаревой башни выступил талантливый архитектор старшего поколения П.Н.Рагулин (1905-1991) - автор проекта крупного полиграфического комбината в г.Твери, участник проектирования в конце 30-х годов на базе знаменитого ресторана "Яр" комфортабельного "Дома Аэрофлота" (с 1952 г. гостиница "Советская"), а также ряда других московских зданий. Он детально изучил информацию о Сухаревой башне (при консультации автора этих строк по историческим и градостроительным вопросам) и не раз выступал по данной проблеме на совещаниях архитекторов и журналистов, а также на страницах журнала "Огонек". В результате тщательного анализа различных композиционно-градостроительных вариантов он выдвинул радикальное решение постановки башни в сквере, по оси шереметевского Странноприимного дома и создания ансамбля из трех выдающихся произведений русского зодчества. Тогда же сформировалась на общественных началах проектная группа в составе: П.Н.Рагулин, В.П.Обросов-Серов и П.М.Мягков.
Этот проект, как никакой другой, учитывает те преобразования, которые произошли на Сухаревской площади за годы после уничтожения любимого народом памятника.
В послевоенные годы градостроительная ситуация на пересечении Сретенки и Садового кольца сильно изменилась. Исчезли мелкие постройки, в 1979 г. появился небольшой сквер, построена станция метро, произведена реставрация памятника архитектуры середины XVII в. - церкви Троицы в Листах. На облик близлежащей территории существенно повлияло возведение в 1948 г. на взгорье Садового кольца многоэтажного дома (на внешней стороне Малой Сухаревской площади) с угловой башней (архитектор К.И.Джус), соизмеримой по высоте с Сухаревой и отстоящей от ее прежнего места всего на 80 м.
Известно, что Большая Сухаревская площадь требует безотлагательной реконструкции и устройства транспортной развязки в двух уровнях. Ориентируясь на удачно найденное решение, можно получить очень интересный ансамбль (рис. на второй стр. обложки, внизу), не сооружая на площади других зданий, кроме башни. Она будет хорошо смотреться на фоне выстроенных немецкими строителями около 1930 г. пятиэтажных домов с мансардами в традициях, близких к старинным голландским приемам. Производственная и экономическая основа для такой реконструкции Сухаревской площади не должна вызывать сомнений.
Для воссоздания башни потребуется во много раз меньше кирпича, чем во времена ее постройки: специальный реставрационный кирпич будет нужен только для внешней-лицевой кладки. Белокаменный декор также имеет ограниченную материалоемкость. Кроме того, вместо известняка здесь целесообразно было бы применить искусственные материалы, стойкие к воздействию внешней агрессивной среды. Здесь большим подспорьем послужит накопленный опыт реставрации стен и башен Кремля, а также воссоздания Казанского собора и Воскресенских ворот.
Важно учитывать, что возведение башни в сквере, а не на перекрестке двух магистралей улучшит градостроительную ситуацию, поскольку упомянутая пресловутая "башня Джуса", высотой около 50 м, к сожалению, "господствующая над местностью" [46], уже оказывается не на расстоянии 80 м от оси перекрестка, а значительно дальше (рис. 22). Здесь башня будет хорошо соседствовать с бывшим доходным домом, построенным в 1908-1911 г. архитектром С.К.Родионовым (ныне здание банка) и облицованным выразительной зеленой майоликой.
По современным оценкам его "керамическая шатровая башенка-теремок, вероятно, была рассчитана на восприятие в соседстве с Сухаревой башней" [85, с.449]
Установку башни в сквере с самого начала авторы связывали с идеей придания ей монументальной роли в истории отечественного морского флота. Возрожденный памятник с подземными этажами и световыми двориками должен стать музеино-экспозиционным комплексом Российского флота.
Обратимся к официальному документу-протоколу заседания бюро Президиума правления Союза архитекторов РСФСР и Президиума правления Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры от 3 декабря 1985 г. В этом документе отмечена безусловная целесообразность воссоздания Сухаревой башни, "ставшей символом становления науки, культуры и военно-морского могущества". Здесь же говорится о том, что "вопрос о восстановлении был рассмотрен на заседаниях Президиума правления ЦК ВООПИК 2.06.78 г. и 19.05.80 г. с участием выдающихся ученых и общественных деятелей страны, которые активно поддержали идеи восстановления башни". Конкретизирующая запись гласит, что "проектными предложениями восстановления Сухаревой башни предусматривается размещение ее по оси Странноприимного дома (больница им. Склифосовского) с развитым подземным пространством для организации музея Морского флота СССР общей площадью 10 тыс. кв. м. Градостроительная и архитектурная организация пространства Колхозной площади предусматривает включение в ее ансамбль трех выдающихся памятников: церковь Троицы в Листах XVII века, Сухаревой башни и Странноприимного дома Кваренги с обеспечением транспортных проездов в тоннеле под площадью по Садовому кольцу и прямым проездом ул. Сретенка - проспект Мира. Над подземным участком Садового кольца организуется пешеходный партер со сквером и памятником Петру I". Было принято решение: "Одобрить инициативу авторов проектного предложения восстановления Сухаревой башни с организацией музея Морского флота СССР; выразить благодарность и отметить большую творческую работу, выполненную на общественных началах авторским коллективом" [67].
Перспективное изображение ансамбля сквера и башни с западной стороны по этому проекту представлено на рис. 23. Вариант устройства подземных этажей в два яруса виден на вертикальном разрезе сооружения (рис. 24).
Это предложение сразу же горячо поддержали такие выдающиеся деятели культуры, как С.В.Образцов, С.Ф.Бондарчук, С.А.Герасимов, писатель О.В.Волков, поэт А.А.Вознесенский, видные архитекторы В.В.Лебедев, М.В.Посохин, А.Т.Полянский, И.Е.Рожин, академик Б.А.Рыбаков, космонавт В.И.Севастьянов и многие другие. Этот проект был обстоятельно рассмотрен в различных организациях. Сегодня его поддерживают такие авторитетные силы, как руководство Министерства культуры, Российское дворянское собрание, Российский государственный морской историко-культурный центр при Правительстве Российской Федерации и др. Многочисленные газетные публикации не только популяризировали историю Сухаревой башни, но при этом как бы утвердили в общественном сознании проект ее воссоздания именно на территории сквера [68-71].
Заслуживает внимания следующее заявление, сделанное летом 1987 г. Политическим управлением Военно-Морского Флота в ответ на письмо архитектора П.Н.Рагулина: "Главнокомандующий Военно-Морским Флотом адмирал флота Чернавин В.Н. поддерживает Ваше предложение о воссоздании на Колхозной площади Сухаревой башни и создание в ней и на прилегающей территории музея Русского флота. При необходимости Военно-Морской флот готов войти с ходатайством в соответствующие инстанции для поддержки Вашего предложения" [72].
В последующие годы был продолжен поиск оптимальных вариантов планировки Большой Сухаревской площади, в том числе с некоторым смещением башни с оси бывшего Странноприимного дома, что увеличивает свободу планировочного маневра (рис. 25). Эти разработки выполнялись в рамках Московского отделения Русского географического общества и его специальной комиссии.
В сквере возле башни намечена прокладка монументальных аллей морской славы со скульптурными группами и портретами героев-адмиралов, исследователей, первооткрывателей и выдающихся тружеников флота России (рис. 26). Здесь же, на площади, предусмотрены фонтаны, ростральная колонна и другие элементы "малых форм". Кроме того, предложено установить памятник молодому Петру I - строителю Российского флота (рис. 27).
Это принципиальное композиционное решение неоднократно освещалось в печати [54-57] и получило поддержку в официальных обращениях видных представителей флота [58].
Воссоздаваемая Сухарева башня с обширными подземными этажами и выходящими из них в сквер световыми двориками предполагает общественное использование. Здесь можно разместить морской историко-культурный центр, изучающий и пропагандирующий развитие Российского флота. Гидрогеологические условия данного места позволяют выстроить здесь такой комплекс сооружений.
Башня в сквере не только не уменьшит площадь зеленых насаждений в этом перенасыщенном выхлопными газами районе, но даже обеспечит их значительное увеличение за счет устройства новых скверов над тоннелем.
Заслуживают внимания авторитетные заключения известных архитекторов, лауреатов Ленинских премий Я.Б.Белопольского и Е.Н.Стамо. Первый из них назвал проект "увлекательным решением всей Колхозной площади с воссозданием Сухаревой башни напротив дома Кваренги" и добавил: "Старое место нереально". Мнение второго тоже весьма четко и категорично: "Очень хороший проект. Здесь все сделано верно и здорово... Сложная задача с воссозданием Сухаревой башни решена не схоластически, а творчески: умно использовано подземное пространство, увеличивающее в несколько раз рабочую площадь" [65, с.17].
Известный писатель и общественный деятель О.В.Волков, глубоко изучавший историю Москвы, был горячим поборником предложенного решения: "Проект позволяет увидеть, как хорошо все может получиться". Но еще большее впечатление производит следующее заявление известного ученого, профессора Московского архитектурного института И.Е.Рожина: "Мне довелось с академиком Фоминым в 30-е годы разрабатывать проект Колхозной площади с сохранением башни... Конечно, было бы очень заманчиво воссоздать ее на старом месте, но это совершенно нереально! Над будущим тоннелем никто строить не будет... Предлагаемый участок и решение привлекают своей реалистичностью. Надо сказать, что выбранное место хорошо увязывается композиционно с застройкой площади, дополняя ее и создавая выразительный ансамбль... Мне кажется, это очень убедительное решение" [65, с.17].
Весьма положительно высказался также о рассматриваемом проекте И.С.Глазунов - народный художник СССР, почетный член Академии искусств в Мадриде. Приводим его текст, относящийся к июню 1985 г.:
"Проект восстановления Сухаревой башни, разработанный архитектором-художником Рагулиным П.Н. и инженером-строителем Мягковым П.М. не может не вызвать огромного чувства удовлетворения у всех, кто мало-мальски помнит или знает по репродукциям этот великолепный шедевр русской архитектуры XVII века, памятник и колыбель отечественного мореходства. Наконец найдено решение сложной проблемы возвращения к жизни сооружения, утраченного в годы недооценки значения нашего исторического наследия.
Думается, этот проект положит конец спорам между сторонниками восстановления башни на старом месте, на перекрестке Садовой магистрали с лучом Сретенка - Проспект Мира, и теми, кто, понимая сложности этого пути, делающие его почти нереальным, искал более отвечающие обстановке и возможностям решения. Достаточно бросить взгляд на перспективу Колхозной площади, представленную этими авторами, чтобы оценить ее очевидные преимущества. Спроектированный ими тоннель на отрезке Садовой магистрали от Сретенки до Коптельского переулка позволил разбить во всю ширину проезжей части сквер, составивший естественное продолжение существующего. Образовалось обширное свободное пространство, ограниченное с одной стороны Институтом Склифосовского и использованное с другой - для восстановления башни. Два уникальных памятника архитектуры разных эпох словно перекликаются друг с другом, предоставляя нам ими любоваться и оценивать манеру строить и видеть красоту творений русских зодчих, отделенных друг от друга столетием.
Благодаря свободной планировке и открытому пространству площади, восхищенному взору представляется и третий памятник - стоящая в начале Сретенки церковка Троицы на Листах, принадлежащая старомосковскому периоду зодчества. Таким образом в нашей столице образуется "Площадь трех памятников", заслуживающая встать в ряд с самыми прославленными площадями исторических городов мира".
В заключение остановимся на суждениях академика архитектуры В.В.Лебедева, высказанных в его книге "Заметки о пространственной и эстетической сущности архитектуры". В частности, он пишет: "Один из композиционных приемов достижения своеобразия архитектурного пространства - это его "театрализация". Смысл этого приема сводится к тому, что создается своеобразная зрелищная среда в городском пространстве, в которой происходит постепенная смена зрительных впечатлений при перемещении. Действующим лицом ("актером") и одновременно зрителем становится сам человек" [59].
Рассматриваемый проект рассчитан на поэтапное осуществление, но непременно должен выполняться по единой концепции. При этом нужно учесть, что строительство транспортного тоннеля по Садовому кольцу является самостоятельной задачей, вполне решаемой, хотя и усложненной большой глубиной подземной части древней Сухаревой башни, которая требует тщательного изучения и, возможно, даже бережного сохранения [60, с. 15]. Другим обстоятельством является наличие технического тюбингового тоннеля южнее того места, где находилась башня, сооруженного на Садовом кольце в 1988-1991 гг. без учета необходимости выполнения транспортной развязки в двух уровнях.
Воплощая в жизнь этот проект, способный дать новую жизнь ансамблю площади, в качестве сопутствующего шага было бы целесообразно предусмотреть технически несложный подъем храма Троицы в Листах, "утонувшего" в вековых напластованиях культурного слоя земли что поможет включить этот выдающийся памятник XVII в. в создаваемый ансамбль.
Нарастание культурного слоя в городах происходит неравномерно, в среднем порядка 1 м за столетие. В пределах Садового кольца Москвы, например, он достигает двух с половиной-четырех метров, а в отдельных случаях значительно больше. Наши далекие предки здания, "ушедшие в землю", перестраивали, превращая первые этажи (иногда даже два) в подвалы и наращивая новые. Но чаще сооружения оказывались в ямах, нередко заливаемых сточными и талыми водами, но порой заботливо расчищаемых. Храм в 1930-е годы сильно пострадал от воды. В то время храм Троицы в Листах, превращенный в склад скульптурных мастерских, освободили от "излишней нагрузки", удалив его верхнюю часть-барабаны с куполами. Поскольку ныне отреставрированный шедевр стоит вне исторического ансамбля и не имеет подклета, его необходимо поднять на 2,5--3 м. Сама по себе идея подъема памятников архитектуры впервые была выдвинута и обоснована автором этих строк в 1986-1988 гг. [63]. К этому актуальному вопросу вынуждены были вновь вернуться в 1996 г. Так, в институте Гидроспецпроект провели эксперимент по использованию гидровинтовых домкратов грузоподъемностью до 30 т [64]. Такой подъем уже намечен для храма Всех Святых на Кулишках на Славянской площади.
Деятели культуры и искусства нередко считают своей главной задачей творческое самовыражение, подчиняя этому чуть ли не любые возникающие градостроительные проблемы и ситуации. Подобным образом формируется застройка некоторых площадей, таких, как Самотечная, Тургеневская и др. В первой половине 1980-х годов для Большой Сухаревской площади проектировали детский универмаг, затем намечали построить цыганский театр и даже продать "бесхозное" место для коммерческой застройки. Так в масштабе города шло разрушение его уникального исторического облика.
Как показано выше, исторический облик города должен неизбежно развиваться и поэтому не может быть просто законсервирован и огражден от всяких на него влияний. Рост этажности городской застройки резко изменил роль вертикальных доминант, некогда замыкавших перспективы магистралей старой Москвы. Не случайно, что уже по иному принципу размещены первые высотные здания столицы.
Предпринятая в 1980-х годах в мастерской N11 института "Моспроект-2" попытка оценить местоположение башни напротив бывшего Странноприимного дома с помощью ЭВМ теряет всякий смысл. Тогда был сделан вывод, "что при размещении башни, как предлагают П.Мягков и П.Рагулин, ее восприятие будет несколько затруднено, так как она будет закрываться окружающими зданиями" [65, с.18].
К сожалению, наиболее распространенной альтернативой любому новаторскому предложению чаще всего служат схоластические и даже спекулятивные подходы, не несущие в себе положительного начала. Часто это бывает вызвано недостаточным вниканием в суть проблемы или поверхностными оценками высказываний и даже стремлением просто по-бюрократически закрыть вопрос.
Подобные подходы, к реконструкции Большой Сухаревской площади, восходящие к схематическому решению И.А.Фомина, повлияли на состав предложений, выдвинутых на организованном в 1986 г. бывшим Главным архитектурно-планировочным управлением Москвы конкурсе [65]. Семь из десяти проектов предусматривали воссоздание Сухаревой башни на старом месте. Именно такому проекту, представленному коллективом Московского архитектурного института во главе с профессором Н.В.Оболенским, жюри присудило первую премию. Второе место получил рассмотренный выше проект воссоздания башни в сквере. Однако какие-либо шаги по реализации итогов этого конкурса даже и не предусматривались и поэтому никаких действий после этой "конкурсной акции" не последовало. Напомним, что вскоре после конкурса, в начале 1987 г. писатель О.В.Волков отметил в "Литературной газете" свою крайнюю неудовлетворенность решением жюри. "В прессе был широко освещен проект восстановления, сделанный четыре года назад П.Н.Рагулиным и П.М.Мягковым... Проект получил беспрецедентное количество положительных отзывов как массового читателя, так и видных специалистов... Сама идея конкурса выглядела по меньшей мере странной... Предпочтение было оказано заведомо мертворожденной затее... Не поздно и сейчас результаты конкурса признать не имеющими силы" [73].
Вместе с тем необходимо коснуться настойчивых попыток связать башню с сохранившимися фундаментами, о которых никто из заинтересованных лиц не имеет представления. Поэтому стремление к "всенепременней" постановке башни на старых фундаментах выглядит как некая "идефикс".
Известно, что на Сухаревской площади все более остро назревает проблема пропуска городского транспорта по Садовому кольцу в двух уровнях.
В современной зарубежной практике стали использовать двухъярусные тоннели на затесненных участках улиц или в местах, насыщенных различными подземными сооружениями. Так, в 1993 г. в Париже соорудили тоннель двухъярусной конструкции, обеспечивший разделение транспортных потоков противоположных направлений на два уровня.
Проходка тоннеля под башней - дело сложное и очень неудобное, поскольку речь идет вовсе не о фундаментах, а об очень глубоких двухэтажных подвалах. По схеме Н.В.Оболенского эти фундаменты обтекаются двумя кривыми ветвями тоннеля. При этом для размещения внешней (северной) ветви тоннеля башню "решили" сместить на несколько метров к югу, а для этого срезать часть фундаментной кладки с одной стороны и столько же нарастить с противоположной. Но как можно осуществить такое смещение при наличии подвальных этажей? Глубина подземной части Сухаревой башни точно неизвестна. По отдельным историческим данным, она превышает 8-10 м. Даже при открытии засыпанных подвалов и замурованного входа в подземный ход, они вряд ли должны стать предметом постоянной экспозиции.
В 1980-х годах прорабатывались некоторые возможные варианты размещения транспортных тоннелей, подземного перехода под Садовым кольцом и т.д. При этом была выявлена необходимость сноса угловых зданий в самом начале проспекта Мира для пропуска ветви обводного транспортного тоннеля с северной стороны Сухаревой башни, если ее воссоздавать на старом месте. Что касается подземного перехода от Сретенки до проспекта Мира, то его устройство оказалось затрудненным из-за прокладки в 1989-1993 гг. закрытой проходкой тюбингового коммуникационного тоннеля под Садовым кольцом южнее башни.
Анализируя содержание конкурсных проектов, можно упомянуть предложение о разделении начала проспекта Мира на два рукава для объезда башни и о строительстве напротив шереметевского Странноприимного дома небольших безликих зданий "новаторского" типа (предложение авторов из МНИИТЭП) либо о коммерческих сооружениях, никак не входящих в гармоничный ансамбль с памятниками архитектуры (два предложения из ГипроНИИ, проект архитектора Б.В.Бодэ), или даже о простом схематическом расширении сквера за счет пространства над тоннелем под Садовым кольцом (предложение Я.Б.Белопольского). По предложению архитектора Д.С.Солопова для пропуска транспортных потоков радиального направления в обход Сухаревой башни нужно срезать западный угол" проспекта Мира (с его историческими зданиями) и пробить западнее Сретенки дублер этой улицы, сделав его основной радиальной магистралью, ведущей к проспекту Мира. Сама улица Сретенка в этом случае превращается в пешеходную зону.
Обобщая оценку содержания конкурсных проектов с идеей возведения Сухаревой башни на старом месте, можно констатировать, что все они не только не решают назревшие транспортно-градостроительные проблемы, но, напротив, - усугубляют их.
В одной из аналитических записок, составленной по завершении конкурса 1986 г. было записано: "...ошибочно, на наш взгляд, делать сейчас однозначный вывод, будто для Сухаревой башни годится только ее старое место. Ведь там будут совсем не те условия, в которых она существовала большой период времени. Слишком многое переменилось в ближайшем и более отдаленном окружении прежнего ее местоположения. А в корне изменившиеся градостроительные условия ее окружения требуют и нового, все учитывающего, рассудительного подхода в деле выбора оптимального места для создания наилучших условий восприятия здания и гармоничного вписывания его в общий градостроительный ансамбль... И примитивнее всех решение - ставить здание башни на старом месте только потому, что так было в XVII веке, 300 лет назад. Место будет то самое, да город кругом сегодня, накануне XXI века - неузнаваемо другой!" [74].
По предложениям К.С.Шехояна и Е.Н.Стамо, башню предполагается сдвинуть с перекрестка в сквер - в устье Сретенки. Однако при этом вне поля зрения осталась задача формирования архитектурного ансамбля из трех выдающихся исторических памятников. Это сняло необходимость пропуска городского транспорта радиального направления "сквозь тело " Сухаревой башни. Но возникшая как раз в это время задача размещения поблизости детского универмага неожиданно привела архитектора Е.Н.Стамо к идее возведения грандиозного торгового здания поперек Сретенки с пропуском транспорта на уровне первых этажей.
Приходится констатировать, что во всех конкурсных проектах лишь схематически намечен транспортный тоннель под подземными остатками Сухаревой башни на Садовом кольце. Это, безусловно, большая самостоятельная задача, которая к тому же усложнилась в результате проходки коммуникационного тоннеля. Но тем не менее и эта проблема, конечно же, решаема.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод: необходимо отделить проблему воссоздания Сухаревой башни от проблемы подземной транспортной развязки как в композиционном, так и во временном отношении.
Взгляд в будущее В настоящее время Большая и Малая Сухаревские площади - это одно из нетронутых реконструкцией мест центральной части Москвы, где все здания не находятся в композиционном взаимодействии между собой, а остаются до сих пор с нерешенной планировочной структурой и транспортной системой.
В 1995 г. территория сквера с санкции старого руководства Москомархитектуры была выставлена на торги с целью использования под застройку коммерческими структурами. Лишь благодаря поддержке руководством Министерства культуры рассмотренного выше проекта архитектурного ансамбля, мэр Москвы Ю.М.Лужков остановил реализацию названных торгов.
В этих условиях главная задача реконструктивного преобразования пространства состоит, во-первых, в умении не разрушать, а раскрывать потенциальные возможности места и его составляющих элементов и, во-вторых, лаконичными приемами сформировать целостный гармоничный ансамбль. Успешное разрешение задачи - это проявление высшего мастерства, намного превосходящего обычный творческий процесс.
Выступая в конце апреля 1997 г. на Всероссийском совещании "Возрождение и реконструкция городов России", Московский мэр Ю.М.Лужков высказал такую мысль: "Каждый город имеет свою историю, свои достопримечательности, оригинальные архитектурные ансамбли, которыми гордятся его жители. Каждый город формирует свой неповторимый мир, который мы называем малой родиной... Город может зарабатывать по-разному: и организуя производство, и туризмом, эксплуатируя - в хорошем смысле - свою историю и достопримечательности" [83]. Это вполне применимо к задаче творчески осмысленной реконструкции исторической Сухаревской площади.
Не возврат к прошлому, причем в явно худших и неприемлемых на сегодняшний день условиях, а впервые предпринимаемое формирование крупного ансамбля из трех архитектурных памятников исторического значения должно украсить Садовое кольцо Москвы, да и весь город, замечательным бриллиантом, обладающим большой притягательной силой. Можно предположить, что знакомство людей XXI столетия с историей нашей 850-летней столицы будет начинаться в Кремле и на Красной площади, а продолжаться на Сухаревской площади, овеянной легендарной многовековой славой.
Предпосылки формирования монументального комплекса на Большой Сухаревской площади продолжают сохраняться и даже закрепляться. Состоявшееся 15 февраля 1996 г. заседание Московского городского комитета по подготовке празднования 300-летия Российского флота приняло решение: "Поручить Москомархитектуре... и Комитету по культуре... рассмотреть проектные предложения по сооружению закладного камня и места его установки на Сухаревской площади" [76]. Затем последовало распоряжение первого заместителя премьера Правительства Москвы Э.А.Бакирова: "Одобрить проектное предложение об установке на Сухаревской площади закладного камня на месте первого морского учебного заведения в России-Сухаревской навигационной школы, как первого этапа создани в перспективе на Сухаревской площади историко-архитектурного комплекса "Морской славы"" [77].
Эти распоряжения были выполнены. В результате Мэрия Москвы, командование Военно-Морским Флотом и Российская академия наук 11 декабря 1996 г. в торжественной обстановке открыли в сквере напротив шереметевского Странноприимного, дома крупный каменный знак (высотой около 3 м) из гранита Токовского месторождения (Днепропетровская область).
На камне изображен архитектурный силуэт прославленной башни. Под ним крупным шрифтом высечена надпись: "На этой площади находилась Сухарева башня, в которой с 1701 по 1715 год размещались Навигацкие классы - первое светское учебное заведение, готовившее кадры для Российского флота и государства". На тыльной стороне написано: "Сооружено в ознаменование 300-летия флота России. 1696-1996". По сторонам от памятного знака размещены два специально привезенных в Москву якоря.
Сам факт установки памятного знака служит подтверждением немеркнущей славы Сухаревой башни, казалось бы, "надежно" стертой с лица земли. Особенно примечательно, что в открытии памятного знака участвовали такие коллективы, как "Россия молодая" и детские патриотические организации. Отрадно, что это не просто "юбилейный порыв". Памятный знак уже выполняет благородную миссию. Так, в феврале 1997 г. в газете правительства Москвы "Тверская, 13" напечатана статья о необходимости возрождения Сухаревой башни, написанная ученицей 10-класса одной из московских школ [78]. Нельзя не согласиться с общемосковской тенденцией на воссоздание башни, а также с оптимистичным заключением статьи: "Мы в ней не безликие песчинки, а граждане, с мнением которых считаются "отцы города"".
Нужно заметить, что современная московская практика установки памятных знаков (в отличие от закладных камней и мемориальных досок) возникла в 1996 году. При открытии первого памятного знака (на Арбате) мэр Москвы Ю.М.Лужков специально отметил, что такой знак никоим образом не призван материально исчерпать память об исчезнувшем историческом сооружении. Наоборот, это не исключает воссоздание памятника. При открытии памятного знака на Большой Сухаревской площади в официальных выступлениях подчеркивалось, что это первый этай реализации проекта преобразования исторического места с воссозданием Сухаревой башни и устройством мемориальных аллей морской славы.
Не вызывает сомнения, что прославленная в легендах и произведениях русских писателей, поэтов и художников Сухарева башня потенциально способна дать новую жизнь площади, с которой она была связана почти 240 лет. Тем самым она призвана укрепить в новых условиях историческую славу Москвы.
Литература 1. Гердер И.Г, Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977-704 с.
2. Гуллер Ю. Что бы сказал об этом князь Вяземский // Вечерний клуб. 19 сентября 1996 г. N102.
3. Несколько исторических заметок о Сухаревой башне // Московские губернские ведомости. 1855. N16.
4. Снегирев И.М. Сухарева башня в Москве // Русские достопамятности. T.I, М., 1877.
5. Фомин И.И. Сухарева башня в Москве. М.: изд. Моск. ун-та, 1931.
6. Сытин П.В. Сухарева башня (1692-1926). Народные легенды о башне, ее история, реставрация и современное состояние. М., 1926.-52 с. / Переиздание с предисловием Л.В.Ивановой. М.: Отечество, 1993.-40 с.
7. Посохин М.В. Полифония в архитектуре // Знамя. 1979. N1. С.198-215.
8. Гидион 3. Пространство, время, архитектура. М.: Стройиздат, 1984.- 455 с.
9. Коуэн г.Дж. Мастера строительного искусства. М.: Стройиздат, 1982.-240 с.
10. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. Т.8. М., 1951.
11. Сытин П. В. Из истории московских улиц (очерки). М.: Моск. рабочий. 1958.-844 с.
12. Смирнов Н.А. История строительной техники с древнейших времен до начала XVIII века // История строительной техники. Под общей ред.В.Ф.Иванова. Л.-М.: Госстройиздат, 1962.
13. Забелин И.Е. Домашний быт русского народа в XVI-XVII столетиях. М., 1895.
14. Тиц А.А. Загадки русского чертежа. М.: Стройиздат, 1978.-15 1 с.
15. Очерки русской морской истории. ч.1. СПб., 1875.
16. По Москве. Прогулки по Москве и ее художественным и просветительным учреждениям. Под редакцией Н.А.Гейнике и др. М.: Изд-во М. и С.Собашниковых, 1917.-672 с./ Репринтное переиздание. М.: Изобразительное искусство. 1991.
17. Пилявский В .И., Тиц А.А., Ушаков Ю.С. История русской архитектуры. Л.: Стройиздат, 1984.-512 с.
18. Кудрявцева Т.П. Очерк истории московской архитектуры XV-XVIII веков. // Зодчие Москвы. Вып.1. М.: Моск. рабочий. 1981-302 с.
19. Сытин П.В. История планировки и застройки Москвы. Материалы и исследования. Том 1. М.: Моск. рабочий. 1950.- 415 с.
20. РГАДА. Фонд 160 (1703). Л.49-50.
21. Фомин Ю. У истоков российского морского образования// Морской флот. 1997. N3.
22. Ткачева Н.К. К истории Навигацкой школы // Советские архивы. 1976. N2.
23. Флеровская М.А. Навигацкая школа // Вопросы истории. 1973. N10.
24. Морозов А.А. Михаил Васильевич Ломоносов. М.: Молодая гвардия. 1955.-926 с.
25. Русаков В. Петровский маскарад 1722 года // Живописная Россия. Иллюстрированный вестник отчизноведения, истории, культуры, государственной, общественной и экономической жизни России. Том второй, СПб.; М.: изд. тов. М.О.Вольф, 1902.
26. Берхгольц Ф.В. Дневники. СПб., 1863.
27. Горин г.С. Московский родник. М., 1973.
28. Государственная публичная библиотека. Отдел изобразительного искусства. Коллекция Э.В.Готье-Дюфайе. Т.2, N4317/3.
29. Дмитриев М.А. Московские эллегии. М.: Моск. рабочий, 1985.-312 с.
30. Строительство и архитектура Москвы. 1986. N7.
31. Лермонтов М.Ю. Панорама Москвы // Лермонтов М.Ю. Сочинения в шести томах. Т.6. М., 1957.
32. Сытин П.В. Воспоминания о А.М.Васнецове // Аполлинарий Васнецов. К столетию со дня рождения / Труды Музея истории и реконструкции Москвы. Вып.VII. М.: Моск. рабочий, 1957. С.85-90.
33. Попов В.А. Русский фарфор. Частные заводы. Л.: Художник РСФСР, 1980.-315 с.
34. Гастев М. Материалы для полной и сравнительной статистики Москвы. Часть 1. М., 1841. Приложения. Чертеж IX.
35. Черепанов В.А. Садовое кольцо. М., Моск. рабочий. 1963.-159 с.
36. Пилявский В.И. Джакомо Кваренги: Архитектор. Художник. А.: Стройиздат, 1981. 212 с.
37. Гиляровский В.А. Москва и москвичи. М., 1955.
38. Яркий М.Н. Путеводитель по Москве и окрестностям. М., 1884.
39. Москва и ея окрестности. Путеводитель. М., 1882.
40. Поляков Н. Москвичи дома, в гостях и на улице. Рассказы из народного быта. М., 1858.
42. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. М.: Искусство, 1982.-352 с.
43. Горностаев И.Ф., Богуславский Я.М. По Москве и ея окрестностям. Путеводитель. М., 1903.
44. Гоголь Н.В. Об архитектуре нынешнего времени. // Сочинения. Том девятый. СПб.: изд-во. А.Ф.Маркса, 1900. С.233-253.
45. Жолтовский И.В. Город, улица, дом // Техника молодежи. 1951, N1.
46. Федосюк Ю.А. Москва в кольце Садовых. Путеводитель. М.: Моск. рабочий, 1983.-447 с.
47. Снос Сухаревой башни // Рабочая Москва. 17 авг. 1933.
48. И.Э.Грабарь, И.А.Фомин, И.В.Жолтовский и др.И.В.Сталину // Известия ЦК КПСС. 1989. N9.
49. И.В. Сталин, К.Е.Ворошилов - Л.М.Кагановичу// Известия ЦК КПСС. 1989. N9.
50. К.Ф. Юон, А.В.Щусев, А.М.Эфрос и др. - И.В.Сталину // Известия ЦК КПСС. 1989. N9.
51. И.В.Сталин - А.В.Щусеву, А.М.Эфросу, И.В.Жолтовскому и др. // Известия ЦК КПСС. 1989. N9.
52. Давид Л. Восстановись мгновение // Строительство и архитектура Москвы. 1986. N7.
53. Липовецкий Д. Железный узел. М.: Моспартиздат, 1933.-112 с.
54. Аникин В.В. Мемориал флотской славы // Морской вестник. 1996. N2.
55. Щербо Г.М. Большая Сухаревская площадь в прошлом и будущем // Тверская, 13. 27 октября - 2 ноября 1994. N43.
56. Щербо Г.М. Сухарева башня-памятник и символ // Московская правда. 21 и 22 июня 1995. NN114 и 115.
57. Щербо Г.М. Слово о Сухаревой башне // Российская газета. 1 ноября 1996. N210.
58. Пушкин А.С., Катышев А.П., Бочаров Ю.В., Гагаркин В.Н., Филонович Р.Д. Возродим колыбель морской славы // Тверская, 13. 3-9 ноября 1994. N44.
59. Лебедев В. В. У каждого города - свое лицо //Строительная газета. 3 ноября 1995. N44.
60. Фундаменты башни - под охрану // Строительство и архитектура Москвы. 1986. N7.
61. Рязанцев А. Колдун из Сухаревой башни // Тверская, 13. 1-7 августа 1996. N31.
62. Барановский П., Водкой О., Глазунов И., Леонов Л., Лихачев Д., Петрянов И., Рыбаков Б. Восстановить Сухареву башню // Литературная газета. 6-21 мая 1980. N21.
63, Щербо Г.М. "Коленопреклоненные" сокровища// Архитектура (приложение к "Строительной газете"). 23 января 1988. N2.
64. Герасимец Е. Новая жизнь древних строений //Строительная газета. 19 июля 1996. N29.
65. П.Мягков и П.Рагулин предлагают // Архитектура и строительство Москвы. 1986. N7. С.16-18.
66. Булашова С. Ее звали невестой Ивана Великого // Неделя. 19-25 мая 1986. N21.
67. Рочегов А.Г., Петербуржцев В.А. Протокол совместного заседания бюро Президиума правления Союза архитекторов РСФСР и Президиума правления Центрального Совета ВООПИК, Москва, 3 декабря 1985 / рукопись.
68. Орлов А. Опять прощай, Сухаревка... // Советская Россия. 24 сентября 1991. N180.
69. Булашова С. "Невеста без места?" // Неделя. 1987. N28.
70. Беликов В. Подземные этажи столицы // Известия. 29 ноября 1986. N333.
71. Ефимов Л. Древняя башня - новостройка? // Голос Родины. Январь 1986. N1.
72, Политическое управление ВМФ - Рагулину П.Н. Письмо от 26 мая 1987 г. N727/ /2/560/ рукопись.
73. Волков О.В. Еще раз о судьбе Сухаревой башни // Литературная газета. 4 февраля 1987. N6.
74. Обросов-Серов В.П., Сбросов Ю.П. О конкурсе проектов градостроительного решения планировки и застройки Колхозной площади с предложением по воссозданию здания Сухаревой башни. М. 1986 / рукопись.
75. Свиньин П.П. Сухарева башня на Сретенке // Отечественные записки. 1822. 4.10. N24. С.З-20.
76. Бакиров Э.А. Протокол заседания Московского городского комитета по подготовке празднования 300-летия Российского флота. Москва, 15 февраля 1996 / рукопись.
77. Бакиров Э.А. Протокол заседания МГК по подготовке празднования 300-летия Российского флота. М., март 1996 / рукопись.
78. Щербак А. Сухарева башня должна возродиться// Тверская, 13, 6-12 февраля 1997. N6.
79. В канцелярию академии наук от асессора той же академии Волчкова доношение. 12 ноября 1750 г.// Материалы для истории Императорской Академии наук. Т.10. (1749-1750). СПб. 1900.
80. Ильин М.А. Подмосковье. М.: Искусство. 1965.-336 с.
81. Дистервег А. Избранные педагогические сочинения. М. 1956.
82. Симонов Р.А. Косой, дневной, ночной час// Русская речь. 1993. N4. С.68-74.
83. Лужков Ю.М. Каждый город неповторим, но проблемы - общие для всех // Вечерняя Москва. 14 мая 1997. N104.
84. РГАДА. Ф.192. Оп.1. Д.255 - Московская губерния. Чертежи 7, 8, 10.
85. Бусева-Давыдова И.А., Нащокина М.В., Астафьева-Длугач М.И. Москва. Архитектурный путеводитель. М: Стройиздат, 1997-512 с.
|
|
