№ 4, 1992

ФРАНЦУЗСКИЕ ДИНАСТИИ:
БУРБОНЫ, ОРЛЕАНЫ, БОНАПАРТЫ

А.В. Ревякин

[Бурбоны] [Орлеаны] [Бонапарты] .
.

Нашим современникам республиканский строй во Франции представляется чем-то органичным. Это и не удивительно, учитывая, что республика непрерывно существует в этой стране вот уже свыше 120 лет - много дольше, чем где-либо еще, за редким исключением, на европейском континенте. Но нельзя забывать, что именно во Франции борьба за республику была особенно ожесточенной и длительной. Победа над монархией далась лишь в результате не скольких революций и серии политических и социальных реформ, составлявших, может быть, самый драматичный период ее истории. Французская монархия была одной из древнейших в Европе. Ее начали создавать еще в раннем средневековье франкские короли из династий Меровингов (448-752 гг.) и Каролингов (752-987 гг.). Окончательно она сложилась как национальное государство французского народа при королях из династии Капетингов, правивших без малого 800 лет, начиная с 987 г. За это время французская монархия пережила немало взлетов и падений, не раз была на волосок от гибели, например, во время Столетней войны 1337-1453 гг. или религиозных войн второй половины XVI столетия. Корона Франции переходила от прямых потомков Гуго Капета (987-996 гг.) к боковым ветвям основанной им династии; с 1328 г. - к Валуа, а с 1589 г. - к Бурбонам. При королях Генрихе IV (1589-1610 гг.), Людовике XIII (1610-1643 гг.), Людовике XIV (1643-1715 гг.) и Людовике XV (1715-1774 гг.) монархия достигла наибольшего расцвета, олицетворяя величие, могущество и стабильность государства. Но в последней четверти XVIII в. приближение капиталистической эпохи ознаменовалось обострением всех общественных противоречий, внешним проявлением которых явился затяжной финансовый кризис государства. Людовик XVI, вступивший на престол в 1774 г., пытался поправить положение. Но непоследовательные реформы, проводившиеся им "сверху", не дали ожидаемых результатов. И тогда он был вынужден уступить общественному мнению, требовавшему проведения глубоких реформ и добивавшемуся участия в управлении государством представителей "нации". Людовик XVI решил созвать Генеральные штаты, открытие которых в мае 1789 г. послужило детонатором глубокой, всеохватывающей и кровопролитной революции. Революция конца XVIII в. нанесла сокрушительный удар по монархии во Франции. Но вот что примечательно. Когда нечто подобное произошло и в Англии в середине XVII в., там по мере успокоения гражданских бурь и политических страстей монархия не только возродилась, но и органически вошла в жизнь нового постреволюционного общества. Во Франции же подобные попытки, неоднократно предпринимавшиеся на протяжении конца XVIII-XIX вв., успеха не имели. Причины эпохального упадка монархической формы правления во Франции являются предметом живого интереса историков. Отечественные историки, к сожалению, до последнего времени не разделяли этою интереса. Поэтому ограничимся здесь лишь перечнем наиболее крупных работ зарубежных авторов: Castillon du Perron М. Louis-Philippe et la revolution francaise, t. 1-2. Paris, 1963; Rothney J. Bonapartism after Sedan , llhaca, 1969: Castrie D. de. Le grand refus du cornte de Chambord. La legitimite et les tentatives de restauration de 1830 a 1886. Paris, 1970; Idem. Rois etreints de la France. Paris, 1979; Cabanis J. Charles X, roi ultra. Paris 1972; Le Nabour E. Charles X. Le dernier roi. Paris, 1980; Mettra С. La France des Bourbons, t. 1-2. Bnixelles, 1981; Puy de Clinchamps Ph.du. Le royalisme. Paris, 1981; Rials S. Le legitimisme. Paris, 1983; Jackson R.A. Vivat rex: histoire des sacres et couronnements en France. Strasbourg, 1984; Girard L. Napoleon III. Paris, 1986; Buzon Ch.de. Henry V comte de Chambord, on le "fier suicide" de la royaute. Paris, 1987; Pujo P. La monarchie aujourd'hui. Une nouvelle enquete. Paris, 1988. Обобщить мнения, выраженные в историографии по этому поводу, дать краткую, но по возможности целостную характеристику развития французской монархии от революции конца XVIII в. до окончательной победы республиканского строя в последней трети XIX в., показать при этом роль самих французских королей, которые, вопреки известной формуле, не только " царствовали, но и правили", - таковы цели настоящего документального очерка.

.

ПЕРВЫЙ АКТ ДРАМЫ Orpомное впечатление производили на зрителей 1200 мужчин сурового облика в черных накидках, сутанах и камзолах с зажженными свечами в руках, собравшиеся 4 мая 1789 г. в Версале на паперти церкви Версальской богоматери. Во главе с архиепископом Парижским, королевской четой, членами королевской семьи и принцами крови они готовились прошествовать к кафедральному собору Святого Людовика. Это были депутаты Генеральных штатов, избранные от трех сословий королевства. Судя по их серьезным, напряженным лицам, не верилось, что они явились сюда на праздник открытия Генеральных штатов, не созывавшихся французскими королями 175 лет. Никто из них не догадывался, что при их участии в Версале разыгрывался первый акт растянувшейся, впрочем, на целое столетие драмы прощания Франции с монархией. Неправдоподобность, даже сюрреалистичность ситуации подчеркивало участие в церемонии то ли прославления, то ли оплакивания монархии настоящего и будущих королей Франции. Им суждено было испить горькую чашу крушения тысячелетней монархии. В этот день, празднуя открытие Генеральных штатов, они оказались невольными соучастниками ее разрушения - представители как старшей ветви династии - Бурбоны, правившие Францией два столетия, так и младшей ветви - Орлеаны, ждавшие своего звездного часа. Вот имена этих королей в порядке обретения ими права престолонаследия: Людовик XVI Бурбон (1754-1793), получивший корону от своего деда Людовика XV в 1774 г. , малолетний сын Людовика XVI Луи-Шарль, герцог Нормандский, объявленный после смерти своего отца в 1793 г. королем Людовиком XVII, но фактически не царствовавший; братья Людовика XVI - Луи-Станислас-Ксавье, граф Прованский, считавшийся королем Людовиком XVIII (1755-1824) с 1795 г., после смерти племянника, но правивший Францией лишь с 1814 г., и Шарль-Филипп, граф д'Артуа, который стал королем Карлом Х (1757-1836) в 1824 г.; старший сын последнего Луи-Антуан, герцог Ангулемский, по праву первородства с 1830 г. претендовавший на корону Франции под именем Людовика XIX; наконец, Луи-Филипп, герцог Шартрский, сын Луи-Филиппа-Жозефа, герцога Орлеанского, воцарившийся в 1830 г. под именем Луи-Филиппа I (1773- 1850). Революция конца XVIII в. круто обошлась с ними и их близкими. Были казнены Людовик XVI, его жена королева Мария-Антуанетта, его сестра Елизавета, герцог Орлеанский, отец Луи-Филиппа I. В тюрьме угасла жизнь Людовика XVII. Физически и духовно надломленными вышли из заточения дочь казненного короля Мария-Тереза и двое братьев Луи-Филиппа I. Почти четверть века пробыли на чужбине Людовик XVIII, Карл X, Людовик XIX и Луи-Филипп I.

.

ТРИ МОДЕЛИ Хотя в конце XVIII в. монархия понесла тяжелые потери, но монархическая идея, носителем которой она была, не умерла. Напротив, в начале XIX в. она пережила во Франции своеобразный ренессанс. В международной политике преимущество перед другими режимами ей давали широкие династические связи - родство с испанскими и итальянскими Бурбонами. Во внутренней политике много значили симпатии старого дворянства, до 1789 г. занимавшего ключевые позиции в армии, государственном аппарате, экономике. Большое значение имела и поддержка католического духовенства. Но существовали и более глубокие социальные причины жизнеспособности монархии в начале и даже середине XIX в. Они коренились в инерционных процессах общественной жизни, которые была не в силах преодолеть никакая политическая революция. Традиционные системы коммуникации затрудняли циркуляцию людей и идей. Отсюда характерный для Франции на протяжении всего XIX в. разрыв в уровнях политизации населения между столицей и провинцией, городами и сельской местностью, где проживало большинство населения. В условиях господства производственных отношений доиндустриальной стадии капитализма элитарные слои были представлены главным образом крупными земельными собственниками дворянского и недворянского происхождения. Эти так называемые "нотабли" на местах обладали огромной властью над людьми, традиционно играли роль связующего звена в о тношениях между королем и подданными. Такая структура общественно-политических отношений естественным образом воспроизводила монархию. Тому, что монархия вдруг обрела как бы второе дыхание, способствовала и политическая конъюнктура конца XVIII в. Период Великой французской революции нередко сравнивают с лабораторией, в которой опробовались различные формы устройства государственной власти: конституционная монархия, демократическая республика, революционная диктатура и т.д. Причем все режимы, основанные на демократических и республиканских принципах, быстро саморазрушались, обнаруживая свою неэффективность. К началу XIX в. страна скатилась к военной диктатуре, вскоре укрывшейся за пышным фасадом империи. Принцип монархии - наследственная единоличная власть - возобладал, однако он был выражен в форме отрицания легитимной монархии. Из лона революции вышли три главные модели государственного устройства, к выбору между которыми в дальнейшем сводилась борьба за путь развития французской государственности, - конституционная монархия, демократическая республика, авторитарная империя. После 1789 г. политическое развитие Франции шло как бы по спирали, на каждом витке наблюдалась последовательная смена монархии, республики, империи. Впервые полный цикл был пройден в 1789-1814 гг., когда на смену попыткам реформировать традиционную монархию пришла провозглашенная в 1792 г. республика, первая, по принятому в истории Франции счету, которая, однако, рухнула в результате военного переворота 1799 г., расчистившего дорогу империи, также первой. Этот цикл повторился в 1815-1870 гг.: конституционная монархия во главе сначала с Бурбонами, а затем с Орлеаном была сметена революцией 1848 г., основавшей эфемерную Вторую республику, павшую жертвой нового диктатора, не замедлившего восстановить Вторую империю. Те же этапы политического развития, хотя и в не столь ярко выраженном виде, Франция пережила в 70-80-х годах XIX в., когда власть от монархистов, господствовавших в так называемой "республике без республиканцев", перешла к собственно республиканской партии, но основанный ею режим оказался первоначально довольно шатким и едва не стал добычей очередного кандидата в диктаторы во время буланжистского кризиса 1886-1889 гг. На этот раз Третья республика выстояла и, несмотря на подстерегавшие ее опасности, вошла в историю Франции как самый жизнестойкий режим после 1789 г. Его поразительная, по французским меркам, долговечность (без малого 70 лет) объясняется прежде всего тем обстоятельством, что в последней трети XIX в. республиканский строй во Франции, наконец, обрел адекватную социально-политическую основу. Железнодорожное сообщение, почти поголовная грамотность населения, беспрецедентное развитие средств массовой информации (прессы, телеграфа) политизировали провинцию и деревню. Массы людей таким образом освободились от влияния традиционной элиты. Сформировалась и заняла господствующее положение новая элита, состоящая из профессиональных политиков - деятелей государственных, общественных и профессиональных организаций, реализующих свои цели посредством всеобщего избирательного права. С упрочения Третьей республики начинается современная история Франции. С этого времени республиканский режим мог менять форму (Четвертая в 1946 - 1958 гг., Пятая с 1958 г. республики), но никогда, за исключением периода оккупации 1940-1944 гг., не изменял своей сути. Закономерность политической истории Франции в XIX в. распределила роли в той драме, первый акт которой был разыгран в мае 1789 г. Будущее Капетингов оказалось тесно связанным с судьбой монархии. Революция конца XVIII в. их многому научила, им пришлось отказаться от несбыточных иллюзий. Олицетворяя связь с традицией, они тем не менее согласились с неизбежностью реформирования традиционной монархии. Был введен институт национального представительства, формировавшегося на основе крайне ограниченного (цензового) избирательного права. Такой режим и получил название цензовой монархии. В отношении к нему обнаружились политические различия между Бурбонами и Орлеанами. Первые в своем стремлении модернизировать монархию склонны были ограничиться минимальными и по возможности декоративными нововведениями, подчас откровенно пренебрегая общественным мнением. Вторые, во многом побуждавшиеся давним соперничеством с Бурбонами, готовы были идти подчас так далеко, как того требовала политическая конъюнктура. В итоге Бурбоны стали в истории Франции XIX в. едва ли не символом реакции, а Орлеаны - умеренного либерализма, с оттенком коварства и беспринципности. Еще в конце XVIII в. определились и главные соперники Капетингов в борьбе за Францию: республика и империя. Больше всего они пострадали от республики: она лишила их трона, казнила королевскую семью, присвоила плоды правления династии, существовавшей девять столетий. Те из них, кто лично пережил революцию, запомнили республику как кровавый режим цареубийц, символы которого внушали ужас и отвращение. Эти же чувства она вызывала и у их потомков. Но Первая республика оказалась недолговечна, и вместе с последними ее защитниками, сложившими голову на гильотине или сосланными на каторгу, казалось, навсегда миновала угроза с ее стороны. Гораздо более опасным соперником представлялась империя, стремительно набиравшая силу в начале XIX в. Она не только поставила на колени почти всю Европу, но и основала новую династию Бонапартов, явно рассчитывавших, несмотря на свое "низкое" происхождение и "недостойный" путь к власти, занять респектабельное место в семье европейских монархов. Умело соединив древний принцип единовластия с прогрессистской идеей революционной диктатуры, новоявленный с 1804 г. император Наполеон I (1769-1821) создал невиданный режим - плебисцитарную монархию, отчасти напоминавшую традиционную военную тиранию, отчасти предвосхищавшую тоталитарные режимы XX в. Вокруг него сплотились все, кто боялся возвращения Бурбонов, опасаясь возмездия за свои прегрешения перед законной династией. Вот в этом-то режиме Капетинги и усматривали своего главного противника.

.

БУРБОНЫ МУЧЕНИК ИЛИ ТИРАН? То обстоятельство, что Людовик XVI умер не своей смертью, окруженный скорбящими родственниками, а был казнен по приговору революционного трибунала, наложило отпечаток трагизма на всю его судьбу и обусловило полярность мнений о нем. Для одних, склонных видеть в Людовике XVI невинно убиенного мученика, он был добрым королем, страстно увлекавшимся охотой и всякими ручными поделками, особенно слесарными, но вместе с тем обладавшим и обширными научными познаниями, главным образом в области географии. Для других, считавших его казнь заслуженной карой, Людовик XVI был прежде всего тираном, вставшим на пути прогрессивных преобразований, а потому и сброшенным с трона. К счастью, истина не всегда лежит посредине между крайними суждениями, но потому-то и обнаружить ее непросто. Людовик XVI не обладал качествами, необходимыми государственному деятелю. Нерешительность и непоследовательность были у него в характере. Стоит ли удивляться, что неудачи преследовали его по пятам. Вынужденный созвать Генеральные штаты, король не нашел с ними общий язык. А когда депутаты третьего сословия объявили себя Национальным собранием и призвали депутатов двух других сословий присоединиться к ним, чтобы выработать конституцию, он решил им помешать. Однако выдержки ему хватило ровно на четыре дня, по прошествии которых он санкционировал деятельность Национального собрания, уступив ему часть своего суверенитета. Но под влиянием придворных кругов Людовик XVI снова круто меняет свою политику - отправляет в отставку популярного среди конституционалистов первого министра Неккера и тайно подтягивает войска, готовя роспуск собрания. Эти действия короля спровоцировали восстание в Париже 14 июля 1789 г. Однако, передумав еще раз, Людовик XVI вернул Неккера и в знак примирения с Парижем надел трехцветную революционную кокарду. Все, что предпринимал Людовик XVI, страдало половинчатостью и не могло приостановить процесс перемен, зато еще больше накаляло атмосферу. Когда в очередной раз распространились слухи о готовившемся перевороте, 5-6 октября 1789 г. толпа парижан захватила Версальский дворец и увезла королевскую семью в столицу, поместив ее под гласный надзор народа в Тюильрийский дворец. А нелепая, закончившаяся неудачей, попытка короля бежать с семьей из Парижа в ночь с 20 на 21 июня 1791 г. стоила ему свободы, а главное, он потерял доверие. Незадачливость Людовика XVI не позволила ему стать лидером контрреволюции, хотя он и являлся ее знаменем, впрочем, больше по занимавшемуся им положению. С первых дней революции самые деятельные и непримиримые роялисты покинули его. Королевский двор, еще летом 1789 г. многочисленный и пышный, насчитывавший до 6 тыс. человек, начал таять. Часть придворных добровольно оставляла свои должности, отправляясь в эмиграцию; других король увольнял под давлением революционных клубов. Рвались связи Людовика XVI с аристократическим обществом, его способность влиять на события становилась все более призрачной. Днем и ночью солдаты Национальной гвардии не спускали глаз с членов королевской семьи, сопровождая их даже во внутренние покои. Королевский двор постепенно превратился в пародию на самого себя. Затянутые в мундиры придворные и слуги в ливреях, строгий придворный церемониал, который пытались сохранить, - все это выглядело нелепо на фоне ежедневно заполнявшей дворец будничной толпы новых чиновников и депутатов во фраках, офицеров и солдат в повседневной форме, откровенно пренебрегавших этикетом, вплоть до отказа преклонять колено перед королем. Роль укротителя революции оказалась Людовику XVI явно не под силу. Но, может быть, уступая неодолимому течению, он мог направить его в более безопасное для себя лично и во всяком случае более мирное русло? Некоторые его поступки могут дать повод для такого предположения. 14 июля 1790 г. Людовик XVI принес клятву верности революции, внушив многим надежду на ее счастливое завершение. 14 сентября 1791 г. он с легкостью поклялся соблюдать новую конституцию, предоставлявшую ему исполнительную власть, законодательная же вручалась Законодательному собранию. Но в то же время продолжал интриговать против революции, ведя секретную переписку с европейскими дворами и руководителями контрреволюционной эмиграции. Увидев в развязывании внешней войны последний шанс на спасение монархии, король стал сознательно подталкивать Францию к конфликту с европейскими державами. В апреле 1792 г. началась война, которая в соответствии с надеждами роялистов и самого короля обернулась серией поражений французских войск. От Людовика XVI в его опасной политической игре требовалось одно - терпение и осторожность. И вдруг 13 июня 1792 г. он, воспользовавшись своим правом вето, отменил принятые Национальным собранием санкции против священников, отказавшихся присягнуть на лояльность властям. Разразился политический кризис, болезненно отозвавшийся на настроении народных низов. 20 июня в Тюильрийский дворец ворвались рассерженные санкюлоты, кричавшие "Долой господина Вето!" Практически беззащитный Людовик XVI сумел успокоить разгоряченных людей, надев фригийский колпак и выпив вместе с ними за "здоровье нации". Но остатки доверия к себе со стороны у лицы потерял окончательно. И когда пришло известие о манифесте герцога Брауншвейгского, командовавшего армиями противника, который угрожал парижанам карами, если они допустят какой-либо вред королевской семье, в ночь с 9 на 10 августа вооруженные отряды санкюлотов снова захватили Тюильрийский дворец. Людовику XVI не оставалось ничего другого, как вместе с семьей укрыться в здании Законодательного собрания. Это его и спасло: дворец вскоре подвергся разгрому, в ходе которого погибли многие из его защитников и обитателей. Три дня королевская семья находилась под защитой Законодательного собрания, пока не было принято решение об отстранении Людовика XVI от власти и переводе с семьей в башню Тампль, бывшее владение ордена тамплиеров, уже на положении узников. Драматическую перемену в своей судьбе члены королевской семьи внешне перенесли хладнокровно. В башне Тампль их оказалось пятеро - король, королева, сын Луи-Шарль и дочь Мария-Тереза, сестра короля Елизавета. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, они старались занять себя, кто как мог. Елизавета штопала одежду, король и королева занимались образованием детей, играли с ними в кегли. Однако удары судьбы сыпались один за другим. 20 сентября 1792 г. Национальный конвент упразднил монархию. Бывший король номинально стал обыкновенным "гражданином Луи Капетом". На основании документов, свидетельствовавших о незаконных связях Людовика XVI с эмиграцией, которые были найдены в Тюильрийском дворце, он был обвинен в государственной измене. Процесс над ним начался в Конвенте 10 декабря 1792 г., и уже в середине января следующего года ему был вынесен смертный приговор. Трижды приговор ставился на голосование, и каждый раз депутаты подтверждали свой вердикт, хотя в одном случае большинством всего в один голос. 21 января 1793 г. Людовик взошел на эшафот на площади Революции (ныне площадь Согласия). До последнего мгновения он сохранял достоинство и самообладание, которых так не хватало ему в политической деятельности. Перед самой смертью он, обращаясь к собравшейся вокруг толпе, воскликнул: "Французы! Я умираю безвинно и молю Бога, чтобы моя кровь не пала на мой народ".

/

ТАЙНА ГИБЕЛИ ЛЮДОВИКА XVII "Король мертв. Да здравствует король!" Согласно древнему правилу Престолонаследия, корону получает старший из живущих сыновей почившего монарха. Таковым 21 января 1793 г. оказался восьмилетний Луи-Шарль, носивших титул дофина Франции после смерти в 1789 г. своего старшего брата Луи-Жозефа. Находившиеся в эмиграции роялисты и провозгласили его королем Людовиком XVII. Учитывая обстоятельства, в которых оказался юный принц, он был обречен либо навсегда остаться в заключении, либо стать жертвой очередного политического убийства. Но некуда деться от нравственной стороны вопроса: могут ли вообще быть оправдания умышленного убийства ребенка? Самое же ужасное заключается в том, что палачи не пожелали ограничиться его физическим устранением. Они предварительно уничтожили его морально, с редким цинизмом рассчитывая в его лице унизить, опозорить всю королевскую семью. Содеянное ими далеко выходит за границы нравственности и приличия. Может быть, поэтому столь неохотны упоминания о трагедии малолетнего принца в анналах революции. 3 июля 1793 г. Луи-Шарля внезапно перевели в другое помещение башни. Так начался чудовищный эксперимент с целью "перевоспитания" юного Капетинга в духе "равенства". Этот замысел родился в голове прокурора Парижской Коммуны Шометта. В качестве наставников в новой вере к Луи-Шарлю приставили комиссара Коммуны сапожника Симона и его жену. В условиях полной изоляции ребенка от семьи и внешнего мира они день и ночь прилагали усилия к трму, чтобы изменить его привычки, сломить волю, привить ранее чуждые представления и ценности. Методы "воспитания" были соответствующие: лишение пищи, побои, оскорбления, мелкие поблажки и удовольствия, если мальчик начинал вести себя "правильно". Уже к концу третьего месяца мучители Луи-Шарля могли быть довольны. Он вел себя как настоящий санкюлот - сквернословил, богохульствовал, проклинал аристократов и королеву. Надо полагать, особое удовлетворение они испытывали, когда дофин Франции подавал Симону шлепанцы, вытирал ему полотенцем ноги, чистил ботинки его жены, прислуживал за с толом. Но все это было только подготовкой к мерзкому спектаклю, разыгранному революционной юстицией осенью 1793 г. во время следствия и процесса по делу "вдовы Капет". Против Марии-Антуанетты было выдвинуто обвинение в заговоре с целью свержения республики. Но одновременно в вину бывшей королеве вменялся разврат в отношении своего сына - инцеста. И в роли свидетеля на этом процессе выступал Луи-Шарль. Нет надобности подробно описывать ход так называемого следствия, заключавшегося в допросах Луи-Шарля, очных ставках между ним и его сестрой, а также с теткой. Достаточно сказать, что ребенок дал требуемые показания, которые были тщательно запротоколированы. 16 октября Мария-Антуанетта была гильотинирована. История этого процесса настолько невероятна, что с самого начала возникли подозрения в том, что якобы вместо сына Людовика XVI суду был предъявлен двойник. Подозрения эти небеспочвенны и по настоящее время не опровергнуты, тем более что остаток жизни и смерть Луи-Шарля окутаны тайной. Все это время вокруг его имени велись политические торги. Так, освобождения его и его сестры добивался испанский король, их дальний родственник, обещая взамен дипломатическое признание Французской республики. Но о самом Луи-Шарле, его положении и здоровье ничего не было известно. Поэтому официальное извещение о смерти узника Тампля 8 июня 1795 г. вызвало недоверие. Распространились слухи о том, что Луи-Шарль жив и скрывается под чужим именем. Впоследствии к Марии-Терезе в разное время с просьбой признать в них брата обращались 27 человек. Позднее появились и более веские основания для сомнений в достоверности официальной версии смерти мальчика. Вскрытие его предполагаемого захоронения в 1846 и 1894 гг. не позволило идентифицировать останки. По-видимому, тайна гибели Людовика XVII не будет раскрыта никогда. И это лишь подчеркивает трагизм его короткой жизни. РЕСТАВРАЦИЯ 24 июня 1795 г., когда известие о смерти племянника достигло графа Прованского, последний бып объявлен королем Людовиком XVIII. Он больше подходил на роль политического лидера, чем Людовик XVI. С самого начала революции граф Прованский требовал от своего старшего брата решительного отпора противникам монархии. В 1790 г. он даже пытался отстранить короля от власти, чтобы самому управлять страной в качестве наместника королевства. В 1791 г. он одновременно с Людовиком XVI ударился в бега, но оказался удачливее брата, благополучно добравшись до Брюсселя. Во главе контрреволюционной эмиграции граф Прованский в 1792 г. воевал против Франции на стороне интервентов, а в 1793 г. помчался в Тулон, занятый в то время англичанами, но опоздал - крепость сдалась в руки республиканцев. Возможно, лишь ухудшение здоровья удерживало его в дальнейшем от ратных подвигов. После казни Людовика XVI граф Прованский объявил себя регентом при малолетнем короле Людовике XVII. В этом качестве он с 1793 г. пребывал со своим крохотным двором в Вероне, пользуясь гостеприимством правительства Венеции. Там и застало его известие о смерти Луи-Шарля. Перемена в статусе поначалу принесла только моральное удовлетворение, осложнив и без того неустроенную жизнь. В 1796 г. Венеция по требованию французского правительства предложила "веронскому королю" покинуть ее пределы. С этого времени для него начались скитания по Европе: 1797 г. - Бланкенбург в Пруссии; 1799 г. - Митава (нынешняя Елгава) в России; 1801 г.- Варшава, по третьему разделу Польши в 1795 г. отошедшая к Пруссии; 1805 г. - снова Митава. Таковы лишь основные этапы странствований Людовика XVIII, пока в 1808 г. он не обрел сравнительно спокойное пристанище в замке Хартвел в Англии. В Митаве 8 июня 1799 г. состоялась его встреча с "тампльской сиротой" Марией-Терезой. В 1795 г. она - единственная из оставшихся в живых узников Тампля - была освобождена республиканцами и с тех пор неотлучно находилась при дворе своего деда австрийского императора Франца II. Каких только неприятностей не довелось Людовику XVIII испытать за это время - и унижения со стороны якобы дружественных правительств, использовавших беглого короля как карту в своих дипломатических играх, и стесненный быт живущего на благотворительность изгнанника (в Бланкенбурге, например, он как простой мещанин был вынужден снимать три комнаты в доме местного пивовара), и полная безысходность впереди: за годы эмиграции жизнь изменилась до неузнаваемости и Бурбоны выглядели какими-то реликтами, забытыми Богом и людьми. Все невзгоды разом отодвинулись в прошлое после отречения Наполеона Бонапарта 5 апреля 1814 г. Около трех часов ночи в замок Хартвел прискакал гонец с долгожданным известием: "Сир, отныне Вы король!" - "Разве я и раньше не был королем?" - с этими словами Людовик XVIII отправился спать. Это был ответ человека, непоколебимо уверенного в своих династических правах на корону. Но Людовик XVIII вполне отдавал себе отчет, как непросто ему будет править в стране, где за четверть столетия его отсутствия выросло поколение людей, не знавших Бурбонов и не испытывавших к ним никаких добрых чувств, кроме, может быть, любопытства. Поражение монархии в 1789-1792 гг. послужило для него серьезным уроком. Пожалуй, единственный из Бурбонов он твердо придерживался мнения: или монархия будет дополнена конституцией, или ее уже не будет никогда. 24 апреля 1814 г. Людовик XVIII высадился с корабля в Кале, откуда отправился в замок Сент-Уан. Здесь в ходе переговоров с делегацией Сената (одной из палат империи) и был заключен имевший большое значение для всей Европы компромисс между Капетингом и представителями новой Франции: король царствует в силу божественного права, но своим подданным он дарует Хартию (конституцию), ограничивающую его власть. Он оставлял за собой всю полноту исполнительной власти, а законодательную делил с двухпалатным парламентом. Палата депутатов формировалась на основе цензового избирательного права, палата пэров назначалась королем. Это был важный политический прорыв к гражданскому миру и цивилизации. После долгих лет деспотизма Наполеона I Франция по своему государственному устройству приблизилась к уровню передовых государств того времени - Англии, США. Перед ней открылась возможность прекращения гражданских распрей и мирного эволюционного прогресса, обеспечивающего права и свободы граждан. И не беда, что начало царствования Людовика XVIII не было безоблачным - Сто дней Наполеона, волна белого террора, антиправительственные заговоры. После исторической эпохи внутренней и внешней войн, подавления свобод, насилия над личностью нельзя было ожидать от французов образцового правосознания. Да и сами правовые механизмы взаимоотношений граждан и государства еще только складывались: в 1817 г. был принят избирательный закон, по которому право голоса получило около 100 тыс. наиболее состоятельных граждан; в 1818 г. - закон о парламентском контроле над государственным бюджетом; в 1819 г.-весьма либеральный закон о печати. К тому же с началом правления Людовика XVIII наступил долгождан ный мир, были урегулированы споры с державами антифранцузской коалиции, быстро стабилизировалось положение в экономике, деформированной десятилетиями войн. Достижениями своего правления Людовик XVIII не в последнюю очередь был обязан удачному выбору министров, среди которых особенно выделялся герцог Ришелье. Проницательный политик, талантливый администратор, он обладал большим управленческим опытом, приобретенным за годы эмиграции в должности генерал-губернатора Новороссии. С его имен ем связаны почти все либеральные реформы первых лет Реставрации. Ришелье был инициатором и такой специфической меры, как реорганизация королевского двора. Этот институт традиционной монархии играл важную роль. Быть принятым при дворе значило принадлежать к высшим уровням социальной иерархии. При этом до 1789 г. двор представлял собой довольно обособленную часть правящей элиты, что подчеркивалось и формой одежды, и специальным этикетом. До поры до времени эта обособленность лишь повышала авторитет двора, но уже к концу XVIII в. стала фактором его изоляции. После революции, расколовшей элиту на враждовавшие фракции, сохранение двора в прежнем виде являлось уже вопиющим анахронизмом, к тому же опасным для монархии, что, между прочим, показали Сто дней. Суть реформы Ришелье как раз и с остояла в том, чтобы превратить двор в инструмент консолидации правящей элиты вокруг законной династии. В 1820 г. часть придворных должностей была упразднена, часть - переименована, а их общее число - сокращено. Но главное - широкий доступ к ним получили наряду с дореволюционным дворянством дворянство империи и буржуазия. Однако эта реформа оказалась ограниченной: она затронула только личный двор Людовика XVm, не коснувшись дворов остальных членов королевской семьи.

.

ПРОБЛЕМА ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ Людовик XVIII был бездетен и лишен надежды когда-либо иметь детей. Его брак с Луизой-Марией-Жозефиной Савойской, которая умерла в 1810 г., был чистой формальностью. В этих условиях наибольшими правами на корону обладал его младший брат граф д'Артуа. Но ко времени возвращения во Францию оба они были уже немолоды - одному исполнилось 59, другому - 57 лет. Никакой уверенности в том, что Людовик XVIII успеет передать корону брату, не могло быть. К тому же сам он, по-видимому, этого не желал, не видя в брате, с которым расходился в политических мнениях, достойного продолжателя начатого им дела созидания конституционной монархии. Правда, у последнего было двое сыновей. К старшему, Луи-Антуану, герцогу Ангулемскому, стоявшему вторым в списке вероятных на следников, Людовик XVIII явно благоволил, называя его в кругу близких "надеждой" и видя в нем своего единомышленника. Но тот, как и старый король, был бездетен. А младший сын графа д'Артуа, Шарль-Фердинанд, герцог Беррийский, в феврале 1820 г. был убит фанатиком-бонапартистом Лувелем. Линия Бурбонов вообще могла прекратиться на герцоге Ангулемском, если бы через шесть месяцев после гибели мужа Мария-Каролина, герцогиня Беррийская, не родила сына Генриха, прозванного "дитя чуда". Таким образом, за продолжение династии можно было пока не беспокоиться, зато непосредственное будущее монархии внушало серьезную тревогу. В начале 20-х годов здоровье короля, давно страдавшего от подагры, резко ухудшилось. Его совсем перестали слушаться ноги, и отныне все время он проводил в большом кресле-каталке, за что насмешники тут же окрестили его "королем-кресло". Особенно ужасен был последний год жизни Людовика XVIII, когда ему, как младенцу, не доставало сил держать голову, а его обезображенное язвами тело заживо разлагалось, источая запах тления. 16 сентября 1824 г. Людовик XVIII умер. ПОСЛЕДНИЙ БУРБОН НА ТРОНЕ Под именем Карла Х корону унаследовал граф д'Артуа. Не слишком усердный в науках, легкомысленный и упрямый, склонный к мимолетным увлечениям, но и способный на серьезную привязанность, новый король во многих отношениях был противоположностью своему более основательному и благоразумному предшественнику. Летом 1789 г. граф д'Артуа в спорах с Людовиком XVI настаивал на самых решительных мерах против своевольных депутатов третьего сословия. При этом он настолько скомпрометировал себя, что немедленно после падения Бастилии был вынужден податься за границу. Вокруг него и стала группироваться контрреволюционная эмиграция. Он был непременным организатором и участником всех основных ее военных акций против революционной Франции. Поражение монархической контрреволюции заставило его умерить пыл. Он поселился в Англии, где и жил до 1814 г. Граф д'Артуа был женат на Марии-Терезе Савойской, сестре жены Людовика XVIII, но своим вниманием ей не докучал. Исключительное место в его жизни принадлежало другой женщине - мадам де Поластрон, двоюродной сестре герцогини Полиньяк, фаворитки Марии-Антуанетты. Связь с ней определила судьбу будущего короля. Перед смертью в 1805 г. мадам де Поластрон взяла с него слово, что он прекратит разгульную жизнь, которую до сих пор вел, и обратится к Богу. С этого времени граф д'Артуа стал ревнителем нравственности и благочестия, попав под влияние аббата Латиля, духовника своей бывшей любовницы. Граф д'Артуа активно участвовал в восстановлении монархии. В марте 1814 г. он вел переговоры с союзниками, а 12 апреля въехал в Париж и в течение нескольких дней до прибытия Людовика XVIII управлял Францией в качестве наместника королевства. Вот когда в полной мере обнаружились его политические расхождения с королем. Он считал чрезмерными те политические уступки, на которые согласился пойти Людовик XVIII ради возвращения трона, и, по существу, возглав ил оппозицию режиму конституционной монархии справа, известную как партия ультрароялистов. Его действия в оппозиции не оставляли места для иллюзий относительно характера будущего правления. Но поначалу Франция оказала вполне доброж елательный прием новому королю, слишком свежа была в памяти грустная картина агонизирующего на троне Людовика XVIII, чтобы французы не испытали чувства облегчения, даже радости при виде этого полного величия и энергии человека. Молва наградила его лестным прозвищем - "король-рыцарь". Даже у либералов, левой оппозиции монархии, Карл Х поначалу не вызывал аллергии: одним из первых его шагов в области внутренней политики стала отмена цензуры печати. Но чуда не произошло. В следующие полтора-два года Карл Х предпринял такие меры, которые ущемляли коренные интересы или убеждения широких слоев населения, в частности и значительной части правящей элиты. Из армии уволили 250 наполеоновских генералов; закон о святотатстве карал смертной казнью за осквернение святых даров; закон о так называемом миллиарде для эмигрантов (т.е. возмещение ущерба тем, кто в годы революции бежал из страны) оскорблял патриотические чувства большинства французов, разделивших судьбу родины во время революции; была распущена Национальная гвардия; предпринимались попытки восстановить право первородства (старшинства) при разделе наследства, нарушавшее принцип гражданского равенства, и провести "вандальские законы" против свободы печати. Эти, а также другие действия короля и руководимого им правительства привели к расколу в правительственном лагере. Часть консервативной партии под давлением общественного мнения перешла в оппозицию. Страна приближалась к политическому кризису. Предотвратить его можно было конституционными методами. Для этого было достаточно, чтобы Карл Х пошел навстречу требованиям оппозиции. Но такая политика ему глубоко претила. Он осознавал себя монархом по милости Бога, а не по воле французской нации, а потому и не считал себя связанным в действиях ее мнением. Фактически Карл Х отказался от политического наследия Людовика XVIII, который пытался соединить - и на первых порах небезуспешно - божественное право королей с конституционным правом нации. Карл Х предпочитал видеть в Хартии лишь одну из традиционных "вольностей", даруемых королем своим подданным. Он избрал путь отказа от компромисса 1814 г., не представляя, что тем самым подрывает политическую основу монархии. Глубоко символично, что Людовик XVIII за десять лет своего правления так и не выбрал времени для церковной коронации, хотя до него не было случая, чтобы король уклонился от таинства миропомазания. Весьма вероятно, что он опасался стать королем "в большей мере", чем того хотели французы. Иначе повел себя Карл X. Стремясь подчеркнуть богоданность своей власти, он короновался 29 мая 1825 г. в Реймском соборе. Эта средневековая церемония произвела гнетущее впечатление на общество. Значительную его часть, отнюдь не отождествлявшую себя с католической церковью, шокировал вид Карла X, распростертого ниц перед алтарем. Нелепо выглядел он и тогда, когда в соответствии с древним обычаем обходил ряды золотушных больных, осеняя их крестом и приговаривая: "Король коснулся тебя, Бог тебя исцелит!" Из 121 больного пятеро действительно исцелились. Многих покоробила и нарочитая роскошь многодневного торжества, собравшего в Реймсе всю столичную знать, дипломатический корпус и многочисленных гостей из разных стран. А праздничное убранство древнего собора, напоминавшее мишуру театральных декораций, вызывало откровенную насмешку. "Где моя ложа?" - слышалось в заполнявшей его толпе. Коронационные торжества, как того и добивался Карл X, действительно стали впечатляющим событием, о котором долго не смолкали пересуды. Они подтвердили репутацию французского двора как "самого блистательного в Европе", на него по мере сил и возможностей равнялись дворы других стран. Но внутриполитические последствия коронации оказались отрицательными. Двор все больше отрывался от вкусов, интересов и запросов общества. А это служило источником политической напряженности. На выборах в палату депутатов 1827 и 1830 гг. либеральная оппозиция дважды подряд одержала убедительную победу. Политический кризис достиг величайшего накала. И тогда Карл Х своими действиями ускорил развязку. В августе 1829 г. он назначил правительство во главе с герцогом Жюлем де Полиньяком. Новый глава правительства принадлежал к семье, к которой Карл Х издавна питал привязанность (Жюль был сыном известной фаворитки Марии-Антуанетты), но которая еще с дореволюционных времен была крайне непопулярна во Франции. Перед новым правительством Карл Х поставил задачу - восстановить королевский абсолютизм. Во исполнение его воли и появились ордонансы 25 июля 1830 г. об отмене свободы печати, роспуске палаты депутатов, повышении избирательного ценза и назначении новых выборов в палату. Можно подивиться самонадеянности правительства - оно не отдало никаких распоряжений на случай массовых беспорядков в столице. Сам Карл X, подписав ордонансы, со спокойной совестью уехал на охоту. Протест журналистов и печатников, потерявших работу на основании ордонансов, получил массовую поддержку. На улицах собрались толпы возмущенного люда, которые уже 27 июля стали вооружаться и строить баррикады. Спустя два дня Париж полностью оказался во власти повстанцев. Карл X, пребывавший вместе с семьей сначала в замке Сен-Клу, затем - в Рамбуйе, не отдавал себе отчета в происходившем. Прежний опыт - в молодости он был свидетелем восстания 14 июля 1789 г. в Париже - его так ничему и не научил. Лишь в ночь с 29 на 30 июля он наконец дал согласие на отставку правительства Полиньяка и отмену ордонансов. Но деятели либеральной оппозиции, верховодившие в Париже, попросту отмахнулись от него. Оставленный всеми, 2 августа Карл Х подписал отречение от престола в пользу своего малолетнего внука. Непросто подвести итог 16 лет правления Бурбонов. Действительно, в конце этого периода Франция была страной во всех отношениях более благополучной, чем в начале. Приметы общего подъема наблюдались в промышленности, сельском хозяйстве, технике, науке, не говоря уже о литературе и искусстве, для которых Реставрация была едва ли не золотым веком. Немалая заслуга в том принадлежала Бурбонам, которые обеспечили стране минимум условий для плодотворной созидательной деятельности - мир и относительно высокий уровень гражданских и политических свобод. Но Бурбоны не сумели до конца использовать тот шанс, который предоставила им история в 1814 г. Вместо того, чтобы уверенно повести страну по пути развития парламентаризма, укрепления конституционных прав и свобод граждан - пути, который единственно обещал выживание монархии в новых исторических условиях, - они, особенно в правление Карла X, своими недальновидными действиями способствовали разгоранию гражданских распрей. Карл X, подписав отречение в пользу внука, потребовал и от своего сына поступить так же. Можно представить себе чувства герцога Ангулемского, всю сознательную жизнь готовившегося принять корону и в решающий момент вынужденного от нее отказаться. Но те несколько минут, пока он не подписал отречение, формально он считался королем. Он и вошел в историю династии под именем Людовика XIX, поставив печальный рекорд самого короткого царствования.

.

ОРЛЕАНЫ Звездный час младшей ветви королевской династии настал 7 августа 1830 г., когда палата депутатов, предварительно объявив трон вакантным, предложила его Луи-Филиппу, герцогу Орлеанскому, и его потомкам по мужской линии в порядке первородства. Через два дня состоялась церемония гражданской коронации: герцог Орлеанский принял присягу на верность конституции, подписал Хартию, после чего ему были вручены королевские регалии. Отныне он именовался Луи-Филиппом I, "королем французов". Столь необычная церемония возведения на трон, противоречившая вековым традициям династии, о которых совсем недавно напомнил Карл X, символизировала важную перемену в характере режима конституционной монархии по сравнению с периодом Реставрации. Хотя его основные составляющие - король, Хартия, палаты - оставались неизменными, их относительная роль изменилась. Власть короля отныне основывалась не на божественном праве, а на суверенитете нации. Хартия рассматривалась в качестве договора между французским народом и свободно избранным им королем, который теперь обязан был уважать конституционные права и свободы граждан. Не случаен был и выбор имени короля. Чтобы подчеркнуть новое качество королевской власти, не годились отдельно взятые имена ни Людовик, ни Филипп, слишком уж отдававшие нафталином. Следовательно, был сделан крупный шаг в направлении укрепления конституционного строя и перехода от наследственного к выборному способу передачи государств енной власти. Возникла некая промежуточная между наследственной монархией и рес публикой форма государственности. Она несла неизгладимый отпечаток личности нового короля. Именно в его лице лидеры либерального движения приветствовали эту, по выражению одного из лидеров орлеанистов Одилона Барро, "лучшую из республик". ВИНА ПЕРЕД ДИНАСТИЕЙ Сын Луи-Филиппа-Жозефа, герцога Орлеанского, и принцессы Луизы-Аделаиды де Пентьевр, Луи-Филипп родился в 1773 г. и от деда унаследовал титул герцога Шартрского. Принц крови, близкий родственник короля ("Бурбон левой руки "), наследник богатейшего во Франции состояния, он, по всей вероятности, должен был разделить участь Бурбонов во время революции. Однако политическая метаморфоза его отца, открыто порвавшего с династией и под именем "гражданина Филиппа Эгалите" примкнувшего к левому флангу революционных сил, направила и его жизнь по другому руслу. Несчастья, которые во время революции и сразу после нее обрушились на Бурбонов, в конечном счете постигли и Орлеанов. Филипп Эгалите, избранный членом Конвента, в январе 1793 г. проголосовал за казнь Людовика XVI. Но вскоре сам был осужден на смерть революционным трибуналом. Два его сына - герцог Монпасье и граф Божоле - оказались в тюрьме. Луи-Филипп избежал ареста. С 1791 г. он находился в армии, сначала в чине полковника, потом - генерала. В кампанию 1792 г. он принимал участие в знаменитых сражениях при Вальми и Жемаппе. После измены главнокомандующего французскими войсками генерала Дюмурье ушел за линию фронта, куда заблаговременно переправил и сестру Аделаиду, дав повод для преследований революционными властями отца. Окончательно разошедшись с революцией, Луи-Филипп, однако, не примкнул и к роялистской эмиграции. До 1795 г. Луи-Филипп вместе с сестрой и своей воспитательницей мадам де Жанлис находился в Швейцарии, зарабатывая на жизнь уроками. Затем совершил поездку по Скандинавии, а с 1796 г. путешествовал по США, где свел знакомство с Джорджем Вашингтоном. В Америке к нему присоединились оба брата, отпущенные на свободу правительством Директории, но вскоре они умерли. Узнав, что его мать, с самого начала не одобрявшая политическую деятельность мужа и расставшаяся с ним задолго до трагической развязки, нашла убежище в Испании, Луи-Филипп отправился на Кубу в надежде получить от колониальных властей разрешение на въезд в метрополию, но безрезультатно. В феврале 1800 г. Луи-Филипп прибыл в Лондон. "Генерал Эгалите", громивший интервентов и роялистов, предан забвению. Луи-Филипп снова повел себя как принц крови, законный обладатель титула герцога Орлеанского. Первое, что он сделал в английской столице, - в знак примирения с Бурбонами отправился с визитом к графу д'Артуа. Тот принял опального родственника. В 1807 г. состоялось и его первое за 18 лет свидание с Людовиком XVIII. Присутствовавшая на этой встрече герцогиня Ангулемская упала в обморок при виде сына цареубийцы. Трудному возвращению Луи-Филиппа в аристократическое общество помогла женитьба в 1809 г. на Марии-Амалии, дочери низложенного Наполеоном неаполитанского короля, матерью которой была родная сестра Марии-Антуанетты. Но как ни старался Луи-Филипп загладить вину перед династией, роялисты относились к нему с неприязнью и подозрительностью. Это ярко проявилось во время Ста дней Наполеона, когда Людовик XVIII потребовал от Луи-Филиппа немедленного отъезда в Англию, где и продержал его в течение двух лет. Вернувшись на родину в 1817 г., герцог Орлеанский сторонился политики, посвящая все силы и время восстановлению разваленного за четверть века состояния. В этом он значительно преуспел. Потепление в отношении к себе двора он почувствовал только при Карле X, который предоставил ему почетный титул "королевского высочества", по статусу полагавшийся детям монарха. Но высочайшая милость оказалась явно не ко времени. Во второй половине 20-х годов взоры либералов все чаще обращались к главе младшей ветви династии. В нем они видели человека, который мог более последовательно проводить политику компромисса, столь многообещающе начатую в 1814 г. Их вдохновлял пример Англии, где "славная революция" 1688 г. путем замены правящей династии привела к укреплению конституционного строя. Силой обстоятельств Луи-Филипп был поставлен перед трудным выбором, который однажды уже погубил его отца и которого он лично, может быть, страшился. До последнего момента он демонстрировал верность Карлу Х и законной династии, хотя и не лишал надежд оппозицию. Свое решение Луи-Филипп принял лишь 31 июля 1830 г.

.

АРИСТОКРАТ ПОД ВНЕШНОСТЬЮ БУРЖУА Легкость, с какой герцог Орлеанский взошел на трон, во многом объяснялась его популярностью в средних слоях общества, привычно называемых буржуазными, т.е. ни праздная аристократия, ни работники физического труда. Этой популярностью он во многом был обязан своему образу жизни, близкому и понятному тысячам его сограждан. Праздность и легкомысленные забавы были ему чужды. Поглощенный управлением своим огромным состоянием, он знал цену деньгам и времени, будучи экономным и расчетливым, избегал показной роскоши. Его наследственный дворец Пале-Рояль был открыт и гостеприимен для всех, кто в нем нуждался. В нарушение сословных, да и родовых, традиций герцог Орлеанский слыл образцовым супругом и отцом. Жена родила ему десятерых детей, из которых зрелого возраста достигли пять сыновей и две дочери. Такая плодовитость лишь подчеркивала контраст его семьи с Бурбонами, испытывавшими все возраставшие трудности с воспроизводством династии. Луи-Филипп часто выходил на прогулку под руку с женой в окружении детей - такая картинка не могла не тронуть всякого добропорядочного буржуа. Своим привычкам герцог Орлеанский не изменил, став королем. Он словно задался целью опровергнуть все ходячие представления о величии королевской власти. По свидетельству Виктора Гюго, "он редко посещал обедню, не ездил на охоту и никогда не появлялся в опере. Был недоступен для попов, псарей и танцовщиц; это было одной из причин его попул ярности среди буржуа. У него совсем не было двора. Он выходил на улицу с дождевым зонтиком под мышкой, и этот зонтик надолго стал одним из слагаемых его славы". Короче, Луи-Филипп I вел себя не по-королевски, а так, как можно было ожидать от должностного лица, правящего на основании "договора" с нацией. С этой точки зрения логичным было и то, что в противоречие с традициями наследственной монархии он не отдал свое имущество в государственную казну, а разделил между детьми, оставив себе право пользования им. Оборотной стороной личной популярности короля было заметное снижение престижа королевской власти. В правление Луи-Филиппа I она утратила ореол таинственности и недосягаемости, который еще сохраняла при последних Бурбонах. На это критически отреагировали художественные круги Франции. Рационализм и практицизм Июльской монархии не волновал воображение писателей и поэтов, которые в большинстве своем оказались весьма строги к ней, как, например, Стендаль в "Люсьене Левене". Среди немногих, кто замолвил за короля-буржуа доброе слово, был Гюго. Утрата королевской властью ореола святости - закономерный процесс. И он не представлял бы опасности для Июльской монархии при условии ее внутриполитической стабильности и эффективного функционирования конституционной власти. Но оба эти условия отсутствовали. Июль 1830 г. так и не стал во Франции аналогом "славной революции" в Англии. Он открыл новый период гражданских распрей, то и дело принимавших форму республиканских, бонапартистских и роялистских восстаний и заговоров. Положение усугубили и социаль ные конфликты на почве пауперизма, ростом которого в рабочих кварталах ознаменовались первые успехи промышленной революции. Было бы несправедливо предъявить Луи-Филиппу I счет за эти потрясения. Они были следствием глубинных противоречий общества, возникшего на развалинах старого порядка и впитавшего как положительный, так и отрицательный опыт конца XVIII - первой трети XIX в. Чтобы разрешить их, требовались время и усилия всего народа. Луи-Филипп I, оказавшийся у власти в это неспокойное время, вынужден был доступными методами бороться за самосохранение режима. Как и большинство властителей в сходной ситуации, он не проявил особой изобретательности - на подавление беспорядков были брошены военная сила, репрессивное законодательство, грозившее карами за проведение уличных собраний, призывы к восстанию, создание политических ассоциаций, оскорбление короля, попытки изменить форму правления и т.д. К концу 30-х годов он добился некоторого умиротворения страны. С этого времени Луи-Филипп I получил возможность продолжить либеральные реформы, прерванные в самом начале 30-х годов, когда были приняты законы о муниципалитетах, национальной гвардии и выборах в палату депутатов. Последний вдвое снижал избирательный ценз и примерно в той же пропорции -приблизительно до 200 тыс. человек - расширял круг граждан, обладавших правом голоса. К продолжению реформ его побуждало и начавшееся в 1840 г. движение в поддержку демократизации избирательного закона, принявшее форму кампании банкетов - единственный разрешенный законом вид массовых собраний. Но даже самые умеренные требования не получали одобрения короля. Малочисленность корпуса избирателей, совпадавшего в основном с элитой нотаблей, затормозила развитие парламентаризма. В 1839 г. был принят первый в истории французского парламента регламент его работы. Но в нем не нашел отражения основополагающий принцип ответственности министров перед палатой депутатов. В дальнейшем произошел чуть ли не откат к худшим временам Реставрации. В 40-х годах отчетливо проступили такие черты политического облика Луи-Филиппа I, как властолюбие и презрение к низшим классам. Оказалось, что под внешностью буржуа скрывался аристократ, тайно исповедующий сословные предрассудки и, несмотря на присягу конституции, верящий в божественное происхождение своей власти. Абсолютистским наклонностям короля потакал его премьер-министр Франсуа Гизо, любивший повторять: "Трон - не свободное кресло". Их альянс отбросил мрачную тень на последние годы Июльской монархии. Путем фальсификации выборов, прямого или завуалированного подкупа избирателей и парламентариев они манипулировали палатами и по своему усмотрению решали почти все важные вопросы государственного правления. Такая практика, умаляя роль парламента в политической жизни, в конечном счете дискредитировала режим конституционной монархии. Возможно, вслед за Реставрацией Июльская монархия вошла бы в историю как время упущенных возможностей, если бы не успех ее экономической политики. Он был тем более заслужен, что экономическое процветание провозглашалось приоритетной целью режима - вспомним знаменитый призыв Гизо к сторонникам избирательной реформы: "Обогащайтесь посредством труда и бережливости и вы станете избирателями!" В 30 - 40-е годы Франция вступила в полосу небывалого экономического подъема, которому правительство Луи-Филиппа I немало содействовало рядом продуманных мер, в частности созданием транспортной инфраструктуры. В 1836 г. был принят закон о проселочных дорогах, а в 1842 г. - о железных дорогах, которые способствовали резкому ускорению железнодорожного строительства. Это в свою очередь стимулировало развитие промышленности по всей технологической цепочке. Однако промышленный бум способствовал не укреплению режима, а обострению присущих ему противоречий. На его волне значительно усилился класс капиталистических собственников и предпринимателей, все более тяготившихся всевластием "нотаблей" и требовавших продолжения либеральных реформ. КУЛЬТ НАПОЛЕОНА Сойдя с пути реформ, Луи-Филипп I незаметно оказался в положении Карла X - с той только разницей, что либеральная оппозиция ему исходила не из стен парламента и даже не от вполне управляемых избирателей, а со стороны аморфной массы граждан, лишенных избирательных прав. Укрывшись за частоколом штыков и репрессивных законов, он мог повлиять на них еще только идеологическими средствами. Луи-Филипп I, правда, был лишен возможности, подобно Карлу X, призвать на помощь традиционные монархические ценности -режим Июльской монархии был основан на их отрицании, да и сами эти ценности девальвировались. Зато мог использовать в своих интересах весьма полнокровную патриотическую традицию, зародившуюся в эпоху войн республики и империи, тем более что он сам как бывший революционный "генерал Эгалите" имел к ней прямое отношение. Луи-Филипп I всячески поддерживал свою репутацию защитника родины и "солдата свободы", а своим сыновьям предназначил военную карьеру. Его старший сын, Фердинанд, носивший с 1830 г. титул герцога Орлеанского, уже в 15-летнем возрасте имел чин полковника, а в дальнейшем командовал корпусом Орлеанских стрелков. Он и его младшие братья, принц Жуанвильский в звании адмирала и герцог Омальский - генерала, отличились в войне за покорение Алжира. Предъявив права на продолжение военно-патриотической традиции конца XVIII - начала XIX в., Луи-Филипп I оказался в двусмысленном положении по отношению к наследию империи. С одной стороны, бонапартизм с его претензиями на императорскую корону был опасным соперником орлеанизма. С другой - оба они находились в более или менее явной оппозиции к легитимизму. И кроме того, у них имелись общие корни. Многие военачальники Наполеона I вышли из поколения командиров "производства 1792 г.", к которому принадлежал и "генерал Эгалите". Со времени Реставрации Луи-Филипп поддерживал тесные отношения с "товарищами по оружию", несмотря на враждебное к ним отношение Бурбонов. После смерти в 1821 г. Наполеона немало видных бонапартистов открыто встали на сторону Орлеанов. Примечательно, что во время коронации Луи-Филипп I принял королевские регалии именно из рук бывших военачальников империи: Макдональда - корону, Удино - скипетр, Мортье -меч. Двойственным оставалось отношение Луи-Филиппа I к бонапартизму и на троне. Он решительно пресекал бонапартистские заговоры, но дорожил причастностью к славе "великой эпохи" и сделал многое для возвеличивания Наполеона I: превратил Версальский дворец в музей военной доблести, ввел в армии маршальские звания, назначил пенсии ветеранам наполеоновских войн и т.д. В беззастенчивую эксплуатацию памяти императора Наполеона I превратилась церемония возвращения на родину его праха 1840 г." Насаждая культ Наполеона, правительство Луи-Филиппа I добилось, однако, не столько повышения авторитета Июльской монархии, сколько усиления бонапартизма, сошедшего было с политической сцены. ПАДЕНИЕ ИЮЛЬСКОЙ МОНАРХИИ Шанс на выход из тупика, в который Июльскую монархию завела политика стареющего Луи-Филиппа I, оставляла перспектива перехода короны к его старшему сыну Фердинанду. Тот снискал известность не только храбростью на поле боя, но и широтой либеральных идей, часто приводивших к размолвкам с отцом. Фердинанд был женат на Елене Мекленбург-Шверинской, которая разделяла его взгляды. У них родилось двое сыновей: старший носил престижный титул графа Парижского, младший - герцога Шартрского. Будущее династии, таким образом, выглядело обнадеживающе, трудности монархии казались временными. Но случайная гибель Фердинанда 13 июля 1842 г. в результате дорожного происшествия спутала все карты. Наследником трона в порядке первородства стал граф Парижский, которому было всего четыре года. Возник вопрос о регентстве, так как Луи-Филиппу I исполнилось 69 лет, а совершеннолетия наследника еще долго надо было ждать. И снова, в который раз за последние десятилетия, жесткие правила престолонаследия сыграли свою злую шутку с французской монархией. Регентом стал старший из оставшихся сыновей Луи-Филиппа I герцог Немурский, известный консервативными убеждениями и политической негибкостью. В итоге монархия опять недосчиталась многих своих сторонников. Ее дискредитацию довершила в 1847 г. серия скандалов, связанных с корыстными, аморальными поступками лиц, входивших в ближайшее окружение королевской семьи. Дом Орлеанов потерял авторитет прежде, чем был свергнут с трона. Запрет на проведение банкета оппозиции 22 февраля 1848 г. привел к восстанию в Париже, Луи-Филипп I поспешно отрекся от короны и 24 февраля в случайно нанятом экипаже бежал из столицы. Тем временем герцогиня Орлеанская вместе с детьми и в сопровождении герцога Немурского направилась в палату депутатов, надеясь добиться признания своего сына королем. Но развернулись дебаты, прерванные лишь появлением в зале заседаний повстанцев, которые заставили депутатов провозгласить республику. Июльская монархия пала без сопротивления. Не выступил в ее защиту даже могущественный вице-король Алжира герцог Омальский, в распоряжении которого имелись боеспособные войска. 3 марта он и принц Жуанвильский покинули Алжир и присоединились к семье экс-короля, которая нашла убежище в Англии. Здесь Орлеанам помог устроиться их родственник бельгийский король Леопольд I, женатый вторым браком на дочери Луи-Филиппа I Луизе. От первой жены Леопольд I унаследовал замок Клермонт в окрестностях Лондона. Его он и предоставил в полное распоряжение семьи Луи-Филиппа I, который здесь и скончался 26 августа 1850 г.

.

БОНАПАРТЫ Среди французских монархов XIX в. самым знаменитым является "император французов" Наполеон I. По сей день изумляет стремительное восхождение на вершину власти этого человека, всем обязанного своим незаурядным способностям да еще времени, в которое ему довелось жить, потакавшее честолюбцам, не связанным нравственным императивом. см. Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М., 1989, с. 377-378. НАЧАЛО КАРЬЕРЫ Наполеон Бонапарт родился в Аяччо на Корсике 15 августа 1769 г. в семье небогатого дворянина Шарля Бонапарта и Петиции, урожденной Рамолино. Он был вторым сыном в многодетной семье, кроме него было еще семь детей: четыре мальчика - Жозеф, Люсьен, Луи и Жером и три девочки - Элиза, Полина и Каролина. В 16 лет Наполеон закончил артиллерийское училище и в чине младшего лейтенанта получил назначение в провинциальный гарнизон. Впервые его способности заметили и вознаградили в 1793 г. при осаде захваченного англичанами Тулона, за взятие которого он получил звание бригадного генерала. Однако слишком тесная связь с якобинцами, в частности с братом Максимилиана Робеспьера Огюстеном, едва не стоила ему военной карьеры после переворота 9 термидора. 5 октября 1795 г. он по поручению Конвента подавил роялистский путч в столице. За это его произвели в дивизионные генералы и назначили главнокомандующим Внутренней арми и. К этому времени относится и начало его романа с Жозефиной Богарне, с которой он в марте 1796 г. вступил в гражданский брак. Его жена была шестью годами старше. Родилась она на Мартинике в креольской семье. В 1780 г. ее привезли во Францию и выдали замуж за виконта Александра де Богарне, от которого она родила сына Евгения и дочь Гортензию. Во время революции виконт стал депутатом Учредительного собрания, и судьба его, увы, была типична для той эпохи - в 1794 г. он закончил жизнь на эшафоте. Вдова не долго горевала и предалась рассеянному образу жизни, который свел ее с могущественным членом Директории Полем Баррасом, покровительствовавшим на первых порах Наполеону. Баррас был рад выдать за него замуж наскучившую ему любовницу. Молодой генерал, очевидно, не питал особых иллюзий относительно своей супруги, которая в первые годы их брака изменяла ему: неподдельная страсть заставляла его на многое смотреть сквозь пальцы. Влияние Жозефины в какой-то мере помогло неопытному в политике Бонапарту.ПЕРВЫЙ КОНСУЛ Героем дня и кандидатом в диктаторы Бонапарта сделали искрометные, захватывающие дух победы руководимой им армии в итальянской кампании 1796-1797 гг. и почти фантастическая, вошедшая в легенду экспедиция в Египет в 1798-1799 гг. Вернувшись из нее, Бонапарт осуществил 9-10 ноября 1799 г. (18-19 брюмера VIII г. по революционному календарю) государственный переворот, сделавший его фактически единоличным правителем Франции. Диктатуру первого консула, номинально его соправителями являлись еще два консула, закрепила конституция VIII г. Несмотря на безграничное властолюбие, в 1799 г. Бонапарт вряд ли помышлял о короне. Первоначально он руководствовался не готовой концепцией власти, а политическим оппортунизмом. Франция, растерзанная гражданскими распрями и истощенная войной, нуждалась в просвещенном деспотизме постреволюционного, т.е. учитывающего результаты революции образца. Этой объективной необходимости Бонапарт в значительной мере удовлетворял. В короткий срок он добился решающих побед в войне с Австрией и Англией, подписав с ними в 1801-1802 гг. весь ма выгодные для Франции мирные договоры. Он быстро и решительно расправился с противниками внутри страны. Как только подвернулся предлог, он сослал на Сейшельские острова несколько десятков авторитетных якобинцев, силой регулярной армии подавил движение шуанов в Бретани. Вместе с тем Бонапарт объявил эмигрантам амнистию, открыв дверь для примирения с частью роялистов. Он добился того, что оказалось не под силу его предшественникам, - устранил непосредственную угрозу реставрации Бурбонов, поначалу с надеждой взиравших на саморазрушение республики. Без промедления первый консул занялся реконструкцией экономики, правовой системы и государственного управления. Один перечень преобразований занял бы много места. Упомянем лишь глубокую реформу финансовой системы, включая создание Французского банка и укрепление новой денежной единицы - франка, административную и судебную реформы, подготовку нового гражданского кодекса, вошедшего в историю под названием "Кодекса Наполеона", который закрепил перемену в общественных отношениях, происшедшую под влиянием революции конца XVIII в. Эти преобразования не только стабилизировали общество, но, по существу, заложили институционные основы капиталистической цивилизации XIX в.

.

ИМПЕРАТОР ФРАНЦУЗОВ Мысль о том, чтобы придать своей диктатуре некоторую респектабельность, овладевала Бонапартом постепенно и не без влияния бывших конституционных монархистов, находившихся в его окружении, таких, как Шарль Морис Талейран. Окончательное решение созрело около 1802 г., когда первый консул потребовал продления своих полномочий, а затем - объявления себя пожизненным консулом . Наконец, 18 мая 1804 г. Бонапарт добился провозглашения себя императором. Правда, новоявленная монархия имела "родимые пятна" республики. Так, конституция XII г. формально не отменила республиканский строй. Она лишь предоставила императору "управление республикой", требуя от него "уважать и заставлять уважать равенство прав, политическую и гражданскую свободу" граждан. Только с 1808 г. французское государство стало официально именоваться империей. Сохранялись и некоторые республиканские учреждения: всеобщее избирательное право, законодательные палаты. Однако они не играли существенной роли, оставаясь ширмой самовластия, или использовались только в той мере, в какой было выгодно режиму. Законодательная власть была полностью подчинена исполнительной, сосредоточенной в руках императора. При отсутствии разделения властей ни о каком парламентаризме не могло быть и речи. Реально не применялось и всеобщее избирательное право. Изредка проводились плебисциты, на которых граждане лишь отвечали "да" или "нет" на поставленный вопрос. Голосование было открытым, что создавало властям идеальные условия для давления на избирателей. Не нуждаясь в гражданах, свободных в своем выборе, Бонапарт уничтожил и остатки политических свобод. Он объявил войну прессе, видя в ней главный бич режима: газетам запретили касаться широкого круга политических тем. Вскоре большинство из них вообще закрыли, а оставшиеся - четыре в столице и по одной в департаментах - оказались под пятой властей. Это затруднило как формирование, так и свободное выражение общественного мнения. Правительство стало полагаться на профессионалов подглядывания и подслушивания, чьими услугами охотно пользовался сам Бонапарт. Ему принадлежит сомнительная заслуга образования министерства полиции. При его поддержке это министерство приобрело большой вес в государстве, что в сочетании с тысячами политических узников и граждан, поставленных под гласный надзор властей, придавало бонапартистскому режиму ярко выраженный полицейский характер. Одним из первых был возрожден принцип божественного происхождения монаршей власти. Согласно конституции XII г. Бонапарт объявлялся императором французов "милостью Божией и в силу конституции". 2 декабря 1804 г. в соборе Парижской богоматери состоялась пышная коронация Наполеона I, которую возглавил специально приглашенный для этой цели папа Пий VII. Но Бонапарт придал этой древней церемонии несколько иной символический смысл. Приняв благословение папы, он собственноручно возложил на себя императорскую диадему, а на Жозефину - корону. НА ВЕРШИНЕ МОГУЩЕСТВА С провозглашением империи был официально учрежден и двор Наполеона I. В основном он строился по образцу двора последних Бурбонов, что не исключало и некоторого своеобразия в этикете, мундирах, иерархии должностей. Да и располагался он в бывших королевских дворцах и замках - Тюильри, Фонтенбло, Сен-Клу. Лишь Версальский дворец не мог принять императорский двор: во время революции он был превращен в музей и требовал длительного ремонта. Даже цивильный лист был установлен в том же размере, что и двору Людовика XVI в 1791 г., - 25 млн. фр. Бросалось в глаза и значительное преобладание в нем военных над гражданскими лицами . Функцию связующего звена между императором и нацией, кроме двора, должно было выполнять и новое дворянство, к созданию которого Наполеон I шел постепенно. Одним из первых шагов к этому явилось образование в 1802 г. Почетного легиона. Стать его членом можно было только за особые заслуги перед императором. Все, кто состоял в нем, вознаграждались окладами и льготами. В 1803 г. были учреждены особые сенаторские пожалования в виде рент и дворцов-резиденций. А с возобновлением войн в Европе отличившиеся военачальники стали получать вознаграждение в виде земельной собственности и рент за счет побежденных стран с предоставлением звучных титулов по имени мест сражений, крепостей и т.д. В 1808 г. все эти разрозненные меры были приведены в систему. Сложилась следующая иерархия титулов: князья, герцоги, графы, бароны и кавалеры. Обладатели их составили дворянство империи, единственно признанное законом. Правда, представители старого, дореволюционного, дворянства могли к утратииашм законную силу титулам присоединить новые. Таким образом, грани между старым и новым дворянством оказались подвижными, но различие оставалось: первое было связано преимущественно с земельной собственностью и родословной, второе - исключительно с государственной службой и заслугами конкретного лица. К концу первого десятилетия после переворота 1799 г. Наполеон I достиг небывалого могущества и славы. Почти все монархи Европы склонили перед ним голову. Вдоль границ Франции возникла цепочка марионеточных государств, управлявшихся ближайшими родственниками императора. Вице-королем Италии стал его пасынок Евгений Богарне; королем Неаполитанским - брат Жозеф, впоследствии перемещенный на испанский трон: его место в Неаполе занял зять императора Мюрат, женатый на его сестре Каролине; королем Вестфалии - другой брат, Жером, и т.д. После глубокого спада, обусловленного революцией, быстро пошла в рост экономика Франции. Не дремали в музы. Правда, никому не было позволено писать и печатать, что вздумается. Но в прихожей и мператора толпились живописцы, архитекторы, скульпторы, возвеличивавшие своими творениями империю. Впрочем, обольщаться этими достижениями не следовало. Правительства и народы побежденных стран ненавидели "узурпатора". Англия не складывала оружия. Существовали трудности и в экономике. Промышленный подъем был связан отчасти с поставками в армию, отчасти с "парниковым эффектом" континентальной блокады. Производство росло на фоне отраслевых диспропорций, ослабления конкуренции и всевозможных дефицитов. Имперские амбиции Наполеона обескровливали Францию в прямом и переносном смысле. Рано или поздно должна была наступить катастрофа. ДИНАСТИЧЕСКИЙ БРАК Неопределенно выглядело и династическое будущее Бонапартов. Брак Наполеона с Жозефиной оказался бездетным. Юридически это не составляло проблемы, поскольку конституция XII г. разрешала императору усыновлять детей и внуков своих братьев. Проблема была чисто человеческая: Наполеону хотелось передать корону родному сыну, тем более что он убедился в своей способности иметь потомство - в самое последнее время у него от любовной связи со знатными дамами Элеонорой Денюель де ла Плень и графиней Марией Валевской родились внебрачные дети. От Элеоноры - сын Леон, а от графини Марии - сын Александр-Флориан-Жозеф-Колона. Наполеон решил развестись с Жозефиной, с которой накануне коронации вступил в церковный брак. Не составило труда получить у папы разрешения на развод. Но с выбором невесты возникли сложности. Речь шла о заключении династического брака, который бы не только дал наследника, но и породнил Бонапарта с легитимными монархами Европы. Первым делом Наполеон посватался к сестре российского императора Александра I, Анне Павловне, но получил отказ. Тогда он попросил руки Марии-Луизы - дочери австрийского императора Франца I, который, тревожась за наследие Габсбургов, ответил согласием. 2 апреля 1810 г. в Лувре состоялась свадьба Наполеона I с эрцгерцогиней австрийской Марией-Луизой, приходившейся внучатой племянницей казненной французской королеве Марии-Антуанетте. Год спустя у них родился сын Наполеон-Франсуа-Жозеф-Шарль, получивший титул Римского короля. Новая супружеская жизнь по-настоящему увлекла Наполеона, даже на некоторое время ослабившего внимание к государственным делам. Он был без ума от сына-наследника. Его волновала молодая жена, как, может быть, никто из женщин со времени романа с Жозефиной. Гордость внушало то, что с ним породнились высокомерные потомки римских императоров. "ПОЛЕТ ОРЛА" В политическом плане брак Наполеона I с Марией-Луизой явился кульминацией бонапартистской эпопеи. С этого времени для империи началась полоса трудностей и поражений. Экономический кризис 1810-1811 гг., военная катастрофа 1812 г., наконец, отречение 5 апреля 1814 г. среди всеобщей апатии и измены - таковы лишь главные вехи ее упадка и краха. По условиям договора 11 апреля, заключенного между Францией и союзниками в Фонтенбло, Наполеону I отдавался в суверенное владение остров Эльба и назначалось содержание в размере 2 млн. фр. Не забыты были и прочие члены семьи Бонапартов - все они получили щедрые ренты. Что касается императрицы и Римского короля, то стараниями австрийской дипломатии они были разлучены с Наполеоном. Согласно договору 11 апреля им во владение предназначалось герцогство Пармское. 20 апреля состоялось душераздирающее прощание Наполеона I с гвардией в дворике Фонтенбло. В весьма унылом настроении он отправился в ссылку. Три дня спустя двинулись в путь и Мария-Луиза с сыном - в Вену. Еще в дороге между супругами завязалась оживленная переписка, в которой они выражали трогательную заботу друг о друге. Но стоило Наполеону, уже по прибытии на Эльбу, потребовать приезда жены, как та ответила твердым отказом, ссылаясь на свой долг матери и представительницы рода Габсбургов. Возможно, причиной размолвки стал приезд на Эльбу Марии Валевской. Не исключено, что Мария-Луиза сама дала к ней повод: к этому времени ее захватил роман с графом Найпергом, главным министром герцогства Пармского. Тем не менее Наполеон продолжал забрасывать ее письмами, а в период Ста дней тщетно ждал ее возвращения с сыном в Париж. Триумфальный "полет орла" через Францию в марте 1815 г. потряс современников. Повергнутый в прах император в мгновение ока воспрял и снова оказался во главе полумиллионного войска, готового сражаться с противником. В чем-то это был уже другой человек - усталый, надломленный. Поражения 1812-1814 гг., измена близких людей и соратников в 1814 г., трагедия отречения не прошли даром. Но, может быть, эти несчастья и побудили его проявить политическую широту, чтобы объединить под своим знаменем всю нацию. Наполеон I не только признал принципы Хартии 1814 г., но и пообещал провести свободные выборы, создать ответственное перед палатами министерство, гарантировать свободу печати и культов. Он поддержал либеральн ую программу учреждения конституционной монархии. Новая конституция была вынесена на плебисцит, но он дал сомнительные результаты. Хотя голосов "нет", по обыкновению, было подано ничтожно мало, - 4,2 тыс., - в голосовании приняло участие всего лишь около трети избирателей - 1,3 млн. Франция без энтузиазма встретила "своего" императора. Поражение в битве при Ватерлоо 18 июня 1815 г. положило конец власти Наполеона I. Последовали повторное отречение, сдача в плен англичанам и ссылка, теперь уже на далекий остров Святой Елены. Там он умер 5 мая 1821 г. "ОРЛЕНОК" По случаю кончины Наполеона I в Парме был объявлен трехмесячный траур. 8 августа 1821 г. Мария-Луиза тайно обвенчалась с графом Адамом Адальбертом Найпергом, от которого к тому времени имела двоих детей. Было бы преувеличением считать, что, поглощенная радостями и заботами нового брака, мать забросила своего первенца, но старший сын нуждался в гораздо большем внимании, чем другие дети. К обычным психологическим трудностям ребенка, росшего без отца, добавились политические, ибо с самого нежного возраста сын Наполеона стал объектом интриг и спекуляций. Венскому двору не нравилось его первое имя - Наполеон. Его стали звать вторым именем, но на немецкий лад - Франц. Венский конгресс лишил его наследственных прав на герцогство Пармское. Лишь в порядке компенсации Австрия предоставила ему титул герцога Рейхштадского по названию одного из поместий в Богемии. Кроме того, за ним неотступно следовали фанатично настроенные бонапартисты, для которых он оставался законным наследником императорской короны. Наполеоном II. Поэтому члены австрийского правительства не спускали с него глаз, и, чтобы Парма не стала бонапартистской меккой, его разлучили с матерью. Вся эта суета, конечно, была непонятна ребенку, которого к тому же воспитывали как австрийского принца. Но двусмысленность его положения при дворе - как члена дома Габсбургов и в то же время пленника - со временем стала очевидной. Окончательно прозрел Франц, когда ему разрешили пользоваться богатой библиотекой императорского двора, в которой он обнаружил книги о своем отце. Любознательный подросток, увлеченный военной историей, постепенно превратился в блестящего юношу, мечтавшего о военной карьере, что вызвало беспокойство иностранных правительств и даже всесильного канцлера Меттерниха. В 1828 г. он получил в подарок от деда - австрийского императора - чин капитана егерского полка, а свое 20-летие встретил уже в чине подполковника. Революция 1830 г. взбудоражила австрийский двор и всю монархическую Европу. На Франца снова стали поглядывать как на вероятного претендента на французскую императорскую корону. Но ни опасениям, ни надеждам, которые мог внушать Франц, не суждено было исполниться. В середине 1831 г. у него открылся туберкулез легких, и спустя год, 22 июля 1832 г.. Римский король Наполеон II, принц Пармский, герцог Рейхштадский, скончался. Обстоятельства так и не позволили "орленку" расправить крылья. В историю французских династий он вошел как одна из самых загадочных и романтических фигур. Мария-Луиза после смерти графа Найперга в 1829 г. в третий раз вышла замуж. И снова ее избранником оказался первый министр герцогства Пармского граф де Бомбель, назначенный на эту должность австрийским правительством. После нескольких лет ничем не примечательной жизни в декабре 1847 г. Мария-Луиза скончалась, так же как и Франц, от туберкулеза , 0вдовев, граф де Бомбель принял постриг и стал епископом Амьена. ПРЕТЕНДЕНТ Как будто злой рок преследовал монархическую идею во Франции. Не только Бурбоны и Орлеаны, но и Бонапарты не избежали проблем престолонаследия. Со смертью Наполеона I бонапартизм как политическое движение пошел на убыль. Даже ярые приверженцы новой династии понимали, что воспитанному при чужеземном дворе Наполеону II императорская корона Франции оказалась бы слишком тяжела. Его преждевременная кончина вызвала у них скорее вздох облегчения, чем горя. Она расчистила дорогу принцам дома Бонапартов, среди которых еще в начале 30-х годов выдвинулся Шарль-Луи-Наполеон Бонапарт (1808-1873). Он был третьим сыном в семье младшего брата Наполеона I Луи Бонапарта и Гортензии, дочери Жозефины от первого брака. В главные претенденты его выдвинуло, во-первых, отсутствие мужского потомства у старшего брата Наполеона I Жозефа, скончавшегося в 1844 г.; во-вторых, лишение династических прав детей следующего по старшинству брата Наполеона I Люсьена, скончавшегося в 1840 г.; в-третьих, ранняя смерть старших братьев самого Луи-Наполеона - Наполеона-Шарля в 1807 г. и Наполеона-Луи в 1831 г., - сделавшая его единственным наследником своего отца. Когда и тот умер в 1846 г., Луи-Наполеон оказался первым в ряду законных претендентов на императорскую корону. Первые годы жизни Луи-Наполеон провел в Голландии, королем которой его отец стал в 1806 г. по воле императора. Его юность прошла в Швейцарии, где он жил вместе с матерью. Образование получил сначала в Аугсбурге, затем, приняв швейцарское гражданство, в военной школе города Туна, некоторое время служил капитаном швейцарской армии. В 1832 г. Луи-Наполеон появился в Париже, где он ласково был принят королем Луи-Филиппом I, однако не поддался обаянию "короля-буржуа". В 1836 г. он попытался поднять вооруженный мятеж в Страсбурге, но был арестован и выслан в США, в 1840 г. тайно вернулся во Францию и попытался взбунтовать гарнизон Булони. Тогда терпение Луи-Филиппа I лопнуло. Арестованный Луи-Наполеон предстал перед судом палаты пэров и был приговорен к пожизненному заключению . Наказание он отбывал в крепости Ам, откуда на посрамление Июльской монархии и потеху всей Европы сбежал в 1846 г. Но и в заключении проявился неугомонный характер Луи-Наполеона: он умудрился стать отцом двух детей. В тюрьме были написаны несколько сочинений на общественно-политические темы с высказываниями о государственном устройстве Франции. Это не частый случай, когда претендент на корону выступал в роли публициста. Его сочинения дают возможность сопоставить предвидения автора с практикой Второй империи. Суть предложений Луи-Наполеона заключалась в следующем: Франция нуждается в режиме, который сочетает лучшие качества монархии и республики, отсекая их недостатки, прежде всего парламентаризм. Последний неприемлем, потому что уводит от конкретных дел в область б есконечных дискуссий и критики правительства. На смену парламентской "говорильне" должно прийти достаточно властное, но вместе с тем популярное правительство, имеющее целью практические результаты в экономическом развитии, улучшении материального положения трудящихся классов, охране общественной нравственности . С 1846 г. Луи-Наполеон жил в Англии, пока не грянула революция 1848 г., позволившая ему вернуться на родину и включиться в политическую борьбу. На этом поприще он проявил исключительную ловкость, добившись избрания в сентябре 1848 г. депутатом Учредительного собрания, а в декабре 1848 г. президентом республики. Деятельность Луи-Наполеона в должности президента детально описана в знаменитых памфлетах К. Маркса и в. Гюго, а также публицистами и историками.

.

ВТОРАЯ ИМПЕРИЯ Первым шагом к восстановлению империи явился государственный переворот 2 декабря 1851 г., который привел к установлению диктатуры номинального президента республики. По примеру своего дяди Луи-Наполеон придал ему вид законности посредством плебисцита. Спустя год была провозглашена наследственная власть императора, также подтвержденная плебисцитом 10 декабря 1852 г. Чтобы подчеркнуть преемственность своего правления, Луи-Наполеон Бонапарт принял имя императора Наполеона III (1852-1870), считая своим предшественником никогда не царствовавшего Римского короля. Переход от Второй республики ко Второй империи осуществился довольно легко; последнюю от монархии Орлеанов отделяло не так много времени. Новая власть вполне могла рассчитывать на поддержку хотя бы части дворянства, особенно послереволюционного. К ее услугам была роскошная королевская резиденция и все соответствующие службы. В Тюильрийском дворце и разместился новый двор, быстро воссозданный по образцу Первой империи. Были восстановлены строгий придворный этикет, многочисленные придворные должности, императорская гвардия. В том же размере, что и Наполеону I, был определен цивильный лист. Одной из первых забот нового императора стало продолжение династии. По закону он, как и Наполеон I, мог назначить себе наследника из членов императорской семьи. В 1852 г. династическими правами обладали только последний из братьев Наполеона I Жером (он умер в 1860 г.) и его сын Наполеон, которому исполнилось 30 лет. Его-то Наполеон III и назначил наследником, не собираясь, однако, передавать ему корону. Как некогда Наполеона I, его мучило желание завещать трон родному сыну. О сватовстве к дочери кого-либо из царствующих монархов не могло быть и речи: в их глазах Наполеон III был таким же "узурпатором", как и его дядя, но при этом не внушал такого же трепета. Поэтому свой выбор он остановил на дочери весьма знатного испанского дворянина графа де Монтихо Евгении, графине Теба. С ней он без проволочек и вступил в брак 29 января 1853 г. Весьма привлекательная и элегантная 26-летняя императрица вполне могла украсить собой двор. Но даже в личную жизнь императора она не внесла мира и покоя. Свидетельством тому были частые семейные ссоры, происходившие чуть ли не на глазах придворных. Впрочем, повод к ним нередко подавал сам император, открыто изменявший жене. А отсутствие политического чутья сделало императрицу Евгению крайне непопулярной во французском обществе. В 1856 г. у императорской четы родился долгожданный наследник принц Наполеон-Эжен-Луи-Жан-Жозеф. В первые годы империи политическая жизнь Франции как бы замерла. Хотя институты парламентской демократии, такие, как законодательные палаты, выборы депутатов, политическая печать и другие, не были упразднены, они превратились в ширму неограниченной власти Наполеона III. Стержнем государства стал подчиненный императору аппарат исполнительной власти, начиная с кабинета министров и кончая префектами департаментов и мэрами городов и коммун. Палаты были бессильны. Поскольку не публиковались стенограммы дебатов, они не могли стать даже трибуной гласности. На выборах власти прибегали к разнообразным уловкам, чтобы повлиять на результат голосования: перекраивали избирательные округа, выдвигали официальных кандидатов, мешали предвыборной кампании оппозиции, требовали от кандидатов присяги на верность императору. Цензуры формально не было, но издание газет и журналов было чрезвычайно затруднено. Все эти и другие ограничения дополнялись открытым произволом полиции в отношении рядовых граждан. На основании так называемого закона общественной безопасности она получила возможность беспрепятственно преследовать всякого, кого подозревала в антиправительственном образе действий или мысли. Однако для развития экономической сферы правительство империи создало широкие возможности. Снятие ограничений на деятельность акционерного капитала, заключение договора о свободной торговле с Англией, реконструкция Парижа, строительство Суэцкого канала, проведение в столице Франции всемирных выставок в 1855 и 1867 гг. - все это и многое другое способствовало усилению деловой активности и ускорению индустриализации. Наполеон III в большей мере, чем его предшественники на французском троне, понимал важность экономического прогресса. Он приблизил к себе группу видных экономистов и предпри нимателей, в прошлом известных сен-симонистов, таких, как Мишель Шевалье, братья Перейра, Талабо, Жюльен, Фердинанд Лессепс, им прежде всего и принадлежит авторство и исполнение упомянутых мер. И все же главной опорой режима были не предпринимательские круги, а верхушка французской армии. Наполеон III вполне удовлетворил ее жажду побед, чинов и наград. Все его правление - нескончаемая череда больших или малых войн, зачастую откровенно авантюристических. Еще на посту президента Наполеон предпринял военную интервенцию против Римской республики с целью восстановления светской власти папы. В 1854 г. он вступил в конфликт с Россией - началась Восточная (Крымская) война; в 1859 г. - вмешался в итальянские дела, спровоцировав войну с Австрией; в 1863 г. - послал экспедиционный корпус в Мексику; в 1867 г. - направил войска в Италию против Гарибальди и т.д. В итоге к концу 60-х годов Франция, рассорившись едва ли не со всеми державами, оказалась в глухой внешнеполитической изоляции, между тем как на ее восточных границах вместо маломощных государств возникли две новые централизованные державы, готовые в свою очередь предъявить счет Франции. Но несмотря на политическую бессмысленность и даже вредность войн империи, генералитет, для которого кастовые интересы значили больше национальных, стоял горой за Наполеона III. Дорогостоящие военные авантюры вызвали внутриполитические осложнения, в частности в связи с бюджетным дефицитом. Император в начале 60-х годов пошел на диалог с либеральной оппозицией и на некоторые послабления в области внутренней политики - сначала незначительные, а с 1863 г. довольно существенные: восстановление свободы печати и собраний, контроль палат за деятельностью министров. В 1869 г. парламент обрел все права законодательной власти - законодательной инициативы, обсуждения и вотирования законопроектов, утверждения государственного бюджета. Тогда впервые был провозглашен принцип ответственности министерства перед палатами. Все эти меры означали перерастание бонапартистской диктатуры в конституционную монархию классического типа. Наполеону III удалось то, перед чем спасовали в свое время Карл Х и Луи-Филипп I, - реформирование режима в соответствии с духом времени и требованиями либеральной оппозиции. Но судьба его правления тем не менее оказалась плачевной. Камнем преткновения послужил глубокий политический раскол общества, часть которого решительно не хотела принять империю, считая ее режим незаконным, установленным насильственными средствами и ими же сохраняемым. Таких взглядов придерживалась лево-либеральная оппозиция, в значительной мере настроенная республикански. Несмотря на свою малочисленность в парламенте, она пользовалась большим влиянием в политически активных слоях населения - интеллигенции, организованном рабочем классе - и в крупных городах. Но плебисцит 8 мая 1870 г. большинством в 7,3 млн. голосов против 1,5 млн. одобрил новую ориентацию правительства . Однако время Второй империи истекало.

.

СЕДАН И КОНЕЦ ИМПЕРИИ Крах Второй империи ускорили опрометчивые, безрассудные действия Наполеона III в июле 1870 г. в ходе конфликта с Пруссией из-за испанского трона. Трудно понять, чем руководствовался император, когда, добившись явной дипломатической победы - снятия кандидатуры принца Леопольда Гогенцоллерна-Зигмарингена, которую поддерживал Бисмарк, потребовал от Пруссии дополнительных, заведомо унизительных для нее гарантий; или когда принял на веру знаменитую фальшивку Бисмарка - "эмскую депешу", не потрудившись ее перепроверить. Возможно, сказалось об острение болезни Наполеона III (камни в мочевом пузыре), от которой он невыносимо страдал. В какой-то мере болезненным состоянием императора можно объяснить то, что он поддался уговорам некоторых лиц из своего окружения, в том числе императрицы Евгении, требовавших примерно наказать Пруссию за несговорчивость. Скоропалительно объявленная 19 июля 1870 г. война выявила изъяны военной машины империи и обернулась ее сокрушительным поражением. 28 июля Наполеон III отбыл в действующую армию, возложив регентство на императрицу. Вместе с группировкой войск под командованием маршала Мак-Магона он был окружен в городе Седан и 2 сентября сдался на милость победителя. Едва в Париже было получено это известие, как вспыхнуло восстание, и 4 сентября Франция была провозглашена республикой. Лишившись своей главной опоры в лице армии, империя развалилась как карточный домик. Пруссаки интернировали Наполеона III в замке Вильгельмсхёэ близ Касселя. Императрица Евгения с сыном принцем Наполеоном-Луи поспешно бежали в Англию. "Вакуум власти" заполнило "правительство национальной обороны", созданное депутатами Законодательного корпуса, которое постановило провести выборы в Учредительное собрание. Правда, после капитуляции Седана оставалась боеспособная группировка войск под командованием маршала Базена, сохранившего верность императрице-регентше и готового двинуться на Париж, чтобы подавить "мятеж". Но для этого требовалось, как минимум, согласие Пруссии, которая, однако, не спешила выручать попавшую в беду династию Бонапартов. С капитуляцией группировки Базена 27 сентября 1870 г. рухнула и надежда на восстановление империи. Последние годы жизни Наполеон III провел с семьей в замке Чизлхерст близ Лондона, где и умер в начале января 1873 г. вследствие неудачной хирургической операции. Императрица Евгения почти на полстолетия пережила своего супруга и скончалась в 1920 г. Их единственный сын Наполеон-Луи служил офицером английских колониальных войск и погиб в 1879 г. на войне с зулусами. Поскольку прямой наследник Наполеона III не оставил потомства, главой дома Бонапартов стал двоюродный брат последнего императора и племянник Наполеона I принц Наполеон-Жозеф-Шарль-Поль (1822-1891). Он был лишен фамильного честолюбия и не стремился реализовать свои династические права. То же самое можно сказать и обо всех его потомках по прямой линии. От его брака с принцессой Клотильдой Савойской, дочерью короля Виктора-Эммануила II, родился Наполеон-Виктор (1862-1926), который в дальнейшем возглавил императорский дом. Он был женат на дочери "короля бельгийцев" Леопольда II принцессе Клементине. У них родились дочь Клотильда и сын Луи-Наполеон-Жером-Виктор (род. в 1914 г.). Будучи участником движения Сопротивления в годы второй мировой войны, последний заслужил право вернуться на родину. От брака с Алисой де Фореста у него четверо детей, в том числе старший сын Шарль-Наполеон (род. в 1950 г.), унаследовавший титул императорского принца. Внук Карла Х Генрих, граф Шамбор, умер, не оставив наследника, в 1883 г. Он похоронен в монастыре Кастаньвицца близ Герца, где покоились Карл X, Людовик XIX, Мария-Тереза, герцогиня Ангулемская, Мария-Луиза. Это кладбище, называемое "Сен-Дени Эмиграции", стало местом притяжения легитимистов. Но скитальческая судьба преследовала последних Бурбонов и после смерти. В годы первой мировой войны монастырь оказался в полосе боев и австрийская императрица Цита, внучка Марии-Луизы, организовала эвакуацию гробов своих предков в тыл. Вскоре империя Габсбургов распалась, и монастырь оказался в Италии. В 1924 г. власти города Гориция, заинтересованные в туристах, вспомнили о Бурбонах и не без труда отыскали их гробы в замке Шенбрунн. Но прошло еще восемь лет, прежде чем они вернулись на место своего вечного успокоения. Там они находятся и поныне, хотя в 1947 г. еще раз сменили "гражданство", когда территория с монастырем и кладбищем отошла к Югославии. Внук Луи-Филиппа I, называвшийся Филиппом VII, умер в Англии в 1894 г. Его сын Филипп, герцог Орлеанский, стал официальным претендентом на французский престол из рода Орлеанов под именем Филиппа VIII (1869-1926). В молодости он прославился тем, что вопреки закону 1886 г. об изгнании глав и наследников династий, когда-либо царствовавших во Франции, явился на армейский призывной пункт для прохождения военной службы. В дальнейшем Филипп VIII не вмешивался в политику, хотя и не скрывал симпатий к крайне правой организации "Аксьон франсэз". Он был больше известен как дамский ухажер и страстный охотник, объездивший весь мир в поисках экзотической дичи. Его брак с Марией-Доротеей Австрийской оказался бездетным. Со смертью Филиппа VIII титул претендента перешел к младшему сыну Роберта, герцога Шартрского (младшего брата Филиппа VII), Жану, герцогу Гизу, принявшему имя Жана III (1874-1940). Он также не занимался политикой, зато увлекался военной историей и игрой на барабане. Свое время он делил между фамильными замкам и во Франции и Бельгии и поместьем в Марокко. В 1899 г. Жан III женился на своей кузине Изабелле Орлеанской. От их брака 9 июля 1908 г. родился сын Генрих, которому по достижении совершеннолетия отец присвоил титул графа Парижского. С 1940 г. он является претендентом под именем Генриха VI. В 1931 г. он женился на Изабелле Орлеанской и Браганской, от которой имеет 11 детей. Наследник короны Генрих, граф Клермонтский, родился в 1933 г., образование получил во Франции, является кадровым офицером. Его жена - герцогиня Мария-Тереза Вюртембергская, дочь главы королевского дома Вюртемберга. В семье графа Клермонтского две дочери и два сына, старший из них, родившийся в 1961 г., - Франсуа. На первый взгляд в современной Франции, кроме памятников старины, мало что напоминает о монархии. Традиционные монархические партии не сумели пережить неудачу реставрации в конце XIX в. Первыми сошли со сцены бонапартисты, потерявшие в лице убитого в Африке принца Наполеона-Луи последнюю надежду. Вскоре та же участь постигла орлеанистов, брошенных на произвол судьбы своим лидером. Граф Парижский, возглавивший в 1883 г. под именем Филиппа VII королевский дом Франции, встал под знамя правоверного легитимизма. Но буланжистский кризис поглотил и эту партию. 90-е годы XIX в. ознаменовались политическим признанием республики видными деятелями монархической партии. Но безвозвратно канув в историю, партии легитимистов, орлеанистов и бонапартистов оставили глубокий след в политической жизни Франции. К ним генетически восходят некоторые важные черты ее современной политической культуры. Традиционализм, антипарламентаризм, клерикализм - черты, свойственные политической культуре легитимистов, проявились в деятельности крайней националистической реакции конца XIX - начала XX в. Во время дела Дрейфуса к ней открыто примкнул претендент на престол Филипп VIII. Идеологом этого союза стал философ Шарль Моррас, приравнявший свой "интегральный национализм" к роялизму: "Чтобы здравствовала Франция, да здравствует король!" Иная судьба ожидала наследие орлеанизма, в значительной мере воплотившееся в практику парламентаризма Третьей и Четвертой республик. В эти годы правление носило сугубо представительный характер, т.е. народ осуществлял свой суверенитет не прямо путем референдума, выборов главных должностных лиц и т.д., а исключительно через своих представителей, таким образом противопоставленных остальным гражданам. В этом трудно не распознать отголосок цензового избирательного права. Именно орлеанистам принадлежит также заслуга использования тактики политических компромиссов на основе парламентского центра. Что касается бонапартизма, то присущие ему авторитаризм, антипарламентаризм, плебисцитарный характер правления в известной мере проявились в деятельности генерала де Голля. Примечательно, что и бонапартизм, и голлизм опирались на харизматическую легитимность, а потому нуждались в ярком лидере, с которым прежде всего отождествляла себя партия его сторонников. На протяжении столетий монархия была частичкой плоти французского общества. Она оставила в культуре народа глубокий след, который стал одним из слагаемых его исторического наследия. Но в силу объективных причин, среди которых не последнюю роль сыграл и крайне радикальный характер революции конца XVIII в., монархия стала оплотом традиционализма. В конце XVIII и в XIX в., когда решалась ее судьба, она открыто солидаризировалась с консервативной, антидемократической реакцией, под какими бы цветами та ни выступала. В до предела политизированном обществе Франции того времени этого было достаточно, чтобы она окончательно утратила значение символа общенационального единства и уступила место республике, сильной как раз своими демократическими и патриотическими традициями. . .

В этой публикации, рассчитанной на широкий круг читателей,
мы сочли возможным не приводить ссылки на труднодоступные французские источники - V.V.

---

---

Март 1999