VIVOS VOCO: В.М. Хевролина, "Внешнеполитические сюжеты в поэзии Ф.И. Тютчева"

Великий русский поэт Ф.И. Тютчев, 200-летие со дня рождения которого отмечалось в 2003 г., был, пожалуй, единственным поэтом, в творчестве которого занимали заметное место сюжеты, связанные с внешней политикой России. Два обстоятельства способствовали этому: Тютчев более 20 лет отдал дипломатической деятельности, работая в российских дипломатических миссиях в Баварии и Сардинии, 30 лет прослужил в российском Министерстве иностранных дел чиновником для особых поручений, цензором, а затем председателем Комитета иностранной цензуры. И второе: поэт был гражданином-патриотом, много сил отдававшим общественно-политической деятельности, в особенности в зрелый период своей жизни. Его волновали проблемы международной роли России, ее места в мировой истории, будущее русского народа и славянства в целом.

Внешнеполитические стихотворения Тютчева не привлекали серьезного внимания исследователей его творчества. Их считали малохудожественными, написанными на злобу дня с "прикладными целями". Биограф Тютчева В.В. Кожинов характеризовал их как краткие публицистические статьи в стихах и чуть ли не пересказ газетных публикаций [1]. Правнук поэта, литературовед К.В. Пигарев в содержательной статьи о внешнеполитических взглядах Тютчева анализировал в основном его публицистические произведения и крайне мало говорил о стихотворениях на темы внешней политики [2]. Внимание литературоведов привлекали проблемы славянства в творчестве Тютчева, его связи с общественно-политическими деятелями и учеными зарубежных славянских земель [3]. Отдавая должное этим трудам, мы все же укажем на то, что внешнеполитические проблемы, нашедшие отражение как в поэзии, так и публицистике Тютчева, изучены недостаточно и их роль в складывании мировоззрения поэта и его внешнеполитической концепции требует дополнительного исследования.

В своих внешнеполитических взглядах Тютчев примыкал к славянофилам и верил в историческую миссию России как объединяющего ядра славянского мира и освободительницы славянства, значительная часть которого, находясь в составе Османской империи и Австрии, испытывала политическое, экономическое и религиозное угнетение. Еще в детстве под влиянием бесед с отцом о греческом проекте Екатерины II Тютчев был захвачен идеей о создании великой православной империи, наследницы Ви-зантии, и эта идея оказала большое влияние на его мировоззрение и творчество.

Период пребывания Тютчева в Мюнхене, где с 1822 г. он был сверхштатным, а с 1826 г. штатным секретарем русской дипломатической миссии, явился временем становления его внешнеполитических взглядов. Среди окружения поэта - а в него входили многие известные философы, писатели, ученые, такие как, например, Ф. Шеллинг, Г. Гейне, К. Пфеффель и другие, - высоко оценивалась роль России в освобождении Европы и особенно германских государств от наполеоновского господства. Победа России в русско-турецкой войне 1828-1829 гг., ее роль в создании независимой Греции еще более внушали германскому обществу уважение к сильной и могущественной державе, диктующей Европе свои условия. Эти настроения отразились в некоторых ранних стихотворениях Тютчева, в частности в стихотворении "Олегов щит" (1829 г.), где поэт вспоминает легендарное сказание о щите, прибитом киевским князем Олегом на городских воротах Константинополя. Стихотворение "Олегов щит" было созвучно произведениям ряда поэтов славянофильского направления. Так, в "Прощании с Адрианополем" (1829 г.) А.С. Хомяков предсказывал, что тень крыльев Орла (символ России) со временем затмит померкшую Луну (символ магометанства), а в стихотворении "Орел" (1832 г.) тот же Хомяков уже прямо говорил о надеждах славян на Россию как на свою освободительницу.

Тема освобождения угнетенных славян с помощью России возникла в русской поэзии под влиянием освободительного движения южнославянских народов в начале XIX в. и действий Российской империи в его поддержку. Славянские мотивы отчетливо прослеживаются в творчестве А.С. Пушкина, А.С. Хомякова и других поэтов того времени. Присутствуют они и в стихах Тютчева, который, находясь в Баварии, живо интересовался славянскими проблемами. В одном из ранних стихотворений поэта "Альпы" (1830 г.) изображен рассвет в горах. На первый взгляд, это всего лишь мастерски нарисованная картина природы. Но в стихотворении скрыт иной смысл: Тютчев аллегорически изображает славянские народы как цепь горных вершин. Рассвет, идущий с востока, первым озаряет самую высокую вершину - старшего брата.

И с главы большого брата
На меньших бежит струя,
И блестит в венцах из злата
Вся воскресшая семья [4]

Дружба с братьями И.В. и П.В. Киреевскими, известными славянофилами, жившими в Мюнхене, оказала большое влияние на мировоззрение Тютчева. Его славянские симпатии укрепились после знакомства с лидером чешского национально-освободительного движения Вацлавом Ганкой во время поездки Тютчева в Прагу. Он обращает к Ганке стихотворение, в котором выражена надежда на объединение славянских народов. При этом Тютчев подчеркивал, что в славянскую семью должны войти не только православные, но и католические славяне.

Горы, степи и поморья
День чудесный осиял.
От Невы до Черногорья,
От Карпатов за Урал.
Рассветает над Варшавой,
Киев очи отворил,
И с Москвой золотоглавой
Вышеград заговорил.
И наречий братских звуки
Вновь понятны стали нам.
Наяву увидят внуки
То, что снилося отцам (1841 г.) [5]

Те же настроения выражены в стихотворении, обращенном к А. Мицкевичу. То, что Тютчев включал в славянскую семью поляков, было весьма знаменательно, ибо славянофилы относились к Польше настороженно, если не враждебно. И дело было не только в религиозном различии: католики-чехи - В. Ганка, Ф. Палацкий, Ф. Ригер и другие были тесно связаны с русскими представителями славянофильства. Выступая за целостность Российской империи, славянофилы решительно возражали против национальной независимости Польши, считая польских патриотов врагами России и славянства.

Следует отметить, что отношение Тютчева к Польше было неоднозначным. В отличие от Пушкина, рассматривавшего подавление польского восстания 1830-1831 гг. как триумф России, Тютчев видел в этом факте трагедию как польского, так и русского народа: "роковой удар" над "горестной Варшавой" был свершен ценой сохранения целостности России. Ведь только в единстве, полагал поэт, славяне могут прийти к светлому будущему. В стихотворении "На взятие Варшавы" (1831 г.) Тютчев писал:

Не за коран самодержавья
Кровь русская лилась рекой.
Другая мысль, другая вера
У русских билася в груди:
Грозой спасительной примера
Державы целость соблюсти,
Славян родные поколенья
Под знамя русское собрать
И весть на подвиг просвещенья
Единомысленных, как рать [6].

Итак, Тютчев в 30-40-х годах XIX в. считал Польшу закономерной составной частью будущей великой славянской державы, объединяющей всех славян. Более того, само создание этой державы он ставил в зависимость от улучшения русско-польских отношений. В одном из стихотворений, написанных в 1850 г., поэт писал:

Тогда лишь в полном торжестве,
В славянской мировой громаде
Строй вожделенный водворится,
Как с Русью Польша помирится [7]

В 40-х - начале 50-х годов XIX в. окончательно сформировалась внешнеполитическая концепция Тютчева, главным стержнем которой являлось противопоставление России Западу. В ряде политических статей, опубликованных анонимно в Германии ("Россия и Германия", "Россия и революция", "Папство и римский вопрос") Тютчев указывал на роль России в европейской политической системе как носительницы порядка, стабильности, духовности. Появление этих статей связано с новым поворотом в жизни поэта.

Вернувшись в 1843 г. в Россию после 22-х летнего пребывания в Европе, Тютчев, покинувший дипломатическое ведомство еще в 1841 г., предложил шефу жандармов А.X. Бенкендорфу развернуть в Европе пропагандистскую кампанию с целью защиты России и российской внешней политики от обвинений в захватнических и реакционных тенденциях и привлечь на свою сторону европейскую прессу. Его первая статья "Россия и Германия", написанная в 1844 г. и изданная в Мюнхене, была одобрена Николаем I [8]. Она открывала цикл публицистических работ Тютчева, направленных на разъяснение европейскому обществу сущности политики России и на ослабление антироссийских настроений в европейской печати. Обращаясь к немецкому обществу, обвинявшему Петербург в приверженности к консервативным принципам Священного Союза и рассматривавшему Россию как препятствие к объединению Германии, Тютчев писал об опасности для самих германских государств пытаться изменить сложившееся устройство Европы и призывал помнить об освободительной миссии России, избавившей немцев от наполеоновского господства. Одновременно здесь излагалась доктрина поэта о противоположности Запада и Восточной Европы, славянского мира, главной двигательной силой которого являлась, по Тютчеву, Россия.

В статье "Россия и революция" (1849 г.) Тютчев высказывал свое неприятие европейских революций, несущих, по его мнению, хаос и анархию, выражал неверие в превосходство европейской демократии, допускающей неравноправие и угнетение трудового населения.

В своем незаконченном трактате "Россия и Запад" (1850 г.) Тютчев предрекал распад Австрии под ударами угнетенных славян. Все его надежды связаны с созданием славянской державы, основанной на братстве славянских народов и принципах православия. Характерно, что поэт выражал уверенность во взаимопонимании именно трудовых слоев славянства. Он писал: "Истинный панславизм, - в массах, он проявляется в общении русского солдата с первым встретившимся ему славянским крестьянином, словаком, сербом, болгарином и т.п., даже мадьяром. Все они солидарны между собой по отношению к немцу" [9].

Таким образом, утверждая народный характер славянской общности, Тютчев, по сути дела, отрицал националистическую и агрессивную стороны панславизма. Его "истинный панславизм" означал объединение сил славянских масс с целью обороны от угрозы культурного и политического поглощения славян как Западом, так и мусульманским миром, от угрозы австрийской экспансии и османизации славян в Турции. При этом основным принципом панславизма, по мнению Тютчева, являлся не столько национально-политический, сколько духовно-религиозный принцип, православная традиция. Целью объединения славян, подчеркивал поэт, было утверждение духовного начала, укрепление духовного единства, нравственности и просвещения.

Тютчев отвергал многочисленные обвинения, раздававшиеся в адрес России из уст европейских политиков и публицистов, в ее желании покорить славян, превратить их в рабских подданных самодержавной империи. Россия, утверждал он, несет духовное возрождение славянству. Надо отметить, что впоследствии взгляды Тютчева несколько изменились, и он не исключал возможности занятия русской армией некоторых славянских земель, в частности Галиции [10]. Освобождение угнетенных славян могло произойти, по Тютчеву, в результате распада Австрийской монархии под ударами европейских революций, а также при активной поддержке Россией освободительной борьбы славянства. Он резко выступал против проавстрийского курса российской внешней политики канцлера К.В. Нессельроде, который поддерживался Николаем I. Царь считал идеи славянского единства вредными для России и даже революционными, ибо они противоречили принципу легитимизма.

Утопическая мечта Тютчева о великой славянской державе, центром которой была бы сильная Россия, выражена в ряде его стихотворений конца 40-х - начала 50-х годов: "Рассвет", "Пророчество", "Спиритистическое предсказание", "Русская география" [11] и др.

Поэт жестоко клеймит тех, кто не верит в силы и возможности России. Он обращает гневные строки к Нессельроде:

Венца и скиптра Византии
Вам не удастся нас лишить!
Всемирную судьбу России
Нет, вам ее не запрудить [12].

Недоброжелательное отношение Нессельроде к Тютчеву проявилось еще в период службы поэта в Мюнхене. Нессельроде не разделял политической позиции Тютчева-дипломата, отказывался повышать его в должности. В 1835 г., когда в мюнхенской миссии освободилось место первого секретаря, Нессельроде не предоставил его Тютчеву, служившему здесь уже 13 лет вторым секретарем. Исполняя в течение года должность посланника в Турине (1838-1839 гг.), Тютчев также не дождался назначения его посланником и вынужден был вернуться в Мюнхен, а в 1841 г., как уже говорилось, вообще был уволен с дипломатической службы. Вновь он был зачислен в Министерство иностранных дел только в 1844 г. по ходатайству А.Х. Бенкендорфа чиновником особых поручений, а затем работал цензором.

Тютчев мистически верил в то, что в 1853 г., ровно через 400 лет после падения Византии под ударами османов, ей суждено возродиться в образе великой православной державы. По его твердому убеждению, это было решено самим Провидением. В стихотворении "Рассвет" (1849 г.) он призывает Русь - "Пора... ударить в колокол в Царьграде". Эта же идея проводится в стихотворении "Пророчество" (1850 г.), где выражена надежда на то, что древние своды Софии "вновь осенит Христов алтарь". Последние строки этого стихотворения - "Пади пред ним, о царь России, и встань как всеславянский царь", - так рассердили Николая I, что он запретил их печатать. Царь совсем не хотел прослыть покровителем славянства. Подданные Австрии и Османской империи не могли, по убеждению царя, рассчитывать на поддержку Россией их освободительных стремлений, а границы государств, установленных в Европе Венским трактатом, не должны были быть пересмотрены.

Однако стремление России к усилению своих позиций в балканско-ближневосточном регионе и противодействие этому европейских государств, не хотевших к тому же допустить решающего воздействия Петербурга на европейские дела после подавления революций 1848-1849 гг., привели к Восточной (Крымской) войне.

Начало войны Тютчев приветствовал в надежде, что победа России и православия, в которой он был уверен, будет способствовать освобождению славян и осуществлению его мечты.

Дни настают борьбы и торжества,
Достигнет Русь завещанных границ.
И будет старая Москва
Новейшею из трех ее столиц [13]

("Спиритистическое предсказание". 1853 г.)

Однако ход войны не внушал особого оптимизма. В стихотворении "На Новый 1855 год" Тютчев выразил одолевавшие его тягостные сомнения в возможности победы. Будущее было неясно для поэта. Он предчувствовал трагический конец войны для России и тяжкие последствия поражения для русского народа. Новый год, родившийся "в железной колыбели и громах", исполнит божью кару, обрушив ее на тех, кто затеял кровавое побоище.

Для битв он послан и расправы,
С собой несет он два меча:
Один - сражений меч кровавый,
Другой - секиру палача.
Но для кого? Одна ли выя,
Народ ли целый обречен?
Слова неясны роковые,
И смутен замогильный сон. [14]

Утопические мечты Тютчева были разбиты поражением России. Еще недавно восхваляя Николая I, он теперь расценивает его поведение как предательство национальных интересов России:

Не Богу ты служил и не России,
Служил лишь суете своей
И все дела твои, и добрые, и злые -
Все было ложь в тебе, все призраки пустые,
Ты был не царь, а лицедей [15].

Военное поражение России Тютчев воспринимал как следствие в первую очередь ее внутриполитической и экономической слабости. После падения Севастополя он писал о чудовищной тупости Николая I, "этого несчастного человека, который в течение своего тридцатилетнего царствования, находясь постоянно в самых выгодных условиях, ничем не воспользовался и все упустил, умудрившись завязать борьбу при самых невозможных обстоятельствах" [16].

Потрясение, испытанное поэтом, заставило его на несколько лет отойти от внешнеполитических проблем. Тема внешней политики вновь возникает в поэзии Тютчева в период польского восстания 1863-1864 гг. Поэт воспринимал его как одну из самых трагических страниц в истории России. Его прежние надежды на примирение России и Польши были разбиты. Теперь он видел в освободительной борьбе поляков лишь "геройский пыл, предательство и ложь, притон разбойничий в дому молитвы, в одной руке распятие и нож", восставших же считал "мертвецами, воскресшими для новых похорон" [17]. Эти представления не отличались от мнения большинства лиц из правящих и общественных кругов. Либеральный военный министр Д.А. Милютин в своих воспоминаниях называл отряды польских повстанцев не иначе, как грабительскими и разбойничьими шайками [18].

Особенно возмущала Тютчева позиция Европы, ставшей на сторону поляков и требовавшей от России прекращения репрессий в отношении повстанцев, введения в Польше конституции 1815 г., предоставлявшей ей автономию, и созыва европейской конференции по польскому вопросу. Россия оказалась на грани войны с европейской коалицией. Обращаясь к России, поэт писал:

И целый мир, как опьяненный ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко правду Божью
Людская кривда к бою не звала!..
И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова -
Все поднялось и все грозит тебе.
О край родной! Такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней...
Велико, знать, о Русь, твое значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!

(август 1863 г.) [19]

Тютчев болезненно воспринимал тот факт, что польское восстание покончило с его мечтой о единении всего славянского мира. Кроме того, отторжение Польши нарушало целостность России и являлось в его глазах величайшим злом. Отсюда - различная позиция по отношению к славянским народам: поддержка освободительной борьбы австрийских и турецких славян и неприятие освобождения Польши. В то же время Тютчев подчеркивал "двойной стандарт" Европы в отношении к славянам: в 1867 г., в период подъема славянского движения на Балканах, против которого выступала Европа, радевшая о сохранении целостности Османской империи, Тютчев писал:

Давно на почве европейской,
Где ложь так пышно разрослась,
Давно наукой фарисейской
Двойная правда создалась:
Для них - закон и равноправность,
Для нас - насилье и обман.
И закрепила стародавность
Их, как наследие славян.

Далее, говоря об отношении европейских держав к Польше, поэт продолжал:

А между тем позор немалый
В славянской всем родной среде.
Лишь тот ушел от их опалы
И не подвергся их вражде,
Кто для своих всегда и всюду
Злодеем был передовым.
Они лишь нашего Иуду
Честят лобзанием своим [20].

Поэт приветствовал дипломатические усилия вице-канцлера А.М. Горчакова, давшего отпор требованиям европейских держав в польском вопросе, и благодарил его в обращенном к Горчакову стихотворении за твердость и спасение чести России [21].

Начало царствования Александра II, ознаменовавшееся переменами как во внутренней, так и во внешней политике, возродило надежды Тютчева на восстановление международного авторитета России и ее роли в славянском мире. Однако его планы уже не были такими грандиозными и претенциозными. С мечтой о великой славянской державе, наследнице Византийской империи, было покончено.

У Тютчева установились дружеские отношения с новым министром иностранных дел А.М. Горчаковым (с 1862 г. вице-канцлером, с 1867 г. - канцлером). Поэт поддерживал его внешнеполитический курс, направленный на проведение мирной и осторожной политики, на создание условий для реализации внутренних реформ. Изменилось и положение самого Тютчева. После многолетнего пребывания в скромной должности цензора иностранной литературы в 1858 г. он был назначен председателем Комитета иностранной цензуры МИД, оставаясь им до самой смерти. Он получил чин действительного статского, а затем и действительного тайного советника. Просмотр иностранных книг, ввозившихся в Россию, не слишком обременял поэта. Он принимает живое участие в светской жизни Петербурга, посещает аристократические салоны, бывает у императрицы. В 60-е годы Тютчев еще теснее сближается со славянофилами, их лидер - И.С. Аксаков - женится на старшей дочери поэта Анне и становится любимым зятем (и первым биографом) поэта, духовно близким ему человеком.

В поэзии Тютчева 60-х годов все больше места занимают внешнеполитические сюжеты. Этому способствуют и бурные события, разворачивавшиеся в Европе - войны Пруссии с Данией, Австрией, Францией, образование Германской империи, объединенного Итальянского королевства, дуалистической Австро-Венгерской монархии, национально-освободительные движения на Балканах и в Польше. Все эти события нашли отражение в поэзии Тютчева. Поэт рассматривал их сквозь призму своих философских и политических взглядов, своих представлений о значении европейских событий для будущего России.

Разделяя взгляды славянофилов на славянство, Тютчев отмежевывался от их внутренней программы и в целом славянофилом себя не считал. Однако он вообще мало вникал в суть происходивших в России в 60-х годах внутренних реформ, сферой его политических интересов оставалась по-прежнему внешняя политика.

Несмотря на дружеские отношения и симпатии поэта к министру, Тютчев видел некоторые негативные черты Горчакова. Он считал, что министр - человек неглубокий, падок на лесть, а за его внешним блеском и остроумием подчас кроется легковесность. Поэт старался влиять на министра, объясняя важность для русской политики славянского вопроса, но особого понимания здесь не находил. Горчаков же нередко использовал Тютчева и его связи в обществе в своих целях.

Так, в 1863 г. через посредничество Тютчева во влиятельной газете "Московские ведомости", издаваемой М.Н. Катковым, были опубликованы ноты Горчакова европейским державам с отказом принять их требования к России по польскому вопросу, что существенно поддержало репутацию министра в обществе [22]. По просьбе Горчакова Тютчев сообщал московским публицистам - И.С. Аксакову, М.Н. Каткову, А.И. Георгиевскому некоторые секретные сведения и истолковывал внешнеполитические акции России в нужном министру напраилеиии. Этим Горчаков хотел добиться одобрения своей политики в московской прессе, которая нередко высказывалась нелицеприятно о действиях МИД. Но Тютчев хотел не только поддержать авторитет министра, он надеялся, что лояльность московских газет улучшит их положение, так как они подчас подвергались правительственным репрессиям, особенно аксаковская "Москва", которая в 1869 г. вообще была закрыта.

Тютчев и Горчаков расходились не только в славянском вопросе. Различным было и их мнение в отношении России и Запада. Поэт считал, что Россия может добиться своих внешнеполитических целей только при условии разъединения европейских держав. Он выступал против союза России с Австро-Венгрией и Пруссией. 2 октября 1867 г. Тютчев писал И.С. Аксакову: "Усобица на Западе - вот наш лучший политический союз" [23]. В отличие от Тютчева Горчаков в решении внешнеполитических проблем делал ставку на согласие Европы, на "европейский концерт" и стремился действовать в рамках "европейского согласия".

Тютчев посвятил Горчакову пять стихотворений, одобрявших внешнеполитические акции министра, в том числе в вопросе о нейтрализации Черного моря (1871 г.). Наибольшую известность получило стихотворение по поводу циркуляра Горчакова от 19 октября 1870 г., направленного российским послам в европейских державах. Воспользовавшись поражением Франции в войне с Пруссией и поддержкой последней, канцлер объявил о том, что Россия больше не признает решений Парижского конгресса 1856 г., запрещавших ей иметь военный флот и береговые укрепления на Черном море.

Да, вы сдержали ваше слово,
Не двинув пушки, ни рубля,
В свои права вступает снова
Родная русская земля.
И нам завещанное море
Опять свободною волной,
О кратком позабыв позоре,
Лобзает берег свой родной [24].

Этому же посвящено и стихотворение "Черное море" (март 1871 г.).

Поэт подчеркивает, что отмена нейтрализации Черного моря была достигнута терпением и тонким расчетом, которые во внешней политике играли едва ли не большую роль, чем войны.

Восстание греков на о. Крит против османского господства в 1866 г. и последующий подъем национально-освободительной борьбы на Балканах вызвали живейший интерес в России, где движение в поддержку балканских народов приняло значительные размеры. Тютчев не мог не откликнуться на эти события. Его стихотворение, посвященное Критскому восстанию, начинается словами:

Ты долго ль будешь за туманом
Скрываться, русская звезда?

Поэт выражал недоумение общества поведением русского правительства, медлившего с оказанием помощи населению Крита, и призывал к поддержке повстанцев.

Большой резонанс получило стихотворение Тютчева "Славянам", прочитанное на заседании Славянского съезда в Москве в 1867 г., на который съехались представители почти всех славянских народов. Поэт призывал славян объединиться в борьбе с угнетателями и порицал двурушническую позицию Европы, в одном случае поддерживающей "принцип национальности", в другом - противодействующей созданию национальных славянских государств на месте христианских провинций Османской империи и Австро-Венгрии. Тютчев утверждал, что славяне - родные братья, единый народ, он сожалел о том, что объединению славян препятствовала не только Европа, но и внутренние раздоры в славянском мире.

Опально-мировое племя,
Когда же будешь ты народ?
Когда же упразднится время
Твоей и розни, и невзгод
И грянет клич к объединенью,
И рухнет то, что делит нас? [25]

Как и славянофилы, Тютчев считал славян единым народом, в то время как славянский мир состоял из родственных, но разных народов, находившихся на разных ступенях политико-экономического развития, исповедующих разную религию и т.п. Кроме того, славян разделяло острое соперничество между правящими кругами и лидерами. предъявлявшими друг другу территориальные и иные претензии, что ослабляло освободительное движение.

И в 60-е годы поэт остался верен своим антиавстрийским убеждениям. Он рассчитывал, что с поражением Франции в предстоящей франко-прусской войне позиции Австрии будут ослаблены и она может превратиться в федеративную державу, где славянские области получат автономные права [26]. При этом "русскому влиянию следует стать во главе австрийского федерализма посредством прессы - и нашей, и тамошней", - писал Тютчев сотруднику "Московских ведомостей" А.И. Георгиевскому [27]. Поэт преувеличивал слабость Австрии. Федеративные ожидания и его, и австрийских славян не осуществились. Более того, аппетиты Вены только больше разгорелись, она планировала присоединение Боснии и Герцеговины и только ждала для этого удобного случая.

Чтобы исключить вмешательство Австрии или другой европейской державы в конфликт на Балканах во второй половине 60-х годов, Горчаков осенью 1867 г. предложил Европе принять декларацию о невмешательстве в события на Балканах. Убежденный Горчаковым Тютчев считал эту меру полезной, так как полагал, что, когда Европа перестанет вмешиваться в балканские дела и поддерживать турок, там разразится всеобщее восстание, которое сметет турецкую власть. Канцлер рассчитывал, что при посредничестве Тютчева московская пресса благосклонно отнесется к его декларации, и не просчитался. По просьбе поэта декларация о невмешательстве получила одобрение в московских газетах [28]. На деле же стараниями европейских политиков, а также из-за внутренних раздоров сложившийся было Балканский союз - Сербия, Греция, Черногория и Румыния - распался, и всеобщего восстания не произошло. Турки же, пользуясь декларацией о невмешательстве, усилили политические репрессии и экономический гнет в славянских землях, что привело в середине 70-х годов к острейшему кризису на Балканах, закончившемуся русско-турецкой войной 1877-1878 гг.

Тютчев всегда был противником войн и порицал Бисмарка за то, что объединение Германии было достигнуто "железом и кровью". Славянское единство, утверждал поэт, будет достигнуто любовью, мирным путем. Однако он оказался плохим провидцем: освобождение славян также произошло в результате войн - русско-турецкой, балканской и первой мировой, а духовное единство славянского мира было очередной иллюзией.

До конца своих дней поэт живо интересовался внешней политикой. Его последнее стихотворение, написанное незадолго до смерти, было посвящено наступлению русских войск в Средней Азии в 1873 г. - Хивинскому походу.
Стихотворения Тютчева на внешнеполитические темы являются неотъемлемой частью его поэтического творчества и выражают позицию поэта-гражданина, патриота, стремившегося художественным словом воздействовать на власть и общество для достижения великой цели - решения в интересах России вопросов международной политики, утверждения ее достойной роли на международной арене.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Кожинов В.В. Пророк в своем отечестве. Федор Тютчев - история России, век XIX. М., 2001, с. 374-375.

2. Пигарев К.В. Ф.И. Тютчев и проблемы внешней политики царской России. - Литературное наследство, т. 19/21. М., 1935.

3. Досталь М.Ю. Славянский вопрос в творчестве и общественно-политической деятельности Ф.И. Тютчева. - Общественная мысль и славистическая историография. Калинин, 1989.

4. Тютчев Ф.И. Соч. в 2-х т., т. 1. М., 1980, с. 68.

5. Там же, с. 100-101.

6. Там же, с. 70.

7. Там же, с. 1 17.

8. Тютчев Ф.И. Сочинения. Стихотворения и политические статьи. СПб., 1886, с. 418.

9. Тютчев Ф.И. Незавершенный трактат "Россия и Запад". - Литературное наследство. Федор Иванович Тютчев, т. 97, кн. 1. М., 1988, с. 222.

10. Там же, с. 325. Письмо Ф.И. Тютчева И.С. Аксакову от 9 февраля 1868 г. Тютчев предлагал осуществить эту меру в случае занятия Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины.

11. Тютчев Ф.И. Соч. в 2-х т., т. 1, с. 104.

12. Там же, с. 116.

13. Там же, с. 137.

14. Там же. c. 140.

15. Там же. c. 144.

16. Цит. по: Кожинов В.В. Указ. соч., с. 276.

17. Тютчев Ф.И. Соч. в 2-х т., т. 1, с. 162.

18. Милютин Д.А. Воспоминания. 1863-1864. М., 2003, с. 155, 242, 243 и др.

19. Тютчев Ф.И. Соч. в 2-х т., т. 1, с. 162.

20. Там же, с. 189.

21. Там же, с. 169.

22. Пигарев К.В. Указ. соч., с. 203-205.

23. Литературное наследство, т. 97, кн. 1, с. 309.

24. Тютчев Ф.И. Соч. в 2-х т., т. 1, с. 214.

25. Там же, с. 189.

26. Литературное наследство, т. 97, кн. 1, с. 309. Письмо Ф.И. Тютчева И.С. Аксакову от 30 января 1868 г.

27. Там же, с. 396. Письмо от 25 октября 1865 г.

28. Там же, с. 308. Письмо к И.С. Аксакову от 23 сентября 1867 г.