VIVOS VOCO: А.И. Бернштейн, "Записки инженера-воздухоплавателя"

Полеты на аэростатах были, первой и важной ступенью развития воздухоплавания. Людям моего поколения памятны рекордные полеты воздухоплавателей в стратосферу в начале 30-х годов. г.А. Прокофьева, Э.К. Бирнбаума, К.Д. Годунова - экипаж стратостата "СССР-1" (1933 г.) - современники чествовали, как в наши дни чествуют космонавтов... Автору этих заметок до войны довелось учиться в Московском дирижаблестроительном институте имени К.Э. Циолковского. Среди наших преподавателей был участник полета на стратостате "СССР-1" Эрнест Карлович Бирнбаум, а Константин Дмитриевич Годунов - консультантом. В годы Великой Отечественной войны первый из них в звании полковника командовал дивизией аэростатов заграждения московской Армии войск ПВО, второй руководил коллективом, где разрабатывали аэростаты.

В войсках ПВО оказались и некоторые из нас, вчерашних студентов-дирижаблестроителей. Лично я защитил диплом 18 июня 1941 г., в день объявления войны добровольно вступил в армию и был направлен на Ленинградский фронт, в 4-й полк аэростатов заграждения - инженером полка.

A3 И АН

Привычные аббревиатуры здесь означают совсем не то, что обычно,- не автомобильный завод и не Академию наук, а воинские подразделения аэростатов наблюдения (АН) и аэростатов заграждения (A3), действовавшие на фронтах Великой Отечественной войны. Воздухоплавательные отряды АН, приданные командующим артиллерией армий, работали прежде всего на артиллерию. На Ленинградском и Волховском фронтах действовал в этом качестве 1-й отдельный воздухоплавательный дивизион АН.

Будучи студентом, я еще в 1939 г. проходил в этом дивизионе стажировку, не раз поднимался в воздух. С офицерами этого дивизиона доводилось встречаться и в годы войны, и позже.

Нужно сказать, что подъем воздухоплавателя в гондоле привязного аэростата - дело. очень не простое. Только дилетанты могли обозвать аэростат "пузырем" или "колбасой". Впрочем, термин "колбаса" в годы империалистической войны 1914-1918 года был почти узаконен: привязные аэростаты фирмы "Персеваль" действительно походили на толстую колбасу.

В годы Великой Отечественной войны войска ПВО
использовали так называемые баллонетные аэростаты награждения

Но и более совершенные аэростаты вызывали у воздухоплавателей отнюдь не гастрономические ощущения, особенно на первых порах. Чувство высотобоязни - гораздо большее, чем при полете на самолетах, и это закономерно. Кресло пилота или пассажира в самолете жестко связано с самолетом. Беспокойство вызывают только эволюции самого самолета относительно Земли. На привязном аэростате гондола не имеет жесткой связи с корпусом аэростата, связь гибкая - это веревочный или тросовый такелаж. Поэтому гондола с воздухоплавателями под напором воздушных масс перемещается как вместе с аэростатом, так и относительно него. И по амплитуде, и по частоте качка бывает гораздо сильнее, чем на самолете. Были случаи, когда профессиональных летчиков, поднявшихся в воздух на привязном аэростате, укачивало до неработоспособного состояния. Поэтому наблюдателей-воздухоплавателей тщательно подбирали и отбирали. Обязанности наблюдателя требовали смелости и ясной головы: вести разведку на территории противника, выявлять его огневые и другие средства, управлять артиллерийским огнем. И все это - при сильнейшей качке...

Это не легко. Это доступно не каждому. А в военное время по воздухоплаателю еще и стреляют - с земли и с самолетов. Истребители, атакуя, целят прежде всего в аэростат - его поджечь легче, цель большая... Работа аэростатчиков-наблюдателей в годы войны была не менее опасной, чем у военных летчиков.

14 января 1943 г. фашистам удалось поджечь в воздухе два аэростата: воздухоплаватели Криушенков и Грановский сумели, выбросившись с парашютами, опуститься на нашу территорию. В тот же день осколками снаряда был перебит трос аэростата, на котором поднялся в воздух наблюдатель старший лейтенант Карчин. Он не покинул аэростат и сумел приземлить его на лед Ладожского озера...

25 января в районе Невской Дубровки вражеский истребитель поджег три аэростата. При этом лейтенанты А. Кузенок и С. Перлович погибли еще в гондоле, а воздухоплаватель Б. Мамчич при спуске на парашюте был варварски расстрелян фашистским летчиком...

Потерь было много, однако стойкость и мужество не покидали воздухоплавателей.

1-й дивизион участвовал в боях за Ленинград в дни блокады, а закончил войну в сражении за Берлин. Только во время прорыва блокады осенью и зимой 1942-1943 гг. более 400 раз поднимались в небо воздухоплаватели дивизиона. Они обнаружили около ста батарей противника, не считая других целей...

Высокая оценка деятельности воздухоплавательных дивизионов АН во время войны дана в воспоминаниях маршала Советского Союза Г.К. Жукова. А маршал К.К. Рокоссовский во время войны лично поднимался на аэростате для изучения с высоты наземной обстановки...

Однако эти заметки будут в основном о "земных" аэростатчиках, об отрядах и частях A3, в которых автор провел почти всю войну. С коллегами из подразделений АН, в том числе с командиром 1-го дивизиона АН В.В. Филипповым, встречаться довелось в основном уже после войны. Однако я считал правильным объективности ради начать эти заметки именно с аэростатчиков-наблюдателей, ибо, кто знает, появятся ли еще где-то публикации воздухоплавателей времен Великой Отечественной войны... Ряды наши редеют, а литераторы не очень-то жалуют наш отнюдь не главный вид вооружения.

ПОСТЫ И ИХ ОСНАЩЕНИЕ

Ленинградские войска ПВО к началу Отечественной войны уже имели некоторый опыт боевого применения аэростатов заграждения, приобретенный во время войны с белофиннами. В первые же дни после 22 июня в городе были развернуты 328 постов A3, объединенных в три полка.

Посты A3, размещенные в шахматном порядке, прикрывали территорию города, подходы к нему, часть Финского залива, Морской канал, воздушные подступы к Кронштадту. Расстояние между постами по фронту и в глубину - около километра. Посты были на территориях промышленных предприятий и на городских площадях, во дворах домов и на припортовых площадках, в парках и скверах, на пустырях, а также на баржах в прибрежных водах.

Каждый пост имел два одинаковых аэростата, которые в зависимости от обстановки поднимали в воздух поодиночке или тандемом, вытягивая трос с автомобильной лебедки. Одиночный аэростат обычно поднимался на высоту 2-2,5 км, верхний аэростат тандема - на 4-4,5 км. К тросам аэростаты крепили системой строп. Как правило, аэростаты поднимали в воздух лишь на темное время суток. Во-первых, при свете дня противнику легко было их уничтожить, а во-вторых, бомбить город фашисты летали в основном ночью.

По существовавшей тогда практике бомбометания противник стремился наносить удары с небольшой высоты или на выходе из пике. Это обеспечивало большую точность удара и при этом относительную безопасность для бомбардировщиков: на малых высотах эффективность противодействия истребительной авиации и зенитной артиллерии значительно ниже. Лишить противника преимуществ малой высоты и была призвана система аэростатов заграждения.

Тандем аэростатов заграждения и одиночный аэростат.

Мины крепились под каждым аэростатом

При столкновении самолета с тросом от удара срабатывал закрепленный под аэростатом инерционный механизм. Аэростат отсоединялся, а на конце троса открывался тормозной парашют, который, создавая тягу, вдавливал трос в крыло самолета. Кроме того, закрепленная на конце мина подтягивалась к самолету и взрывалась при столкновении. Если трос не разрезал крыло, его подрывала мина

Посты A3 вели и активную борьбу с бомбардировщиками. При столкновении с тросом крыло самолета сминалось, а то и разрезалось, самолет опрокидывался. Кроме того, к каждому тросу крепились мины, взрывавшие самолеты.

На нашем фронте первое столкновение самолета противника с тросом аэростата было зарегистрировано под Колпино, где отряд лейтенанта С.Г. Мазурова защищал с воздуха знаменитый Ижорский завод. В трос врезался выходивший из боя на высоте около трех километров фашистский бомбардировщик.

Внешне аэростаты заграждения напоминали дирижабли, основной материал - прорезиненная ткань. Полный состав поста - 12 человек: десять рядовых, моторист и командир. Они должны были подготовить площадку, развернуть оболочки аэростатов, заполнить их водородом из баллонов или газгольдеров, отрыть котлован для лебедки и землянку или подвал для себя, а также обеспечить связь, маскировку, текущий ремонт... А главное - боеготовность, постоянную боеготовность.

4-м полком A3 командовал кадровый военный подполковник Сергей Кириллович Лукьянов. Вместе с ним мне пришлось воевать и позднее - в 11-м и 3-м полках A3, то есть там, куда нас обоих направлял приказ. В начале войны наши аэростаты прикрывали подступы к городу с северо-запада.

Первые аэростаты заграждения поднялись над Ленинградом в ночь с 23 на 24 июня, через день после объявления войны, но еще почти месяц бомбежек не было, лишь самолеты-разведчики противника на больших высотах появлялись над городом. Первую массированную попытку прорыва к Ленинграду "Юнкерсы-88" предприняли в ночь на 23 июля. Они шли от перешейка, как раз на наши посты. Аэростатное заграждение было достаточно плотным, и самолеты, оповещенные об этом разведкой, шли на высоте больше пяти километров, исключавшей прицельное бомбометание. Их встретил плотный огонь зенитной артиллерии Балтийского флота: четыре стервятника были сбиты.

Однако воздушные налеты усиливались день ото дня. К примеру, только 8 сентября 1941 года на Ленинград было сброшено 6327 зажигательных бомб, вызвавших 178 пожаров. 19 сентября фашисты предприняли шесть атак, в которых в общей сложности только с их стороны участвовали 264 самолета. Жарко было в небе Ленинграда, да и под ним тоже. Налеты, как правило, происходили ночью. В первую очередь фашистские летчики сбрасывали осветительные бомбы, которые спускались медленно на парашютах, освещая город. А сами уходили в темноту. Прожектора обшаривали пространство, ища цель. Когда удавалось ее поймать, то для надежности ее "подхватывали" еще два или три луча. И тут уж зенитчики били прицельно.

Фашисты бомбили нас фугасными, осколочными и зажигательными бомбами, часто сбрасывали листовки с требованиями о сдаче, а иногда - для психологической обработки - с самолетов летели металлические бочки и листы железа, падавшие с неистовым воем.

Аэростаты заграждения наносили авиации противника существенный урон. В еще большей мере они препятствовали выполнению вражескими летчиками данных им заданий. Поэтому с первых месяцев войны немецкая авиация вела охоту на аэростаты. Стремились сделать это внезапно: с рассветом в небе появлялась пара истребителей "Ме-109". Они двигались вдоль граничной линии заграждения, ведя прицельный огонь по аэростатам зажигательными снарядами. Воспламенялся вытекавший из пробоин водород, и выражение "небо в огне" становилось отнюдь не метафорой. Посты A3 были бессильны противодействовать истребителям...

Нужно было как-то проучить фрицев. Своим трудом, своей службой мы обеспечивали боевые действия зенитной артиллерии и истребительной авиации - теперь им предстояло помочь нам.

Немецкая авиация на Ленинградском фронте действовала, как правило, весьма методично, я бы сказал, догматически методично. Тактика менялась лишь тогда, когда что-то или кто-то заставлял фашистов менять ее. Было решено организовать артиллерийскую засаду. Зенитчики отлично справились со своим делом - за короткое время сбили три охотника за аэростатами, один из летчиков был взят в плен.

Безнаказанное уничтожение аэростаов прекратилось. Были, конечно, потери и позже, но, так сказать, баш на баш.

КАК ПОДНИМАЛИ "ПОТОЛОК"

Самые тяжелые бомбежки приш-"ись на осень 1941 и весну 1942 года. Как только противник прорывался в воздушное пространство над городом (а это было, как правило, ночью), в небо Ленинграда излетали осветительные ракеты. Они не юлько демаскировали затемненный город, но и наводили вражеских пилотов на конкретные цели. Часто ракеты направлялись в сторону Зимнего дворца, где был штаб фронта, на Смольный, где было сосредоточено партийное руководство, на групнейшие заводы, гавани, на сосредоточение кораблей Балтийского флота, на склады и т.д. Это действовали диверсанты.

В городе, особенно на окраинах, было немало брошенных домов, пустых подвалов. Их-то и использовали диверсанты. Для борьбы с ними существовали патрули, ежесуточно менялись условные знаки на наших фронтовых пропусках. Хождение с позиций на позиции в ночное время в одиночку запрещалось. Офицерам полков A3 приходилось заниматься и борьбой с диверсантами - по ночам прочесывали участки вокруг постов.

Командование ПВО требовало от полков A3 увеличивать потолок - высоту поднимаемых аэростатов. Находившиеся на вооружении до 1942 г. аэростаты довоенного производства имели потолок подъема в тандеме не более 4 км, в конце 1942 г. на вооружение поступили аэростаты с потолком 5 км.

Высота подъема привязного аэростата зависит от многих факторов, в том числе от чистоты водорода и от состояния атмосферы (температуры и давления на земле и на высотах, вероятности обледенения и т.д.). При неблагоприятных погодных условиях потолок аэростатов снижался почти на треть.

Мы учили командиров постов регулировать такелаж, уточняя центровку аэростата, с тем, чтобы улучшить аэродинамические характеристики и увеличить высоту подъема. Стремились повысить и аэростатический потолок, увеличивая расчетный газовый объем аэростатов, очищая тросы от льда. Тяжелее трос - на меньшую высоту поднимется конструкция в целом. К сожалению, химики не могли в
те годы обеспечить нас антиобледенительными смазками.

Рост "потолка" был постоянной задачей, решение которой требовало опыта и - опытов. На тыловом складе нашего полка хранились два комплекта аэростатов "триплет", рассчитанных на большие высоты. Их доставили в полк еще до войны, но опробовать не успели. Я разыскал эти оболочки, изучил сохранившиеся инструкции и с разрешения командира полка оборудовал два поста этими аэростатами. Сложность была в том, что для достижения высоты в 6 км один трос должны были поднимать последовательно три невзаимозаменяемых аэростата. В октябре 1941 года на обоих постах третьи "ступени" триплетов обосновались на высоте 6300 метров. Но такие аэростаты были только на двух постах A3.

Пошли на хитрость - с разрешения командования передавали по телефону эту величину открытым текстом. Мы рассуждали так: факт этот достоверный, противник может убедиться, что аэростаты на высоте больше 6 км есть. А коли так, он вынужден будет еще больше увеличить высоту полета бомбардировщиков.

В действительности аэростаты "триплет" для массовой эксплуатации на фронте несомненно не годились - из-за громоздкости, сложности подъема и приземления. Два "триплета" дежурили над Ленинградом в общей сложности меньше года, но свою скромную роль в обороне города сыграли.

ГОРЮЧЕЕ

Кольцо блокады вокруг города железной удавкой сомкнулось 8 сентября 1941 года. Блокада длилась два с половиной года. Начался голод. Аэростатчики - рядовые, сержанты и офицеры - проявили в условиях блокады большое мужество. В голодную, трагическую, тяжелейшую блокадную зиму 1941-1942 года, получая 125 граммов хлеба и 75 граммов сухарей, бойцы постов и отрядов A3 обеспечивали подъем аэростатов, доставку на позиции водорода, охрану постов.

От недоедания, мороза и нехватки времени на отдых опухали лица, руки, отказывали силы, на исходе были водород и бензин.

Полки A3 в Ленинградской блокаде ежемесячно расходовали более 150 тысяч м³ водорода: часть его уходила на диффузионные утечки, часть в боевые пробоины; кроме того, водород в аэростатах периодически, раз в месяц, приходилось полностью заменять.

Водород - это основной боеприпас аэростата, он нужен аэростатчику, как нам - воздух и хлеб. В наше время аэростаты и дирижабли летают на гелии. Во время войны негорючего гелия практически не было. Кубометр водорода весит 90 г и имеет подъемную силу 1,1 кг. Отличные характеристики! Но водород засоряется воздухом, и тогда его подъемная сила снижается, а при разбавлении водорода воздухом образуется взрывоопасная смесь (83% Н₂ и ниже). На каждом посту A3 хранилось до 500 м³ водорода, заключенного в тончайшие прорезиненные оболочки аэростата и газгольдера, которые можно проколоть булавкой.

Грозная для самолетов противника техника сама-то была чрезвычайно уязвимой. И опасной для работы с ней на земле. Каждый пост A3 должен был ежедневно проверять чистоту водорода. Индикаторных приборов для этого практически не было. Переносный газоанализатор в полку был один - в распоряжении инженера полка. Бывая на постах, я выборочно контролировал им чистоту газа. А командиры постов должны были загрузить аэростаты точно вывешенным балластом и определить подъемную силу газа в этих условиях. Из таких опытных данных рассчитывалась чистота водорода.

А воздух мало-помалу просачивался в аэростаты. Когда концентрация его достигала 17% (83% Н₂), аэростат осторожно освобождали от газа, выпуская его в воздух, и заполняли свежим водородом.

Водорода не хватало. Поэтому сержанты, командиры постов A3, "тянули до последнего", чтобы сохранить боеспособность поста. Были случаи, когда моя проверка прибором показывала концентрацию водорода в аэростате всего 76-80%, то есть боевой расчет поста работал с взрывоопасной смесью, поскольку свежего водорода в данный момент на земле не было...

Полки A3 Ленинграда водородом обеспечивал один из небольших химических заводов города, где добывали водород устаревшим, но практически проверенным железо-паровым способом. Водяной пар пропускали через раскаленное железо, происходила реакция

3Fe + 4H₂O Ю Fe₃O₄+ 4H₂

Способ был неэкономичным, требовал большого расхода топлива (которое в блокадном Ленинграде было чрезвычайно дефицитным), но другого надежного способа просто не было. Дело осложнялось и тем, что часть рабочих завода еще в начале войны ушла в действующую армию, многие из оставшихся погибли от голода. Поэтому в цехах часто работали солдаты, выделенные из частей A3.

Доставляли водород от завода к боевым позициям по воздуху, в газгольдерах. Газгольдеры, цилиндрические прорезиненные емкости по 125 м³, заполняли водородом и уравновешивали балластом. В сопровождении четырех бойцов газгольдеры плыли на позиции. А голодные сопровождающие шли пешком, днем и ночью, часто в снегопад по обледенелому насту, под дождем, а иногда и под артобстрелом. Удержать газгольдер при ленинградских-то ветрах было не легко.

Хорошо помню, как в районе порта в 1942 г. поднявшийся сильный ветер сбил с ног сопровождавшую газгольдер команду. Боец Капустина была поднята газгольдером на высоту около 100 метров. Цепкая и мужественная девушка с винтовкой за спиной не растерялась и висела, держась за стропу, пока газгольдер не опустился в залив. Она выдержала холодную стужу ноябрьского залива, держась за газгольдер, пока ее не выловили моряки...

Водорода с химзавода постам A3 хватало не всегда. Когда из-за его нехватки падала боеспособность, мы вынуждены были развертывать газодобывающие армейские походные установки и добывать водород своими силами. Эти установки на шасси грузовиков ЗИС-5 имели смесители, очистители, скрубберы, то есть все, что было необходимо для получения водорода по реакции

Si+2NaOH+H₂0=Na₂SiO₃+2H₂.

За час этим способом можно было получить до 400 м³ водорода, но способ был чрезвычайно неэкономичным. Чтобы получить кубометр (90 г) водорода, нужно было израсходовать 2,5 кг химикатов плюс бензин.

А зимой 1941-1942 года бензин (с точностью до 100 граммов) выдавали только на боевую работу. За его перерасход грозил военный трибунал. Весь транспорт нашего полка, кроме двух газогенераторных автомобилей, работавших на дровяных чурках, был остановлен. Все грузы переносили на руках, перевозили на санях и тележках. Раненых и больных вывозили тоже на санях. А за один боевой подъем всех аэростатов полка A3 сжигалось около 1,5 тонн бензина. Его тратили автомобильные лебедки. И вот тогда ("Химия и жизнь" об этом уже рассказывала - в № 9 за 1977 г.) техник-лейтенант Б.И. Шелищ внес предложение не выбрасывать на воздух отработанный водород, а использовать его в качестве топлива для автомобильных двигателей.

Борис Исаакович не только внес предложение (тогда не принято было много писать), но и оборудовал автолебедки необходимыми приспособлениями, продемонстрировал их в работе. Командиры и инженеры полков, собравшиеся на совет, видели, как Шелищ подсоединил шланг и включил двигатель лебедки. Хотя была зима, двигатель легко запустился, работал мягко и устойчиво.

Конечно, и после этих испытаний у нас оставались сомнения, не выйдут ли из строя двигатели, хватит ли их ресурса и т.д. Решили сначала в каждом полку оборудовать таким образом по пять постов и после десяти подъемов принять окончательное решение. Шли на риск, но риск себя оправдал. Шелищ ввел дополнительно в двигатель капельную подачу воды, что смягчило процессы горения.

После этого - весь 1942 год и позже - автолебедки постов A3 работали на отработанном водороде, выпущенном из аэростатов. Они служили до конца войны; только в Ленинграде благодаря изобретению Б.И. Шелища было сэкономлено около ста тонн бензина. Талантливый изобретатель был награжден орденом Красной Звезды.

Я не видел Б.И. Шелища с 1944 года более 35 лет и удивился, когда неожиданно получил от него письмо. Он писал, что хотел бы повидаться и надеется на встречу в День Победы - 9 мая 1982 года. Я был на этой встрече, но Бориса Исааковича, к сожалению, не увидел: он не дожил до нее.

НАД БАЛТИКОЙ, НАД НЕВОЙ

Не сумев захватить Ленинград с ходу летом 1941 года, фашистское командование группы войск "Север" предприняло в апреле 1942 г. (сразу же после первой тяжелейшей блокадной зимы) операцию под кодовым названием "Айсштосс" (ледовый удар).

Смысл этой утвержденной Герингом операции был в уничтожении с воздуха кораблей Балтийского флота, вмерзших в лед на Неве и в Финском Наливе.

4 апреля 1942 г. на Ленинград было брошено 100 фашистских бомбардировщиков под прикрытием истребителей. Налет был дерзкий и неожиданный: впервые фашисты предприняли его средь бела дня. Самолеты шли волнами на высоте одного-двух километров. Наши истребители и зенитчики успели встретить эту армаду на подступах к городу и частично рассеять ее. Но 58 бомбардировщиков прорвались в воздушное пространство над городом, да еще на малой высоте. Нужно было по крайней мере заставить их подняться выше, не дать бомбить прицельно. И командующий армией ПВО генерал-майор Г.С. Зашихин отдал приказ: "Поднять аэростаты!"

Уже через 8 минут в разных концах города были подняты на высоту около километра десятки аэростатов. Они сковали маневр противника. Фашистские стервятники, сбросив бомбы уже без прицеливания, вынуждены были набирать высоту, выходить из пространства над городом и попали в плотный огонь зенитной артиллерии. Артиллеристов поддержали наши истребители. Операция "Айсштосс" была сорвана. Боевые корабли, стоявшие на Неве, почти не пострадали. Потери фашистской авиации в этом бою - 25 сбитых и 10 подбитых самолетов. Это - из 58, прорвавшихся к городу.

Командование противника вернулось к старой тактике ночных налетов. Они были частыми в этом апреле. Постам A3 приходилось все время быть начеку.

Большинство наших отрядов находилось на стационарных наземных позициях, но порой аэростатчикам приходилось воевать и в совсем иных условиях.

Отряд под командованием лейтенанта В.А. Меншутина - 31 пост разместили на баржах. Баржи вывели в Финский залив и расставили их там на якорях. Поднимавшиеся с них аэростаты прикрывали гавань, порты, город со стороны залива, подходы к Кронштадту. Связь с постами - только по рации.

Иногда баржи срывало с якорей и несло в открытое море - в сторону противника. В таких случаях выручали моряки. Они выходили в залив и под артиллерийским обстрелом противника буксировали баржу обратно. Когда залив не был. покрыт льдом, противник с попутной волной пускал плавающие мины, которые взрывались при столкновении с баржой. Расчетам морских постов A3 пришлось учиться, как от них уберечься. Лучшие стрелки расстреливали мины из винтовок. Выделялся снайперской стрельбой аэростатчик сержант Козлов.

Трагедий, случаев гибели аэростатчиков было немало. Расскажу об одном из этих драматических случаев. В августе 1942 г. в 3-м полку A3 под утро при аварийном приземлении в момент, когда аэростат подтягивали к земле вручную, боевой расчет не смог удержать рвущийся вверх аэростат. Находившийся на посту командир звена лейтенант Алексей Кузнецов бросился на помощь расчету. Аэростат взмыл вверх, унося с собою висящего на стропе офицера. Был штиль, и, набрав высоту около 3,5 км, аэростат завис почти на месте. Мы навели с КП полка зенитный теодолит; было уже достаточно светло, и мы видели, как лейтенант Кузнецов боролся за спасение аэростата и за свою жизнь. Физически сильный, спортсмен, он, подтягиваясь на руках, поднялся и закрепился у самого корпуса аэростата. Положение его усугублялось тем, что он был в летней гимнастерке, а на трехкилометровой высоте температура близка к нулю. Кузнецову удалось пробить ножом корпус аэростата; теряя газ, тот стал спускаться вниз, опустился в Неву.

Но Нева в этом месте была не только водоразделом, но и линией фронта: на одной стороне были наши, на другой - оккупанты. Испытавший судьбу в поднебесье, имея наверное один шанс из тысячи, проявивший редкое мужество, наконец, спасший аэростат лейтенант Кузнецов до берега не доплыл. Его убили с вражеского берега пулеметным огнем. Аэростат прибило волной к нашему берегу...

ОХРАНЯЯ ДОРОГУ ЖИЗНИ

Вряд ли нужно еще раз говорить, какое значение для Ленинграда имела Дорога жизни через Ладожское озеро, единственная артерия, питавшая город. Фашистская авиация постоянно пыталась налетами и бомбежками парализовать ее деятельность. Только с ноября 1941 г. по апрель 1942 г. над Дорогой жизни самолеты противника пролетали более 2000 раз. Ленинградская армия, ПВО выделила для защиты в дополнение к имеющимся средствам отряд аэростатчиков - 21 пост.

Жили в палатках на трескучем морозе. Прямо с ледяного поля поднимали в воздух аэростаты. Они зависали вдоль всей трассы.

На ледовой Дороге жизни аэростатчики делали все возможное, чтобы она работала бесперебойно. Аэростаты получали огромное количество пробоин, но восстанавливались на месте и вновь поднимались в воздух.

БЛИЖЕ К КОНЦУ ВОИНЫ

Зима 1942-1943 года принесла нам две радости: разгром фашистов под Сталинградом и прорыв ленинградской блокады. Тогда - только прорыв страшного кольца в одном месте. Освобождение придет лишь через год - в январе 1944 года. Война продолжалась. Продолжались налеты. Мы поднимали аэростаты в воздух и в снегопад, и в дождь, и в туман; исключение составляли только ночи со штормовым ветром, но в этих условиях обычно и авиация противника не взлетала.

Около 500 раз с наступлением сумерек поступала в полки A3 команда: "Поднять аэростаты". И через две минуты над городом всплывали аэростаты, поднимаясь выше и выше, пробивая облачность, уходя на свой "потолок". Если провести несложные подсчеты, можно вывести такие цифры: более миллиона аэростато-часов проработали в небе Ленинграда на защите города аэростаты постов A3.

Мы привыкли к аэростатам и газгольдерам с водородом, как привыкают быть рядом с пороховыми бочками, но так же хорошо мы знали, что в случае воспламенения аэростат горит тысячеградусным факелом, от которого надо не укрываться, а тушить его. И мы это делали. Огромную самоотверженность, умение и стойкость проявили многие командиры постов и мотористы - Старшинов, Жандр, Росляков, Исаев, Грибова, Скуланов, Шангин и другие.

Этот снимок сделан автором в еще не осажденном Ленинграде в один из первых дней Великой Отечественной войны. Аэростаты заграждения охраняли город с самых первых дней войны

Трудно переучесть наши боевые потери, на войне они естественны. Память хранит лишь некоторые эпизоды. Расскажу немного о наших девушках-бойцах. Летом 1943 года в 11-м полку A3 при снаряжении аэростата к подъему прямым попаданием артиллерийского снаряда из 12 человек боевого расчета (он был женским) были убиты восемь девушек.

Чуть раньше, 14 мая 1943 года, под артобстрел попал один из постов того же полка. Санитарный инструктор ефрейтор Марина Хренова, чудесная самоотверженная девушка, комсомолка и любимица отряда, добровольно сменила на посту A3 молодого необстрелянного солдата. Через несколько минут Марина погибла - разрыв снаряда.

Три года назад я получил письмо от бывшего бойца того же отряда Нины Пайкиной (ныне Кирилловой), которая была ранена тем же снарядом. Вот что она пишет:

"...Пролежала я месяц в госпитале, раненная снарядом, вернулась, а, где похоронена Марина, узнать не удалось, так как захоронить ее увезла полковая машина. До сих пор казню себя, что не узнала и теперь не знаю, куда пойти поклониться и положить цветы ей. И адрес, где она родилась, не знаю; знаю только, что прибыла она к нам уже после ранения, после госпиталя, значит, не первый день она воевала, а пошла добровольно на риск, чтобы облегчить судьбу другого. Я с такой ясностью представляю ее лицо, словно только что расстались. Уверена, что не я одна храню светлую память о нашей чудесной отважной подруге...".

Это верно. Фронтовая дружба и память о ней вечны.

Каждый год в День Победы съезжаются в Ленинград ветераны частей аэростатов заграждения ленинградской ПВО. Больше всего хлопот эти встречи доставляют полковнику в отставке Павлу Васильевичу Талызину - председателю нашего совета ветеранов, последнему начальнику службы аэростатов заграждения Ленинграда.

С каждым годом редеют наши ряды - это естественно и грустно. Молодыми, молодыми навсегда, остались лишь те, кто ни разу не пришел на наши послевоенные встречи,- наши товарищи, о которых мы свято помним.

Вместе с нами на отдых ушли и наши аэростаты, но воздухоплавание возрождается вновь - для мирных целей.