№ 1, 1999
|
|
№ 1, 1999 |
© В.М. Котляков, Г.А. Агранат
РОССИЙСКИЙ СЕВЕР - КРАЙ БОЛЬШИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ В.М. Котляков, Г.А. Агранат
Российский Север сильно пострадал от реформ, проводившихся без учета его специфики. Деградация региона часто приобретает непредсказуемые, если не сказать уродливые, формы. Между тем значение Севера в новых социально-экономических условиях страны и при разносторонних глобальных сдвигах неуклонно растет. Поэтому необходимо постоянно следить за тем, что происходит в регионе. Авторы публикуемой ниже статьи рассматривают проблемы развития Севера, обращая внимание прежде всего на те из них, которые оказались наиболее болезненными.Авторы работают в Институте географии РАН. Котляков Владимир Михайлович - академик, директор института. Агранат Григорий Абрамович - консультант.
Для чего нужен Север? Данный вопрос может показаться странным, некоторые утверждают, что Север - обуза. Значит, следует меньше вкладывать в него деньги, отдавая их обжитым промышленным областям, и вообще нужно "сжимать освоенное пространство". В силу явной неувязки с насущными нуждами страны этот неоднократно раскритикованный лозунг не стал руководством к действию. Но он негативно влияет на принятие управленческих решений.
Все более очевидным становится исключительно важное значение Севера, огромной зоны (20-22 млн. км2) для нашей страны и всего мира [1,2].
Север занимает почти 65% территории Российской Федерации. Арктика, крайняя северная часть этой зоны, составляет примерно 25% ее площади.
Север - это прежде всего эколого-географический резерв. В условиях прогрессирующего загрязнения и истощения окружающей среды не слишком испорченные земли считаются естественным и очень мощным эколого-географическим тормозом деградации планеты. На суше (не считая ледников и гор) осталось лишь 27% ненарушенных земель [3]. Из них 60-70% приходится на Север. Именно там и надо создавать заповедники или, по крайней мере, зоны экологически необходимого ограничения хозяйственного использования.
Север становится крупнейшим и, по существу, последним участком Земли, наделенным разнообразной природой, сохранению которой уделяется много внимания. Значение территории возрастает и в связи с ожидаемыми климатическими сдвигами. Наибольшая амплитуда предполагаемого потепления затронет северную область планеты, что может вызвать серьезные изменения в хозяйственном освоении земель. Деградация вечной мерзлоты на севере Западной Сибири, на Чукотке уже застала врасплох инженеров и строителей.
Продолжающееся увеличение населения планеты, стремительный рост природных, техногенных и антропогенных катастроф усиливают значение Севера как территориального резерва. Он может стать социальным прибежищем, как были в прошлом свободные территории России, Северной Америки, Австралии (новейший пример - появление беженцев на российском Севере). Конечно, по своим эколого-географическим характеристикам Север несравним с этими былыми просторами. Однако научно-технический прогресс, новые средства коммуникаций облегчают управление, производство и жизнь людей в отдаленных краях. Надо учесть также возможность возникновения новых отраслей хозяйства и сфер деятельности, требующих больших пространств (солнечная и ветровая энергетика, наземные объекты космонавтики).
Свободные территории становятся все более привлекательными. Люди стремятся уйти от скученности мегаполисов, почувствовать себя в единении с природой, освободиться от ужасной гонки за материальными благами. Это подтверждают социологические опросы переселяющихся на Аляску. Впрочем, россияне, остро нуждающиеся в самом насущном, еще далеки от подобного образа мышления.
С каждым годом растет значение Севера как ресурсного резерва, где находятся крупнейшие источники важнейших видов сырья и топлива. Здесь, например, сосредоточено 15-20% мировых геологических запасов нефти. Утверждения об ослаблении роли материально-вещевой составляющей в экономике в относительном смысле справедливы, но в количественном измерении нужда в ресурсах не уменьшится, а, скорее, возрастет. Вряд ли можно ожидать снижения мировых темпов роста населения и производства, чего так хотят экологи.
Север-хранитель культурного наследия. Историко-культурное разнообразие этой зоны не менее очевидно, чем природное. Недавние исследования расширили представления о прошлом арктических территорий и акваторий. Легенды о том, что многие тысячи лет назад суша занимала гораздо большую часть Арктики и что она была прародиной северных народов, стали гипотезами.
Геополитическая и военно-стратегическая роль Севера всегда была заметной, но ныне из-за глобальных изменений в структуре мировой политической и экономической мощи резко повысилась. Арктика как буфер между основными мировыми центрами - США, Западной Европой, Россией, Японией, Китаем - становится полигоном территориальной, ресурсной и военно-стратегической игры. Разрушение СССР и политика НАТО заставляют серьезно переосмыслить место Арктики в системе нашего военного базирования. Интересам России теперь вряд ли соответствует призыв советского правительства к демилитаризации Арктики, прозвучавший в октябре 1987 г. в Мурманске.
Экономическая политика. Важнейшим аспектом этой проблемы является высокая роль государства в исследовании и освоении Севера, Эта черта присуща всей истории региона. Именно резкое сокращение государственной помощи стало главной причиной тяжелого кризиса российского Севера. После угасания тезиса "чем меньше государства, тем лучше" правомерность государственного протекционизма на Севере была признана структурами власти.
В июне 1996 г. появился президентский указ "Об основах государственного регулирования социально-экономического развития Севера", в декабре 1997 г. вышло постановление правительства "О реформировании системы государственной поддержки районов Севера". Однако в условиях нарастающего финансово-экономического кризиса реализация такой политики затруднена. Целевые программы помощи Северу финансируются недостаточно и часто сокращаются. Деградация территории продолжается. Она проявляется буквально во всем, и прежде всего в разрушении производственной и социальной инфраструктуры, производств, в падении технико-экономического уровня еще работающих предприятий, в резком снижении темпов подготовки сырьевой базы, в регулярном срыве завоза грузов, в финансовом банкротстве платежей и невыплате заработной платы... Как синтез всего перечисленного - безработица, социальные взрывы, отток населения. По расчетам, приведенным в "Федеральной целевой программе экономического и социального развития Сибири в 1997-2005 годы", с севера этого края за 1993-2005 гг. должно выехать около 900 тыс. человек. Утверждения о перенаселенности региона очень условны. Мы можем оказаться в очень трудном положении: придется все начинать сначала.
Несмотря на разруху, продолжается, правда в меньших объемах, чем ранее, выкачивание из Севера нефти, газа, цветных металлов, алмазов, платины, золота, а также леса, пушнины, рыбы, минеральных удобрений на десятки миллиардов долларов, что обеспечивает 60-70% всех внешнеторговых валютных поступлений. Он стал донором государства: в 1996 г. в виде разнообразных платежей регион передал центру 29.6 трлн. рублей, а получил трансфертов и прочих пособий на 8.4 трлн. рублей [4].
Похоже, что роль Севера как главного рычага выживания государства будет усиливаться. Он будет спасителем куда более надежным, чем лихорадочные налоговые и фискальные меры. Потому Север и стал полигоном активной борьбы крупнейших финансово-промышленных группировок, местом яростной биржевой игры. Говоря о подобных монополиях в своей стране, ведущий канадский северовед Р. Боун заметил, что они служат, с одной стороны, "двигателями Севера", а с другой, если жестко не контролируются государством, - его "губителями" [5].
Есть опасность, что российский Север пойдет по "клондайкскому пути". В таких условиях укрепление процесса освоения (диверсификация экономики, стабильные системы и формы заселения) имеет мало надежд на реализацию. Так, "Газпром" стремится перевести промыслы севера Западной Сибири на так называемый экспедиционный метод освоения, когда рабочих привозят издалека, а не из близлежащих городов. Аргументация такова: вахтовый метод приведет к росту населения северных городов, а это увеличит расходы. ОНЭКСИМбанк, поддерживаемый некоторыми высокопоставленными государственными чиновниками, недавно планировал сократить цикл переработки медно-никелевых руд в Норильске, что позволило бы заметно снизить его население. Хотели даже превратить город, ставший, по выражению посетившего его в 1971 г. канадского премьер-министра П. Трюдо, "арктическим чудом", в скучный вахтовый поселок. Слава богу, разговоры пока ничем конкретно не закончились, но сами по себе они симптоматичны.
Подобные примеры заставляют внимательно изучить предложения о частичной ренационализации крупных северных предприятий. Или же заставить естественные монополии больше думать об интересах Севера. Одновременно было бы справедливо потребовать возмещения нынешними собственниками недоплаченного: приватизация на Севере была особенно грабительской и наглой. Надо сказать, что в отдельных, довольно редких местах, где сложилось благоприятное сочетание рыночной конъюнктуры, честности и предприимчивости властей и фирм, положение не столь плачевно. Есть такие места в Республике Коми, Тюменской области, Якутии... Но это, к сожалению, исключения из правил.
Исследователи северных проблем из Апатитов, Сыктывкара, Екатеринбурга и Новосибирска пытаются найти выход. В этом отношении поучителен опыт других стран. Зарубежный, сугубо капиталистический Север в огромной степени зависит от государственной помощи. Это прямая поддержка в виде трансфертов, пособий для развития инфраструктуры и косвенная - значительные налоговые льготы, региональные кредитные фонды. На Аляске подобный фонд составил 15-16 млрд. долл., что при 600 тыс. жителей и бюджете менее 4 млрд. долл. - сумма внушительная. Бюджеты основных северных территорий Канады на 60-70% обеспечиваются федеральной казной. Это обусловливает стабильность в любой ситуации. На Аляске валовой внутренний продукт из-за истощения месторождений уменьшился за 1985-1993 гг. с 26.9 млрд. до 23.7 млрд. долл. Между тем только за 1992-1996 гг. население выросло на 12%, и люди не хотят покидать регион. Так, в 1965-1970 гг. уехало 50% жителей, а в 1985-1990 гг. - только 23%. Специальными пособиями власти стимулируют проживание на Аляске старожилов и пенсионеров. Укрепляется сфера обслуживания [6]. Такова, видимо, природа вещей, присущая освоению Севера. На него не могут распространяться расчеты экономической целесообразности, исходящие из нынешней ситуации или близкого будущего.
Драма аборигенов: издержки цивилизации. Проблемы коренных малочисленных северных народов (их 30 в России, а общее число - около 200 тыс. человек) чрезвычайно трудны. Реформы нанесли аборигенам удары, пожалуй, более жестокие, чем пришлым людям. Ведь у коренного населения меньше вариантов выживания, уехать некуда, а природа - непосредственная основа их существования - в критическом состоянии.
До сих пор исследователями недостаточно подчеркивался тот факт, что проблемы северных народов - скорее, издержки общего хода цивилизации, чем результат недостатков существующей социально-экономической формации или преднамеренных действий властей. Исключением в разработке этой темы является труд К.Б. Клокова о проблемах местных жителей на фоне взаимодействий этноса с природой, культурой и историей [7].
Древние народы (на Западе их теперь называют первыми нациями) оказались под давлением мощных пришлых этносов, находившихся на иной ступени общественного развития. Приспособиться к новой жизни им оказалось чрезвычайно трудно. Именно поэтому весьма сходны жизненные проблемы аборигенов и пути их решенияне только во всех частях Севера, но и в других странах, где есть небольшие древние этнические группы.
Общепризнан тот факт, что опека государства лежит в основе "туземной политики". На душу населения Гренландии, где 90% жителей составляют аборигены, непрерывно растущие прямые трансферты датского правительства достигли 10 тыс. долл. в год (??? - V.V.). В Норвегии расходы по содержанию оленеводства на 70% возмещаются центральным правительством. По существу, на той же основе патернализма построена российская "Федеральная программа экономического и социального развития коренных малочисленных народов Севера до 2000 года", принятая в 1996 г.
Цивилизационный подход снимает многие обвинения в адрес советской политики. Кстати, обвинения со стороны российских оппонентов оказываются куда яростнее и бескомпромисснее, чем оценки зарубежных специалистов. Что бы ни говорили, но именно в советские годы были созданы социально-экономические условия, без которых не состоялся бы стремительный подъем общественного самосознания северных народов России.
Да, были и весьма ощутимые ошибки, но их можно объяснить непониманием генетической глубины культуры, социологии и психологии древних народов. Например, в Канаде недавно проходило парламентское разбирательство принудительного переселения в 50-60-х годах голодающих лабрадорских эскимосов на Канадский Арктический архипелаг, где они не смогли акклиматизироваться. На Аляске в 60-х годах были близки к реализации пагубные планы сселения алеутов в крупные поселки [8].
Другой аспект политики по отношению к северным народам носит еще более деликатный характер. Речь идет о правах малых народов на земли и природные ресурсы. Ученые, однако, ставят вопрос: справедливо ли то, что аборигены - первопоселенцы территории, игравшие скромную роль в исследовании и освоении земель, находящиеся теперь в подавляющем численном меньшинстве, требуют исключительного владения ресурсами края? Как бы то ни было, правительства США, Канады, Норвегии, Швеции, Финляндии неохотно создают этнические автономии в своих северных владениях. Зато они широко применяют практику заключения договоров с аборигенами, предоставляя им определенные (не столь уж широкие) права контроля над всеми природными ресурсами. Думается, и нам следует крайне осторожно отнестись к этой проблеме.
Все сказанное усложняет и без того трудную задачу выбора путей развития малых северных народов. Разброс мнений специалистов очень широк - от аккультурации и ассимиляции до резервации. Некоторые вообще предрекают скорое исчезновение отдельных народов. И так повсюду. Аборигены Аляски живут совсем неплохо. Но их нынешний жизненный уровень достигнут благодаря государственным средствам и отчислениям фирм, работающих на их территории, и отчасти из-за культурной ассимиляции. Следует ли считать такой путь конструктивным? Вот мнение специалиста по правовым проблемам Севера В.А. Кряжкова: "В США, на Аляске аборигены хорошо живут, не работая. Образ жизни, традиции постепенно забывают". "Я довольно давно изучаю этот вопрос (зарубежный опыт) и могу утверждать с полной ответственностью: то, что наработано в приполярных государствах в плане обустройства аборигенов, не ложится на российскую дeйcтвитeльнocть" [9].
Можно утверждать, что главные проблемы аборигенов не решены нигде. Но это только усиливает наши обязанности перед ними. Спасение этих народов имеет общечеловеческое значение. Они - носители культуры, прекрасно адаптированной к экстремальным условиям. Выявившиеся в последнее время трудности акклиматизации человека на Севере побудили обратить пристальное внимание на этот бесценный опыт.
Эколого-экономическая ситуация. О критическом положении российского Севера писалось немало. В обобщающем труде, составленном под руководством А.В. Яблокова, утверждается, что, если ничего не изменится, "через 30-50 лет страна может лишиться практически всех природных богатств обширного Арктического региона и будет уже не в состоянии спасти хотя бы часть природы Арктики, ее население, особенно малочисленные народы" [10].
Спасение Арктики и Севера зависит прежде всего от таких общих вещей, как смена приоритетов общественного развития, экологиза-ция производства, вложение крупных средств. В обозримом будущем рассчитывать на такие сдвиги в нашей стране трудно. Реалистичнее пока обратить внимание на необходимость увеличения особо охраняемых территорий. Сейчас они занимают 2-3% всей площади, намного меньше, чем за рубежом. По мнению ученых-североведов, оптимальная величина для российского Севера - около 25%. В последние 10-15 лет создано много новых природоохранных территорий, но вряд ли эта цифра будет скоро достигнута. Например, усилиями известного североведа Е.Е. Сыроечковского в приенисейской тайге сформирован новый вид территорий. Создана так называемая этноэкологическая зона, где будут сочетаться природоохранные функции с охотой и промыслами коренного населения. Этот вариант может облегчить решение проблем традиционного природопользования.
Специфика Севера, ранимость его природы заставляет думать о совершенствовании нормативной природоохранной базы региона. Основные нормы, как пределы допустимой концентрации загрязнений и пределы допустимых выбросов, должны быть значительно ужесточены. Надо учитывать и длительность восстановления нарушенной природы Севера.
Впервые эти вопросы были затронуты в специальном законодательном акте (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 ноября 1984 г. об охране природы Крайнего Севера), но позднее о нем просто забыли. Расчет ущерба природе по стоимости ее восстановления и потерь, исчисляемых на весь период восстановления, давно интересовал ученых. На Севере, где биотехническое восстановление природы крайне трудно или вообще невозможно, такой ущерб или компенсация могут стать бесконечной математической величиной.
Отсутствие специфических нормативных подходов приводит к занижению "цены" северной природы в хозяйственной практике, способствуя ее разрушению. Планово-проектные методики предусматривают оценку ущерба только по элементам природы и видам ресурсов, имеющим прямую экономическую ценность. Скажем, карликовая береза или другие вроде бы никому не нужные растения, животные, почвы в расчет не принимаются.
Приходится вновь говорить о необходимости разработать для Севера такие эколого-экономические категории, как экологическая емкость территории и пределы хозяйственных нагрузок. Выявление этих величин потребует, правда, особых приемов, необходимых для экономического обоснования. Хорошо бы включить эти категории в общеэкономические счета - валовой внутренний продукт, национальное богатство. Это позволит лучше видеть динамику использования природного наследия и результаты, к которым оно ведет. Опасность разрушения Севера стала бы очевиднее. Но может оказаться, что по своим возможностям, на фоне еще более деградировавших среднеширотных областей, он окажется богаче их.
Север - крупнейший резерв ненарушенных земель - стал полигоном проявления крайних экологистских тенденций. Так, в Западной Европе успешно проводилась кампания по ограничению торговли мехами, что привело к ухудшению положения северных охотников. Эвенкия была вынуждена подать прошение в ООН. В духе швейцеровского призыва "благоговение перед жизнью" за рубежом ведется пропаганда "прав" северных животных. Известны налеты Гринпис на Новую Землю и другие арктические территории. В гуманитарном плане подобные акции можно только приветствовать, но надо остерегаться необдуманных действий, которые могут повредить жителям северного края и нарушить общественное спокойствие.
Международное сотрудничество: потеря лидерства. Авторы на разных уровнях выражали опасение насчет непредсказуемых последствий слишком активного внедрения иностранных инвесторов на российский Север [11]. Как эксперты мы представили в Государственную думу РФ законопроект "О государственном регулировании деятельности иностранцев на российском Севере". Сотрудничество с иностранными государствами во многих случаях не укрепляет, а ослабляет положение наших северных земель. Россия опутана сетью договоров и соглашений. Например, в Европейской Арктике, в так называемом Баренц-регионе, за последние 5-7 лет их заключено около 100!
Крайне ослабленная ныне Россия не занимает в этих международных соглашениях должного места лидера. В Арктическом совете открыто проводится линия на ограничение национальных суверенитетов, и прежде всего нашей страны, в решении циркумполярных дел. Попытки оттеснения россиян от лидерства во внутренних делах нигде не проявляются так наглядно, как в Арктике. Северный морской путь, исследование акватории Северного Ледовитого океана, охрана окружающей среды - в решении этих вопросов инициатива в руках иностранцев.
Прогрессирует наше отставание в масштабах и глубине научно-исследовательских работ. Наши соседи, всегда стоявшие далеко позади СССР в области социально-экономических исследований Севера, вырываются вперед. На 3-й конференции Международной ассоциации социальных наук в Арктике (Копенгаген, май 1998 г.) главным девизом было "сломить монополию естественных наук в циркумполярных институтах" в пользу социальных наук [12]. Это очень симптоматично. Интерес к хозяйственной эксплуатации северных территорий, прежде всего российских, увеличивается. "Свой" Север осваивают крайне осторожно, оставляя его стратегическим резервом.
Очень заметно наше отставание в координации северных исследований, в развитии коммуникационно-информационных сетей высокого технологического уровня. В мире ежегодно созывается 150-200 посвященных Северу научных и научно-организационных симпозиумов, конференций различных территориальных и отраслевых уровней. В России масштабных встреч, посвященных Северу и Арктике, после конференций в Ленинграде (1988) и Мурманске (1991) не было.
Этика территории. Есть еще одна грань нового подхода к северным проблемам, связанным с особенностями этического комплекса. Внимание к этике вполне увязывается с повышением роли антропогенного фактора во всех сферах жизни. Такой подход особенно важен для Севера, где духовный упадок заметнее, чем в большинстве других российских регионов.
За века освоения российского Севера, и особенно в советский период, здесь сложился высокий настрой патриотизма, трудового энтузиазма и самоотверженности. Современная трагедия региона привела к тому, что тюменский ученый М.Г. Ганапольский назвал "общесистемным моральным износом территории" [13]. Из привлекающего людей, особенно молодежь, края Север превратился в гиблое место, откуда теперь бегут люди. Теряя Север, Арктику, мы лишаемся мощного источника, где рождались и воспитывались высокие человеческие качества, необходимые любому обществу, любому государству.
Нашествие иностранцев на российский Север может оказаться несовместимым с его этическим обликом. Мы сомневаемся, что россиянам придется по душе атмосфера жесткого соперничества, скандалов и конфликтов, сопровождавшая освоение нефти на Аляске. Автор книги на эту тему с сакраментальным названием "Тяжелые сны. Человеческая история нефти и политики на Аляске" заключает: нефть обогатила людей, но внесла в их жизнь многие, далеко не лучшие изменения. Аляскинцы с тревогой ожидают нового нашествия [14].
Необходимо восстановить и укреплять свой, российский, духовный облик великого Севера. В подтверждение этих слов приведем основную мысль книги, написанной известным полярником, Героем Советского Союза, заместителем председателя Государственной думы РФ А.Н. Чилингаровым и социологом из Магадана Е.М. Кокоревым: "Глобальной моделью жизнедеятельности человека на Севере и в Арктике избрано оптимистическое предположение об определяющей роли морали, которая может (и должна) стать над политикой, экономикой и даже экологией в наступающем тысячелетии" [15].
Все аргументы, приведенные в статье, позволяют заключить: великое предназначение Севера, которое предсказывали провидцы России, начиная с Ломоносова, несмотря на зигзаги истории, остается неизменным. Надо только помочь или, по крайней мере, не мешать его эволюции. Потенциал Севера сильно подорван, но еще не настолько исчерпан, чтобы не дать ему возможность подняться.
ЛИТЕРАТУРА 1. Агранат Г.А. Возможности и реальности освоения Севера. Глобальные уроки. М., 1992.
2. Агранат Г.А., Котляков В.М. Север: зеркало мировых и российских проблем // США. Экономика, политика, идеология. 1996. № 11.
3. Кондратьев К.Я., Донченко В.К., Лосев К.С., Фролов А.К. Экология - экономика - политика. М., 1996.
5. Bone R.M. The geography of Canadian North. Issues and Challenge. Toronto. 1992.
6. Goldsmith S., Hill A. Alaska's Economy and Population. 1959-2020. Fairbanks, 1997.
7. Клоков К.Б. Традиционное природопользование народов Севера: концепция сохранения и развития. СПб., 1997.
8. Лопуленко Н.А. Американский опыт урегулирования проблем коренного населения. М., 1996.
9. Северные просторы. 1996. № 3.
10. Российская Арктика: на пороге катастрофы. Под ред. А.В. Яблокова. М., 1996.
11. Kotlyakov V.M., Agranat G.A. The North - the Mirror of the World and Russian Problems // Abstracts of the Willem Barents Memorial Arctic Conservation Symposium. March, 1998. М., 1998.
12. IASAA Newsletter. Spring, 1998.
13. Ганапольский М.Г. Проблема регионального этноса. Тюмень, 1996.
14. Dreams Roderick J. Cruude. A Personal History of Oil and Politics in Alaska. Fairbanks - Seattle, 1997.
15. Чилингаров А.Н., Кокорев Е.М. Размышления о Севере. М., 1997.
 Февраль 1999 |