VIVOS VOCO: А.В. Громова, "О Каталоге библиотеки П.Я. Чаадаева"

В МИРЕ КНИГ

Каталог библиотеки П.Я. Чаадаева.
М.: Пашков дом, 2000. 320 с.

В 2000 г. в издательстве Российской государственной библиотеки "Пашков дом" вышел "Каталог библиотеки П. Я. Чаадаева" - уникальное издание с точки зрения специалиста философа, филолога, библиографа и книгоиздателя и чрезвычайно интересное для всех, кто интересуется историей отечественной культуры. Это второе издание книги 1980 г., которая для своего времени тоже была большой редкостью.

Друг Пушкина любимый, задушевный,
Всех знаменитостей тогдашних был он друг.
Умом его беседы увлеченный,
Кругом его умов теснился круг [1].

К большому сожалению, о Петре Яковлевиче Чаадаеве сейчас вспоминают нечасто. В школьной программе сведения об этом выдающемся русском философе исчерпываются кратким сообщением о дружбе с ним А.С. Пушкина. Каждый выпускник может воспроизвести знаменитые строки поэта "И на обломках самовластья напишут наши имена", правда, лишь немногие добавят, что стихи посвящены Чаадаеву. Сам Александр Сергеевич высоко ценил своего друга. В 1824 г. он пишет стихотворение "Чаадаеву" ("С морского берега Тавриды"), заканчивающееся такими строчками:

И, в умиленье вдохновенном.
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена.

В XIX в. Чаадаева знали не только в России. В Москве он жил на Новой Басманной, во флигеле дома Левашовых. "Кьюстин, Моген (Maugin), Мармье, Сиркур, Мериме, Лист, Берлиоз, Гакстгаузен - все у него перебывали", - вспоминает его современник [2]. Путешествуя по Европе, он познакомился со многими выдающимися учеными, в частности с Шеллингом, которому впоследствии писал письма. Шеллинг отзывался о Чаадаеве как о "самой замечательной личности из всех, кого он знал" [3].

Сочинения Чаадаева стали известны Николаю I, по распоряжению которого был закрыт журнал "Телескоп", где в сентябре 1836 г. в № 15 анонимно напечатано первое "Философическое письмо". Император назвал его "смесью дерзостной бессмыслицы, достойной умалишенного" [4].

"Почти все мы знали Чаадаева, - говорил А.С. Хомяков после его кончины. - ...Просвещенный ум, художественное чувство, благородное сердце, - таковы те качества, которые всех к нему привлекали... Чем же объяснить его известность? Он не был ни деятелем-литератором, ни двигателем политической жизни, ни финансовою силою, а между тем имя Чаадаева известно было и в Петербурге и в большей части губерний русских, почти всем образованным людям, не имевшим даже с ним никакого прямого столкновения" [5].

Восполнить пробел наших знаний о Чаадаеве как раз и должен "Каталог". Перечень книг, которые читал, изучал Петр Яковлевич, дает уникальную возможность проникнуть во внутренний мир человека, занимающего особое место в нашей культуре, понять, чем интересовался и как формировался этот странный философ, ставший властителем дум мыслящей России. Чаадаев до сих пор остается загадкой как для исследователей его творчества, так и для рядовых читателей "Философических писем" и "Апологии сумасшедшего". Без трудов этого оригинального русского мыслителя (в большинстве справочников Чаадаева называют родоначальником русской религиозной философии) нельзя оценить своеобразие развития национального самосознания в России первой половины XIX в. Можно сказать, что Чаадаев первым затронул тему специфики русского менталитета, особенностей исторического развития России и Западной Европы. Наступил XXI в., но вопрос, какой путь выбрать нашей стране, остается нерешенным.

"Каталог..." предваряет вступительная статья В.В. Сапова "Библиотека Чаадаева: бесконечный комментарий к "Философическим письмам"". В ней рассказана история создания библиотеки: что Чаадаева увлекало более всего, какие сочинения составляли его первую библиотеку, о которой известно мало, так как следы ее потерялись в начале XX в., каким образом пополнялась его вторая библиотека. Из этой статьи мы узнаем, например, что "подлинным украшением первой библиотеки Чаадаева был "Апостол", изданный в 1525 г. Франциском Скориной", что Петр Яковлевич имел пять полных экземпляров Библии и два Новых Завета, что большинство книг в его библиотеке были на французском языке. Особо подчеркивается тот факт, насколько важны чаадаевские заметки на полях книг (некоторые из них до сих пор не поддаются расшифровке).

Интересны сведения и другого рода. Почему, например, в каталоге нет книги, которая обязательно должна бы там быть? Речь идет о "Борисе Годунове", дарственный экземпляр которого Пушкин послал Чаадаеву сразу же по получении из типографии (к сожалению, неизвестен отзыв Чаадаева об этом произведении). Автограф сделан на французском и в переводе гласит: "2 января 1831 г. В Москве. Вот, друг мой, мое любимое сочинение. Вы прочтете его, так как оно написано мною, - и скажете свое мнение о нем. Покамест обнимаю вас и поздравляю с новым годом" [6]. Оказывается, еще в 1937 г. чаадаевский экземпляр "Бориса Годунова" был передан в Пушкинский дом, где сейчас и хранится.

Статья В.В. Сапова заканчивается словами: "Чаадаев умер. Но душа его переселилась в книги его библиотеки. И эти книги дарят нам уникальную возможность пережить счастье личного общения с Петром Яковлевичем Чаадаевым" (с. 16). Правдивость этих слов начинаешь понимать при знакомстве с самим каталогом - так поражает современного читателя широта кругозора философа.

Каталог удачно построен, им удобно пользоваться любому читателю, и это одно из несомненных достоинств книги. Перечень выполнен в алфавите авторов и заглавий, вначале на русском, далее на иностранных языках (с переводом на русский). Отмечаются дарственные надписи, текст которых приводится полностью, наличие пометок Чаадаева, экслибрисы, встречающиеся в книгах.

Особо хочется подчеркнуть, что авторы проделали большую работу, расписав собрания сочинений, входящие в библиотеку. Так, например, можно узнать, что содержала часть 2-я "Путеводителя по всей Российской империи и Царству Польскому" В.П. Пядышева [№ 62] или какие произведения входили в "Полное собрание сочинений Д.И. Фон Визина" [№ 76], выпущенное в 1830 г. Это же касается и собраний сочинений иностранных авторов, например, Кальдерона [№ 173], Дидро [№ 235], Гете [№ 306]. Но если описания книг переведены на русский, то содержание томов написано на языке оригиналов, что неудобно для людей, не знающих такого количества иностранных языков, а в библиотеке есть книги на французском, английском, немецком, итальянском, латинском.

К сожалению, в последнее время издатели часто забывают составить справочный раздел книги, что затрудняет поиск нужной информации, поэтому особой гордостью авторов "Каталога..." должны стать указатели. С их помощью, например, можно быстро найти книги с дарственными надписями или надписями самого Чаадаева. Есть указатель и мест издания книг, просматривая который я с большим удивлением узнала, что в библиотеке была даже книга, изданная в Рио-де-Жанейро [№ 672]. Систематический указатель помогает понять, что именно интересовало владельца библиотеки, какое место в ней занимали книги по религии, истории, психологии. Перечень имен дарителей указывает, какие из книг были подарены. Отдельным приложением идет список книг, которые, возможно, тоже входили в состав библиотеки.

Особый интерес у читателей должно вызвать Приложение 1, где даны материалы О.Г. Шереметевой (они печатаются без изменений по первому изданию) "Надписи и отметки на книгах библиотеки Чаадаева". На мой взгляд, они очень удачно расположены после основного перечня книг, потому что после прочтения этой статьи хочется заново пересмотреть весь каталог, совершенно под другим углом зрения. Здесь полностью приведено письмо М.Я. Чаадаева, в котором тот сообщает о пожертвовании знаменитой библиотеки в Московский Румянцевский музей в 1866 г. Далее Шереметева пишет о том, как сложилась судьба этого уникального собрания после дарения. Оказывается, гордиться работникам музея нечем: лишь 5 июля 1932 г. была начата опись библиотеки...

В статье приведены интересные факты о чаадаевских пометках. Он читал с карандашом в руках, поэтому его книги покрыты массой значков, изучение которых может помочь понять ход его мыслей, воспоминаний во время чтения. Эти заметки свидетельствуют о поистине энциклопедических знаниях хозяина библиотеки, критическом складе его ума, даре опережать свое время. По моему глубокому убеждению, статья Шереметевой должна обязательно входить в каждое издание сочинений Чаадаева.

В книге мадам де Сталь "О Германии" [№ 640] встречается вариант мыслей первого философического письма. Чаадаев писал: "... друиды, скальды и барды прежде всего были своеобразными мыслителями, и они дали всемирной мысли свои песнопения... - А мы, скажите мне. Что вложили мы в общую сокровищницу человеческих идей?" (с. 293). На мой взгляд, на это Чаадаев ответил своим творчеством, ведь его сочинения повлияли на развитие философских идей XIX в. Вопросы, поставленные им более 100 лет назад, продолжают волновать умы, разве это не вклад в "сокровищницу"?

Задача автора этих заметок - познакомить читателей с новой интересной книгой и посодействовать тому, чтобы читатель рецензии на книгу стал и читателем самой книги. Остается добавить, что и полиграфически издание великолепно выполнено: карманный формат, твердый переплет, офсетная бумага, удобный для чтения шрифт. Портрет Чаадаева украшает обложку, иллюстрации внутри книги дают представление о нем в разные периоды жизни. Там же можно увидеть, как выглядел экслибрис и условные знаки на полях его книг. К сожалению, тираж слишком мал: 1500 экземпляров недостаточно даже для Москвы, где находятся ведущие гуманитарные вузы страны, не говоря уже обо всей необъятной России.

А.В. Громова

ЛИТЕРАТУРА

1. Глинка Ф. Н. // Отдел рукописей ГБЛ. Ф. 103. Ед. хр. 1033. Л. 9.

2. Свербеев Д. Н. Записки. М., 1899. Т. 2. С. 405.

3. Чаадаев П. Я. Избранные сочинения и письма. М., 1991. С. 3.

4. Друзья Пушкина: Переписка; Воспоминания; Дневники: В 2-х т. М., 1984. Т. 1. С. 488.

5. Хомяков А. С. Полн. собр. соч. М., 1861. Т. 1. С. 720-721.

6. Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1981. Т. X. С. 5 и коммент. на с. 309.