VIVOS VOCO: А.Б. Давидсон, "ТРОПИЧЕСКАЯ И ЮЖНАЯ АФРИКА В XX ВЕКЕ"

Какими бы бурными ни были в XX в. изменения в жизни всего человечества, перемены в регионах "Юга", обширных частях нашей планеты, называемых так в отличие от "Севера" - промышленно развитых государств - наиболее разительны. Многие народы там прошли за это столетие путь от родового общества до современной государственности. Они были почти изолированы от внешнего мира и лишь последние сто лет втянули их в широкие международные связи. Какое же напряжение - психическое, нервное, интеллектуальное - испытали на себе те несколько поколений, на долю которых пришлись такие громадные перемены! "Десять тысяч лет в одну жизнь" - так и назвал книгу воспоминаний [1] один из общественных деятелей.

Эти народы будут оказывать все большее влияние на судьбу человечества - хотя бы уже потому, что их удельный вес в численности народонаселения нашей планеты очень быстро растет. Но характер влияния нелегко определить, поскольку эти народы - их историческое прошлое и настоящее - исследовать наукой неизмеримо меньше, чем "золотой миллиард" Западной Европы и Северной Америки. Все это относится к Тропической и Южной Африке, к ней - в первую очередь.

НА ИСХОДЕ КОЛОНИАЛЬНОГО РАЗДЕЛА

Колониальный раздел мира в конце прошлого века был прежде всего разделом Африки. Если в начале 1870-х годов колониальные владения составляли лишь несколько процентов территории Африканского материка, то к началу XX в. он был поделен почти полностью. В начале XX в., после англо-бурской войны 1899-1902 гг. [2], в Тропической и Южной Африке суверенными считались два государства: Эфиопия, сумевшая разгромить в 1896 г. итальянскую армию, посланную для ее завоевания, и Либерия, основанная выходцами из черной Америки. Остальная территория Тропической и Южной Африки входила в состав европейских колониальных империй.

Самыми обширными и богатыми были владения Великобритании. В южной и центральной части континента: Капская колония, Натал, Бечуаналенд (ныне - Ботсвана), Басутоленд (Лесото), Свазиленд, Южная Родезия (Зимбабве), Северная Родезия (Замбия). На востоке: Кения, Уганда, Занзибар, Британское Сомали. На северо-востоке: Англо-Египетский Судан, формально считавшийся совладением Англии и Египта. На западе: Нигерия, Сьерра-Леоне, Гамбия и Золотой Берег. В Индийском океане - остров Маврикий и Сейшельские острова.

Колониальная империя Франции по размерам не уступала Британской, но население ее колоний было в несколько раз меньше, а природные ресурсы - беднее.

Большинство французских владений находилось в Западной и Экваториальной Африке и немалая часть их территории приходилась на Сахару, прилегающую к ней полупустынную область Сахель и тропические леса: Французская Гвинея (ныне - Гвинейская Республика), Берег Слоновой Кости (Кот-д'Ивуар), Верхняя Вольта (Буркина Фасо), Дагомея (Бенин), Мавритания, Нигер, Сенегал, Французский Судан (Мали), Габон, Чад, Среднее Конго (Республика Конго), Убанги-Шари (Центрально-африканская Республика), Французский берег Сомали (Джибути), Мадагаскар, Коморские острова, Реюньон.

Португалия владела Анголой, Мозамбиком, Португальской Гвинеей (Гвинея-Бисау), включавшей острова Зеленого Мыса (Республика Кабо-Верде), Сан-Томе и Принсипи.

Бельгия владела Бельгийским Конго (Демократическая Республика Конго, а в 1971-1997 гг. - Заир), Италия - Эритреей и Итальянским Сомали, Испания - Испанской Сахарой (Западная Сахара), Германия - Германской Восточной Африкой (ныне - континентальная часть Танзании, Руанда и Бурунди), Камеруном, Того и Германской Юго-Западной Африкой (Намибия).

Основными стимулами, которые привели к жаркой схватке европейских держав за Африку, считаются экономические. Действительно, стремление к эксплуатации природных богатств и населения Африки имело первостепенное значение. Но нельзя сказать, что эти надежды сразу же оправдались. Юг континента, где обнаружились крупнейшие в мире месторождения золота и алмазов, стал давать огромные прибыли. Но до получения доходов необходимы были сперва крупные вложения для разведки природных богатств, создания коммуникаций, приспособления местной экономики к нуждам метрополии, для подавления протеста коренных жителей и изыскания эффективных способов, чтобы заставить их работать на колониальную систему. Все это требовало времени.

Не сразу оправдался и другой аргумент идеологов колониализма. Они утверждали, что приобретение колоний откроет в самих метрополиях множество рабочих мест и устранит безработицу, поскольку Африка станет емким рынком для европейской продукции и там развернется громадное строительство железных дорог, портов, промышленных предприятий. Если эти планы и осуществлялись, то медленней, чем предполагалось, и в меньших масштабах.

Несостоятельным оказался довод, будто в Африку переместится избыточное население Европы. Потоки переселения оказались меньше, чем ожидалось, и в основном ограничились югом континента, Анголой, Мозамбиком, Кенией - странами, где климат и другие природные условия подходили для европейцев. Страны Гвинейского залива, получившие название "могила белого человека", мало кого соблазнили.

Но одними лишь экономическими и социальными факторами не объяснить "схватку за Африку" и те жаркие противоречия между европейскими странами, к которым она приводила. Нельзя недооценивать роль шовинистских амбиций, стремлений к имперскому величию, к поддержанию великодержавного престижа. Манипулирование патриотизмом, национальными чувствами приводило к тому, что идеи новых и новых колониальных приобретений поддерживались в европейских государствах даже теми слоями населения, которые, в сущности, ничего не получали от этих захватов.

ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ И РОМАНТИЗАЦИЯ

К началу XX столетия "миру белого человека", который тогда господствовал на планете, достался от прошлых веков пестрый букет представлений об Африке. Отошли в прошлое как идея античности - "из Африки всегда приходит что-то новое", так и мысль Руссо о "благородном дикаре". Зато широко распространилась уверенность в расовой неполноценности людей с черным цветом кожи, рожденная или усиленная веками работорговли и "схваткой за Африку".

Широко бытовало мнение, что у Тропической и Южной Африки нет истории, что общества, существовавшие там, статичны, абсолютно неспособны к развитию, если нет вмешательства извне. О крупных каменных сооружениях Зимбабве [3], возведенных в доколониальные времена, английский путешественник Теодор Бент писал: "Всем прекрасно известно, что негры из-за характера своего мышления никогда не могли бы совершить столь сложную работу" [4].

История государственных образований доколониального периода не привлекала внимания европейцев. Само появление этих государств обычно объясняли тем, что в давние времена из Азии в Африку пришли скотоводы-хамиты и навязали свою культуру аборигенам - пассивным земледельческим народам. В фундаментальном труде немецких историков многотомной "Истории человечества", переведенной на русский язык перед первой мировой войной, говорилось:

"Громадная и неуклюжая по своему виду, с негостеприимными берегами, выжженными большею частью лучами тропического солнца, Африка... угрюма и загадочна, как сфинкс в египетской пустыне. И какова земля, таков и народ. Едва известный подвижным расам Азии и Европы в течение тысячелетий, своим цветом кожи уже как бы отверженный от ряда благородных народов, прожил он, замкнувшись, неисчислимые годы, не выходя из естественных границ своей территории для дружеского сношения или неприятельского нападения... Если мы можем сравнить историю рас Европы с деятельностью в ясный солнечный день, то история Африки только тяжелый ночной сон: спящего он успокаивает или тревожит, так что он с беспокойством поворачивается на своем ложе; но другие его не знают, а проснувшийся скоро забывает о нем" [5].

В конце XIX - начале XX в. с предрассудками соседствовала романтизация Африки. В обыденном сознании европейцев Африка долго оставалась таинственной и загадочной: фантастическая природа, непроходимые дебри, невиданные звери, необозримые алмазные россыпи, неисчерпаемые богатства золота. Восхищение вызывали прежде всего природа и животный мир. Но все же была и идеализация африканцев и их жизни, по сравнению с которой "вся эта Европа, суетливая, жалкая в гоньбе за наживой, жадная и подлая в хищничестве и завоевании, лицемерная в рабстве и насилии, - сон и только сон" [6].

Об Африке знали по книгам Луи Жаколио, Луи Буссенара, Райдера Хаггарда, Жюля Верна, Майн Рида, Пьера Лоти, Пьера Милля, Августа Нимана [7]. Еще больше - по колониально-приключенческим романам авторов, в наше время забытых напрочь, но тогда очень популярных, и по бульварной литературе, массовым дешевым изданиям. Разумеется, читающая публика не составляла в тогдашней Европе большинства населения. Но и те, кто не был приучен к чтению, заслушивались рассказами побывавших там, зачастую преувеличенно ярко расцвеченными. А в лавках "колониальных товаров" дразнили воображение картинки якобы из африканской жизни. Торговцы вкладывали такие же, но уменьшенные, в коробки и пакеты с товарами, предлагая их собирать, и давали за это премии и льготы.

Слово "Африка" в массовом сознании связывалось больше всего с такими именами, как Ливингстон и Стенли. А обобщенно - это мужественный европеец с обветренным загорелым лицом, в пробковом шлеме во главе отряда черных носильщиков сражается со львами, носорогами и крокодилами, прорубается сквозь скалы и через тропические леса, переправляется через горные стремнины, открывая для соотечественников новые и новые края. "Африка существовала как земля для путешественников, для разных Стенли и Ливингстонов", - писал К. Г. Паустовский о тех временах, о годах своего детства. - "Мне, как и другим мальчишкам" Африка, "где мы бродили в мечтах", представлялась охотой на львов "с рассветами в песках Сахары, плотами на Нигере, свистом стрел, неистовым гамом обезьян и мраком непроходимых лесов", и с мечтами о том, чтобы "таинственную Африку пройти от Алжира до мыса Доброй Надежды и от Конго до Занзибара" [8]. Такая романтизация настолько увлекала юношество, что многие бежали в Африку, нанимаясь юнгами на корабли или прячась в трюмах. В начале XX в. эти мечты ярко передал Н. Гумилев (сам он побывал в Африке четыре раза, и для него она была "отражением рая"):

Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван.
..............................................................
Древний я отрыл храм из-под песка,
Именем моим названа река.
И в стране озер пять больших племен
Слушали меня, чтили мой закон". [9]

Артюр Рембо, отправляясь в Африку, выразил и более циничные настроения: "Я вернусь с железными мускулами, с темной кожей и яростными глазами... У меня будет золото; я стану праздным и грубым" [10].

Если не учитывать все эти представления, то невозможно понять не только отношение Европы к Африке, но и самих европейцев на заре XX столетия. Тем более, что такие представления оказались чрезвычайно живучи: не столько романтизация, как предрассудки [11].

Намного труднее понять, каким африканцы видели белого человека. В фольклоре отразилась сложная гамма чувств, но, безусловно, - изумление и протест.

Европейцам трудно было понять африканцев, и они считали их малопонятливыми детьми. Африканцы платили им тем же. У народа эве (Гана, Того, Дагомея) была песня:

Младенец - это европеец:
Он с нами говорить не может,
За это сердится на нас.

Младенец - это европеец:
Ему до ближних дела нету,
Тиранит он отца и мать [12].

А у народа ньякьюса (Танзания) -

Кому поклоняются европейцы?
Кому поклоняются европейцы?
Деньгам, деньгам [13].

На протяжении XX столетия представления менялись и становились все многообразней. Но взаимные предубеждения, возникшие в сознании европейцев и африканцев, не исчезли и вряд ли могут исчезнуть без больших усилий с обеих сторон. Как известно, стена предрассудков - одна из самых прочных, когда-либо сооруженных человеком. И даже в период деколонизации, в середине 50-х годов, белый политический деятель Южно-Африканской Республики (тогда - Южно-Африканский Союз) мог заявить: "Африканцы - это дети, и поэтому европейцы должны выполнять по отношению к ним роль родителей... Им нельзя предоставить власть, которой пользуются взрослые, знающие, как ею пользоваться" [14].

Легко представить, какой протест, какую ярость подобные идеи вызывали и вызывают у африканцев.

КОЛОНИАЛЬНОЕ ОСВОЕНИЕ АФРИКИ

Те общества, которые возникли в Африке как синтез колониального с традиционным и достались в наследство независимым государствам, теперь нередко называют колониальными. В большинстве стран Африки начало их создания относится к рубежу XIX и XX вв. (хотя, например, в Капской колонии - с XVII в.). Но важнейшие черты этих обществ с определенностью проявились уже после первой мировой войны.

Первая мировая война была в немалой степени схваткой за передел Африки, но на жизни большинства африканских стран она сказалась не особенно сильно. Военные действия велись лишь на территории германских колоний. Они были завоеваны войсками Антанты и после войны по решению Лиги наций переданы странам Антанты как подмандатные территории: Того и Камерун поделили между Великобританией и Францией, Германская Юго-Западная Африка досталась Южно-Африканскому Союзу (ЮАС), часть Германской Восточной Африки - Руанда и Бурунди - была передана Бельгии, другая - Танганьика - Великобритании. С приобретением Танганьики сбылась давняя мечта английских правящих кругов: возникла сплошная полоса британских владений от Кейптауна до Каира.

После окончания войны процесс колониального освоения Африки ускорился. Колонии все больше превращались в аграрно-сырьевые придатки метрополий. Сельское хозяйство все больше ориентировалось на экспорт. В межвоенный период резко изменился состав сельскохозяйственных культур, выращиваемых африканцами - резко возросло производство экспортных культур: кофе - в 11 раз, чая - в 10, какао-бобов - в 6, арахиса - более чем в 4, табака - в 3 раза и т.д. Все большее число колоний становились странами монокультурного хозяйства. Накануне второй мировой войны во многих странах от двух третей до 98% стоимости всего экспорта приходилось на какую-нибудь одну культуру. В Гамбии и Сенегале такой культурой стал земляной орех, на Занзибаре - гвоздика, в Уганде - хлопок, на Золотом Береге - какао-бобы, во Французской Гвинее - бананы и ананасы, в Южной Родезии - табак. В некоторых странах было по две экспортные культуры: на Береге Слоновой Кости и в Того - кофе и какао, в Кении - кофе и чай и т.д. В Габоне и некоторых других странах монокультурой стали ценные породы леса.

Создававшаяся промышленность - главным образом горнорудная - была в еще большей мере рассчитана на экспорт. Развивалась она быстро. В Бельгийском Конго, например, добыча меди с 1913 по 1937 г. возросла более чем в 20 раз. К 1937 г. Африка занимала в капиталистическом мире внушительное место по производству минерального сырья. На нее приходилось 97% всех добываемых алмазов, 92% -кобальта, более 40% золота, хромитов, литиевых минералов, марганцевой руды, фосфоритов и более трети всего производства платины.

В Западной Африке, а также в большинстве районов Восточной и Центральной Африки экспортная продукция производилась в основном в хозяйствах самих африканцев. Европейское плантационное производство там не привилось из-за климатических условий, трудных для европейцев. Главными эксплуататорами африканского производителя были иностранные компании. Экспортная сельскохозяйственная продукция производилась на фермах, принадлежащих европейцам, расположенных в Южно-Африканском Союзе, Южной Родезии, части Северной Родезии, Кении, Юго-Западной Африке.

Чтобы заставить большое число африканцев ежегодно покидать деревню и уходить на заработки, администрация поселенческих колоний искусственно создавала земельный голод, ограничивая районы проживания отдельных этнических групп резерватами.

Эксплуатация африканского населения не могла осуществляться без той или иной формы привлечения его представителей к управлению. Колониальные власти создавали с их участием новый аппарат управления или использовали элементы существовавшего в доколониальную эпоху. Это делалось не только из-за нехватки колониальных чиновников-европейцев, но и из-за необходимости удешевления колониального аппарата. Без какой-то, хотя бы минимальной, социальной опоры в среде местного населения его можно было эксплуатировать лишь прибегая к постоянному военному принуждению и контролю. А этот метод слишком дорогостоящ и малоэффективен.

Разнообразные способы привлечения африканцев к колониальному управлению в основном сводились к двум формам: прямому и так называемому косвенному управлению. В первом случае колониальная администрация назначала африканских вождей в тот или иной район, не считаясь с местными институтами власти и происхождением претендента. По сути дела их положение мало отличалось от положения чиновников колониального аппарата.

При системе косвенного управления колонизаторы формально сохраняли институты власти, существовавшие в доколониальные времена, совершенно изменив, однако, их содержание. Вождем мог быть только человек местного происхождения, обычно из "традиционной" знати. Он оставался на своем посту всю жизнь, если устраивал колониальную администрацию, получая основные средства к существованию из отчислений от суммы собранных им налогов.

Система прямого управления чаще использовалась во французских колониях, косвенного - в английских. Но это вовсе не было неизменным правилом. Французы во многих случаях не только неофициально, но и формально признавали власть влиятельных традиционных правителей, прежде всего тех, кто активно с ними сотрудничал. Англичане же нередко создавали институты якобы "традиционной" власти совершенно искусственно (как, например, у народа игбо в Восточной Нигерии). А косвенное управление было несовместимо с "поселенческим" колониализмом Кении, Южной Родезии и ЮАС, и англичане сами признавали, что использовали в этих странах прямое управление. В целом можно сказать, что различия между двумя системами управления были не столь уж значительны.

ТРАНСФОРМАЦИЯ СОЦИАЛЬНОГО ОБЛИКА

С утверждением колониализма и развитием товарно-денежных отношений распадался привычный порядок вещей, рушился уклад жизни доколониальных обществ, основой которых была община. Изменялся и характер процессов классообразования в тех странах, где в доколониальный период они уже шли и намечалось развитие специфических раннеклассовых отношений. В межвоенный период началось сближение социальных структур народов, находившихся в доколониальную эпоху на разных уровнях социального развития.

Менялись этнические и политические связи. Колониальный раздел во многих случаях прервал естественные процессы этнической и политической консолидации. В каждой колонии создавалось свое административное деление, зачастую не совпадавшее с этническим. Некоторые народы были разделены границами колоний. Прежние политические и экономические связи если и не разрывались, то усложнялись и трансформировались. В границах колониальных административных единиц на базе новых политических и экономических связей шло формирование новых этносоциальных групп. Иногда колониальные власти даже провозглашали в административном порядке создание новых "племен".

Интенсивность изменений была различной не только в тех или иных регионах и странах континента, но и в пределах одной и той же страны. Колониальные власти повсюду выделяли территории, где имелись наибольшие возможности для интенсивной эксплуатации природных и людских ресурсов. Там социальная трансформация шла быстро. Самые глубокие перемены претерпела жизнь тех народов, которые оказались в наиболее длительном и тесном соприкосновении с колониализмом, прежде всего в Южной Африке и других поселенческих колониях.

Отходничество было наиболее распространенной формой работы но найму. Необходимость уплаты налогов, стремление хоть как-то увеличить доход семьи, рост потребностей в новых товарах приводили к тому, что миллионы африканцев проводили в скитаниях всю свою жизнь - возвращались домой, но затем снова и снова вербовались на заработки. Наиболее широко было распространено отходничество, связанное с сезонными сельскохозяйственными работами, оно не заставляло африканцев уходить далеко от родных мест. Но рабочим, направлявшимся на рудники, нередко приходилось пешком преодолевать долгий путь через территорию нескольких стран.

Главным центром притяжения отходников на всем континенте был Южно-Африканский Союз, особенно золотые рудники Трансвааля, где ежегодно требовалось до 300 тыс. горняков. Две трети из них приходили из других стран, зачастую далеких от ЮАС. Основными поставщиками рабочей силы на юге Африки были Ньясаленд, Южный Мозамбик, Басутоленд, Бечуаналенд, Свазиленд. В первых трех 40-50% всех трудоспособных молодых мужчин ежегодно уходили на заработки за границу, в последних двух - 25-30%.

Отходничество было новым социальным явлением в африканских обществах. Но оно и само стало фактором социальной трансформации и способствовало расшатыванию традиционных устоев в деревне. Отходники привносили в деревню новые ценности и понятия. Рушились традиционные авторитеты и нормы взаимоотношений, разрушались прежние методы ведения хозяйства.

С отходничества начиналось формирование нескольких слоев современного общества, прежде всего рабочего класса. Отходники оседали в городах, на шахтах и на плантациях, приобретали квалификацию, обзаводились семьями и теряли связь с родными местами. Наиболее быстро процесс формирования пролетариата шел и крупных портовых городах, таких, как Дакар, Момбаса, Кейптаун, Дурбан, на железных дорогах и в крупнейших горнорудных районах - в Катанге, в Медном поясе Северной Родезии, Трансваале.

Наиболее массовый слой колониального общества - колониальное крестьянство - отличался от общинника доколониальных времен тем, что был связан с мировым или местным рынком и вел товарное хозяйство. От капиталистического же фермера его отличали многочисленные меры внеэкономического принуждения, а также сохранение натурального производства. Крестьянская среда была очень разнородна по своему составу. В ней шли процессы имущественного и социального расслоения. Для имущественного накопления важнейшее значение имела близость к колониальным властям и "туземной" администрации.

Члены "туземной" администрации, их родня, близкие и клиентела пользовались важными, хотя и законодательно не зафиксированными преимуществами в "туземных" судах, при отправке на принудительные работы, сборе налогов и т.д. В результате этого, а также подношений и безвозмездного труда своих соотечественников они быстро концентрировали в своих руках основное богатство - землю, начинали выращивать экспортные культуры там, где это разрешалось, становились ростовщиками, открывали лавки. Своим детям они давали лучшее образование, и со временем те превращались в колониальных чиновников, начинали заниматься бизнесом, становились юристами, учителями, журналистами, пополняли ряды новой элиты.

Какую бы систему управления ни использовала колониальная администрация, ей нужны были грамотные чиновники-африканцы, будь то вожди или просто служащие любой ступени колониального аппарата, иначе управление было бы невозможно. Торговый капитал - от крупнейших фирм до мелких торговцев, разъезжавших со своими фургонами по самым непроторенным дорогам Африки, - был заинтересован в появлении широкого слоя "европеизированных" африканцев с новыми потребностями и с денежными доходами, чтобы создать более емкий рынок для своих товаров. Европейские фирмы, монополизировавшие скупку сельскохозяйственной продукции, опирались на разветвленную сеть местных скупщиков-посредников. Обычно это были люди с зачатками европейского образования. Нужны были также учителя и священники-африканцы, которые могли бы более действенно распространять привитые европейцами идеи и представления, чем сами европейцы. Переводчики, писари, священники, телефонисты, телеграфисты, мелкие клерки, учителя начальных классов - с этих профессий начиналось становление такой элиты.

НОВЫЕ ФОРМЫ АНТИКОЛОНИАЛЬНОГО ПРОТЕСТА

Десятилетия колониального раздела Африки были и временем вооруженного сопротивления африканцев - в Европе это называли "колониальными войнами". Некоторые из этих войн и восстаний приходятся и на начало XX в.: восстание "Маджи-маджи" в Германской Восточной Африке, гереро и кой-кой в Германской Юго-Западной Африке, зулусов в британской колонии Натал и ряд других. Но все же в целом по Африке уже уходило в прошлое сопротивление африканских народов в прежних формах: с копьями, щитами, стрелами, с традиционной тактикой межплеменных войн. Стало очевидным, что таким способом противостоять винтовкам, пушкам и пулеметам безнадежно.

С установлением колониального господства и возникновением новых социальных групп в африканских обществах появляются иные формы протеста. Одной из наиболее ранних была религиозно-политическая, прежде всего создание афро-христианских церквей. Может показаться странным, что идеологическое обоснование антиколониализма африканцы заимствовали из той самой религии, которую навязывали им завоеватели. Произошло это потому, что христианство выступало с идеей всеобщего равенства перед Богом, кроме того, оно давало новообращенным возможность осознать себя частью более широкой общности, чем клан, семья, община. Объединяться по-новому могли лишь те люди, которые хотя бы в какой-то мере отошли от старых форм объединения. Таковы были те, кто принял новую веру. Как правило, именно эти люди оказывались больше всего выбитыми из традиционного, привычного уклада жизни. К тому же новая религия в целом больше подходила к реалиям колониального общества, чем традиционные верования. Но антиколониальный протест у ее адептов был неразрывно связан с разочарованием в европейцах как подлинных христианах, со стремлением утвердить в этой вере себя и свой мир.

Афро-христианские движения характерны для многих африканских стран. Самым крупным был кимбангизм, возникший в 1921 г. в Бельгийском Конго. Его главу, бывшего протестантского священника конголезца Симона Кимбангу, считали мессией, а потом и самим богом. У него были "апостолы" и "пророки", возглавлявшие движение во многих районах страны. Лозунг Кимбангу - "Конго - конголезцам". Кимбангисты отказывались платить установленные бельгийскими властями налоги и организовывали массовые выступления против администрации и официальной церкви.

В странах, где была велика роль ислама, возникали мусульманские движения с лозунгами неприятия власти "неверных" и защиты чистоты веры.

Различные формы пассивного неорганизованного протеста - неуплата налогов, уход от набора в колониальные войска, переходы значительного числа крестьян из одной колонии в другую в поисках лучших условий существования, особенно там, где колониальные границы рассекали родственные народы, - были широко распространены в межвоенный период.

Интеллигенция сплачивалась вокруг газет и журналов, которые первоначально создавались миссионерами, а потом нередко становились первыми рупорами африканского общественного мнения. В тех странах, где какое-то, всегда очень ограниченное, число африканцев обладало избирательным правом, собрания избирателей становились форумом, на котором обсуждались общие нужды.

В межвоенный период возникали первые очень аморфные политические организации, создававшиеся обычно представителями образованной элиты. Наиболее известные из них - Национальный конгресс Британской Западной Африки, созданный в 1920 г. представителями четырех западноафриканских колоний Великобритании, и Младосенегальское движение. Они выступали за смягчение колониальных порядков, против наиболее одиозных проявлений колониального гнета, за распространение прав, предоставлявшихся некоторым категориям африканского населения, на более широкий круг лиц. Первой политической партией африканского населения стал Африканский национальный конгресс Южной Африки. Созданный в 1912 г., он выступал за единство африканцев в борьбе против расовой дискриминации. Он оказывал влияние на ход антиколониальной борьбы на всем южноафриканском субконтиненте и в британских владениях Центральной и Восточной Африки.

Панафриканизм зародился в конце прошлого столетия и первоначально был панне-гритянским. Движение выступало от имени всей негроидной расы и стремилось вовлечь в свои ряды как африканцев, так и афро-американское население Американского континента, прежде всего Соединенных Штатов Америки и Вест-Индии. Первая Панафриканская конференция состоялась в Лондоне в 1900 г. Подъем политической активности афро-американцев связан с распространением гарвизма - движения под лозунгом "Назад, в Африку!". Его основатель Маркус Гарви в 1920 г. провозгласил себя императором и первым временным президентом Африки. Встретившись с реальными трудностями переселения, гарвизм быстро пошел на убыль. Однако он дал толчок росту панафриканских настроений.

Инициатором и идейным вдохновителем созыва панафриканских конгрессов стал Уильям Дюбуа, автор многих работ по негро-африканской истории и один из признанных лидеров негритянского движения США. Дюбуа обратился к президенту Вильсону и участникам Парижской мирной конференции с предложением о пересмотре правового статуса негро-африканских народов. У него было несколько проектов, в частности о создании африканского государства под международным контролем на территории бельгийских, португальских и бывших немецких колоний. Державы-победительницы не стали рассматривать эти планы. Тогда Дюбуа и его сторонники решили созвать Панафриканский конгресс, чтобы довести до сведения участников Парижской мирной конференции и мирового общественного мнения нужды негро-африканских народов и добиться понимания и поддержки.

Первый Панафриканский конгресс состоялся в Париже в феврале 1919 г. В его работе приняли участие 57 человек - представители 15 стран. Африканцев было 12 человек, они представляли 9 стран. Председательствовал на заседаниях депутат французского парламента сенегалец Блез Диань. Конгресс впервые выдвинул развернутую политическую программу от имени афро-американцев и африканцев. Она сочетала вполне конкретные предложения с общими принципами, чаще всего для колониальных держав неприемлемыми. Конгресс призвал Парижскую мирную конференцию разработать кодекс законов в защиту интересов африканцев. В резолюциях были сформулированы принципы управления коренным населением Африки. Землю и природные богатства предлагалось использовать в интересах африканцев, инвестирование иностранного капитала регулировать таким образом, чтобы предотвратить эксплуатацию африканцев и истощение природных богатств. В резолюциях содержались призывы покончить с рабством, запретить принудительный труд и телесные наказания, предоставить всем детям в колониях право учиться читать и писать на родных языках и на языках метрополий за общественный счет.

Требования следующих трех панафриканских конгрессов немногим отличались от программы, выдвинутой на первом. II конгресс заседал в Лондоне, Брюсселе и Париже в 1921 г. На нем были представлены 33 страны. Из 113 делегатов 41 прибыл из Африки. Ill конгресс состоялся в Лондоне и Лиссабоне в 1923 г. На нем преобладали афро-американцы, и было представлено только 13 стран. IV конгресс проходил в 1927 г. в Нью-Йорке. Африку на нем представляли лишь несколько африканцев, проживавших в США. В 1929 г. была сделана попытка созвать следующий конгресс уже на африканской земле, в Тунисе, но она потерпела неудачу.

В 30-х годах в среде выходцев из Вест-Индии и западноафриканских французских колоний в Париже начало формироваться течение общественной мысли, получившее название "негритюд" (т.е. "негрскость"). Наиболее яркими идеологами негритюда стали выходец с острова Мартиника поэт Э. Сэзер и будущий первый президент Сенегала, тоже поэт, Л.С. Сенгор. Сторонники негритюда, как и панафриканисты, делили человечество по расовому признаку. Однако если участники панафриканского движения исходили из реально существовавшего социального неравенства, то последователи негритюда - из надуманных духовных и физиологических особенностей "негритянской расы". Они утверждали, что негр от природы обладает такими чертами, которых лишены представители других рас, поэтому "негрская культура" заслуживает особого места в ряду прочих культур.

Марксистские идеи начали проникать в африканские страны еще до Октябрьской революции 1917 г. в России, но заметное распространение получили уже под ее воздействием. Это влияние больше всего сказалось в ЮАС и в среде африканских студентов из разных стран, учившихся в Европе и США.

В промышленные центры Южно-Африканского Союза социалистические и коммунистические идеи проникли в начале столетия, вместе с новым притоком иммигрантов, хлынувшим из Европы после англо-бурской войны. Накануне и во время первой мировой войны марксистские группы и кружки возникали в крупнейших городах - в Йоханнесбурге, Кейптауне, Дурбане. В 1915 г. группа социалистов-интернационалистов, выделившаяся из южноафриканской Лейбористской партии, создала Интернациональную социалистическую лигу [15]. На ее основе, после объединения с другими группами, в 1921 г. возникла Коммунистическая партия Южной Африки.

Эту партию сразу же приняли в Коммунистический Интернационал. Коминтерн стремился активизировать в Африке антиколониальные и антиимпериалистические настроения. С этой целью представители нескольких африканских стран были вовлечены в создание Антиимпериалистической лиги, ее учредительный съезд состоялся в Брюсселе в 1927 г. Африканцы обучались в политических учебных заведениях Коминтерна: в Международной ленинской школе и в Коммунистическом университете трудящихся Востока. В Африку направлялись эмиссары Коминтерна [16].

Коммунистическая партия Южной Африки оставалась в течение нескольких десятилетий единственной компартией в Тропической и Южной Африке. Она была создана представителями белой интеллигенции и профсоюзных активистов, по преимуществу недавних выходцев из Европы, но вскоре в нее стали вступать и африканцы.

Несомненной заслугой этой партии является ее борьба против белого расизма. Однако, подчиняясь указаниям Коминтерна, она в первой половине 30-х годов заняла сектантские позиции, сосредоточила внимание не на реальных проблемах Африки, а на борьбе с "троцкизмом", "оппортунизмом", с социал-демократическими настроениями, и отказывалась от сотрудничества с массовыми организациями. Эта тенденция выправилась лишь накануне и во время второй мировой войны.

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

На африканской земле произошло одно из первых столкновений с фашизмом, предшествовавших второй мировой войне: захват Италией Эфиопии в 1936 г.

В годы второй мировой войны военные действия в Тропической Африке велись только на территории Эфиопии, Эритреи и Итальянского Сомали. В 1941 г. английские войска вместе с эфиопскими партизанами и при активном участии сомалийцев заняли территории этих стран. В других странах Тропической и Южной Африки военных действий не велось. Но в армии метрополий были мобилизованы сотни тысяч африканцев. Еще большему числу людей приходилось обслуживать войска, работать на военные нужды. Африканцы сражались в Северной Африке, в Западной Европе, на Ближнем Востоке, в Бирме, в Малайе. На территории французских колоний шла борьба между вишистами и сторонниками "Свободной Франции", не приводившая, как правило, к военным столкновениям.

Политика метрополий по отношению к участию африканцев в войне была двойственной: с одной стороны, стремились использовать людские ресурсы Африки как можно полнее, с другой - боялись допускать африканцев к современным видам оружия. Большинство мобилизованных африканцев служили во вспомогательных войсках, но многие все же прошли и полную боевую подготовку, получили военные специальности водителей, радистов, связистов и т.д.

Изменение характера антиколониальной борьбы сказалось в первые же послевоенные месяцы. В октябре 1945 г. в Манчестере состоялся V Панафриканский конгресс. Он знаменовал собой наступление качественно нового этапа в борьбе африканских народов. Африку представляло неизмеримо больше стран и организаций, чем на предыдущих конгрессах. Среди 200 участников были Кваме Нкрума, Джомо Кениата, Хастингс Банда - впоследствии президенты Золотого Берега, Кении, Ньясаленда, южноафриканский писатель Питер Абрахамс, видные общественные деятели. Председательствовал на большинстве заседаний Уильям Дюбуа, которого называли "отцом панафриканизма".

Победа антигитлеровской коалиции окрылила участников конгресса надеждой на перемены во всем мире. Антиколониальный и антиимпериалистический дух возобладал на конгрессе. Было обсуждено положение во всех регионах Африки, во многих африканских странах. Среди резолюций наибольшее значение имели три: "Вызов колониальным державам", "Обращение к рабочим, крестьянам и интеллигенции колониальных стран" и "Меморандум к ООН". Конгресс выступил с новыми, революционными требованиями и сформулировал их как в масштабе континента, так и конкретно для всех крупнейших регионов и стран.

Для большинства стран Африки послевоенные годы стали порой создания политических партий. Они появлялись в Африке и прежде, но зачастую по своему характеру больше походили на дискуссионные кружки и не имели тесных связей с народными массами. Партии и организации, возникшие на исходе второй мировой войны и особенно после ее окончания, были, как правило, уже иными. Они сильно отличались друг от друга - это отражало и пестроту самой Тропической Африки и отличия в уровнях развития ее народов. Но среди этих партий и организаций были весьма сплоченные и довольно долговечные, тесно связанные с практической антиколониальной деятельностью. Они устанавливали связи с рабочим и крестьянским движением, постепенно расширяли социальную базу и приобретали черты общенациональных фронтов, хотя порой и на моноэтнической базе. Тактика партий также изменилась. Они начали обращаться непосредственно к массам. Проводились митинги, кампании неповиновения, широкие бойкоты иностранных товаров.

С конца 40-х - начала 50-х годов массовые демонстрации, переходящие в кровавые столкновения с полицией, стали характерной чертой времени. Вооруженные выступления произошли в 1947 г. на Мадагаскаре и в 1949 г. на Береге Слоновой Кости. В 50-х годах развернулась вооруженная антиколониальная борьба народов Кении и Камеруна. Вторая половина 50-х годов стала временем борьбы за свержение колониальных режимов.

Все это происходило на фоне распада колониальных империй в Азии, кровавых войн во Вьетнаме, Алжире и других колониальных и зависимых странах. Метрополии шаг за шагом отказывались от прежних методов господства. В 1957 г. провозгласил свою независимость британский Золотой Берег, назвав себя Ганой, в память средневекового западноафриканского государства. В 1958 г. этому примеру последовала Французская Гвинея. Эти первые шаги были восприняты всей Африкой как символ грядущей деколонизации континента. Одна за другой проводились общеафриканские конференции с главным требованием: добиться свержения колониальных режимов.

ГОД АФРИКИ

Кульминацией процесса деколонизации стал 1960 г. Он вошел в историю как "Год Африки". На карте мира появились 17 новых африканских государств. Большинство из них - французские колонии и подопечные территории ООН, находившиеся под управлением Франции: Камерун, Того, Малагасийская Республика, Конго (бывшее Французское Конго), Дагомея, Верхняя Вольта, Берег Слоновой Кости, Чад, Цент-ральноафриканская Республика, Габон, Мавритания, Нигер, Сенегал, Мали. Независимыми были провозглашены самая крупная страна Африки по численности населения - Нигерия, принадлежавшая Великобритании, и самая большая по территории - Бельгийское Конго. Британское Сомали и подопечное Сомали, находившееся под управлением Италии, были объединены и стали Сомалийской Демократической Республикой.

1960-й изменил всю обстановку на Африканском континенте. Демонтаж остальных колониальных режимов стал уже неотвратим.

Суверенными государствами были провозглашены: в 1961 г. британские владения Сьерра-Леоне и Танганьика; в 1962 - Уганда, Бурунди и Руанда; в 1963 - Кения и Занзибар; в 1964 - Северная Родезия, назвавшая себя Республикой Замбия (по названию реки Замбези), и Ньясаленд (Малави). В том же году Танганьика и Занзибар объединились, создав Республику Танзания. В 1965 г. - Гамбия; в 1966 г. Бечуаналенд стал Республикой Ботсвана и Басутоленд - Королевством Лесото. В 1968 г. -Маврикий, Экваториальная Гвинея и Свазиленд; в 1973 - Гвинея-Бисау. В 1975 г. после революции в Португалии обрели независимость ее владения Ангола, Мозамбик, Острова Зеленого мыса, Коморские острова, Сан-Томе и Принсипи; в 1977 -Сейшельские острова, а Французское Сомали стало Республикой Джибути. В 1980 г. Южная Родезия - Республикой Зимбабве, в 1990 г. подопечная территория Юго-Западная Африка - Республикой Намибия.

Провозглашению независимости Кении, Зимбабве, Анголы, Мозамбика и Намибии предшествовали войны, восстания, партизанская борьба. Но для большинства африканских стран завершающий этап пути был пройден без крупных кровопролитий, он стал результатом массовых демонстраций и забастовок, переговорного процесса, а в отношении подопечных территорий - решений Организации Объединенных Наций.

Большинство новых государств объявили себя республиками, многие, прежде всего из бывших французских владений - президентскими республиками. Королевствами провозглашены Лесото и Свазиленд. Президент Центральноафриканской Республики Ж.Б. Бокасса, пришедший к власти в результате военного переворота 1966 г., в 1976 г. объявил себя императором, а страну - империей, но в 1980 г. в результате следующего военного переворота он был свергнут и страна снова стала республикой.

В сознании африканцев понятие "колониализм" было связано с господством Европы. Поэтому антиколониальная борьба нередко выливалась и в отрицание всего европейского. Западноафриканский поэт Бернар Дадье писал:

Я ношу узорный ошейник,
Ошейник галантной Европы.
Галстука я не люблю.

Я смерть на руке ношу,
Смерть бредовой Европы.
Я не люблю часов [17].

Конечно, в этом стихотворении эпатаж, как у многих африканских поэтов и писателей, издававших свои произведения на европейских языках и ориентировавшихся, главным образом, на читателей-европейцев, которых и на самом деле в те годы было большинство. Бернар Дадье писал и так:

От Европы, о нашей свободе пекущейся,
Избавь нас Господь [18].

Эти стихи написаны по-французски и названы "Молитва на французский мотив". Но решения многих африканских правительств - это уже не эпатаж. Секу Type, первый президент Республики Гвинея, призвал сограждан возродить в себе все африканское и отбросить все привнесенное, т.е. европейское. Все же большинство государств Африки провозгласили своими официальными языками европейские, а те, что выбрали один из местных языков, наряду с ним поставили язык бывшей метрополии.

ПРОБЛЕМЫ И ТРУДНОСТИ АФРИКАНСКИХ ГОСУДАРСТВ

В ликвидации колониальных режимов и переходе политической власти к африканцам вся Африка видела огромное достижение. С провозглашением независимости африканцы связывали большие надежды. Была широко распространена уверенность, что коренное улучшение жизни наступит почти немедленно. Вместе с большинством населения радужные надежды разделяли, хотя и с меньшей степенью наивности, многие африканские лидеры.

Улучшения действительно последовали. Африканцы сами стали формировать все звенья государственного аппарата, армии, полиции. Открылись широкие возможности к развитию африканских культур. Полноправное участие в работе ООН и во многих международных организациях способствовало самоутверждению новых стран и их граждан. Молодые государства начали получать значительную помощь от многих стран мира, от специализированных организаций ООН, от международных фондов, банков.

В обстановке "холодной войны" началась борьба между соперничавшими блоками за влияние на африканские государства. Вопрос о выборе пути социально-экономического развития решался правительствами государств Африки зачастую в связи с их отношением к этим блокам. Поскольку капитализм в представлении африканцев был связан с колониализмом и уже поэтому вызывал разочарование, социалистические идеи представлялись крайне привлекательными. Советский Союз и другие страны социалистического лагеря использовали это, подчеркивая, что ни одна из этих стран не несла на себе вины за колониализм в Африке. Еще более действенным было утверждение, что социалистический лагерь поможет африканским государствам вообще избежать тягот капитализма и перейти к более высоким фазам развития, минуя капитализм.

С конца 50-х годов в марксистско-ленинской теории все большее внимание уделялось разработке концепции "некапиталистического развития" и "социалистической ориентации". Эти идеи были горячо поддержаны многими лидерами африканских государств. Правящие партии объявляли своей идеологией "африканский социализм", а затем некоторые - марксизм-ленинизм. Первые шаги в этом направлении сделали правительства Ганы, Гвинеи и Мали, затем на этот путь встали Танзания, Конго, Малагасийская Республика и некоторые другие государства. Вскоре опыт этих страны показал, что эксперимент не удается. Но идеи некапиталистического развития продолжали привлекать, и на место стран, сходивших с этого пути, становились новые. С середины 70-х - Эфиопия, Ангола и Мозамбик.

Зачастую в странах, выбравших некапиталистический путь развития, ситуация складывалась напряженно, диктатура лидера и правящей партии оказывалась жесткой, а гражданские войны - кровопролитными. Но ряд самых основных трудностей был примерно один и тот же, что и в государствах, согласившихся с неизбежностью капиталистического пути.

Большинство африканских стран после провозглашения независимости остались, как и были, в ряду беднейших в мире. Строительство государственности оказалось очень сложным процессом. Многие из трудностей были вызваны колониальным прошлым, другие же - традициями доколониального времени. Каков бы ни был аппарат колониального управления, он базировался на долгом опыте, обслуживался профессионалами и действовал как уже отлаженный механизм. С его развалом всю систему управления надо было создавать заново во всех ее звеньях, снизу доверху, а к власти приходили люди, не обладавшие для этого опытом.

В большинстве государств Африки возник разбухший, непрофессиональный и неэффективный бюрократический аппарат, насквозь пронизанный коррупцией, казнокрадством, непотизмом, вертикальной солидарностью трайбалистского типа. При аморфности социальных структур единственной организованной силой оставалась армия. Результат - бесконечные военные перевороты. Диктаторы, приходившие к власти, присваивали себе несметные богатства. Капитал Мобуту, президента Конго, к моменту его свержения составлял 7 млрд. долл. Экономика функционировала плохо, и это дало простор для "деструктивной" экономики: производства и распространения наркотиков, нелегальной добычи золота и алмазов, даже торговли людьми. Доля Африки в мировом ВВП и ее удельный вес в мировом экспорте снижались, выпуск продукции на душу населения сокращался.

Становление государственности крайне осложнялось абсолютной искусственностью государственных границ. Африка получила их в наследство от колониального прошлого. Они устанавливались при разделе континента на сферы влияния и имеют мало общего с границами этническими. Созданная в 1963 г. Организация африканского единства, сознавая, что любая попытка исправить ту или иную границу может привести к непредсказуемым последствиям, к "эффекту домино" или карточного домика, призвала считать эти границы незыблемыми, сколь бы несправедливы они ни были. Но эти границы все же превратились в источник этнических конфликтов и перемещений миллионов беженцев.

Колониализм, используя политику "разделяй и властвуй", все-таки приглушал многие острые этнические распри, уходящие корнями в доколониальные времена - иначе бы колониальная экономика не могла работать. С уходом колониальных режимов эти конфликты взорвались, как мины замедленного действия. Межэтнические распри, как между государствами, так и в пределах одного государства, стали трагедией Африки. Гражданская война в 1967-1970 гг. в Нигерии, когда восточная часть страны, населенная народом игбо, решила отделиться и провозгласить себя Республикой Биафра, унесла от 1 до 2 млн. жизней. Иди Амин, кровавый диктатор Уганды в 1971-1979 гг., расправлялся с целыми народами и привел страну в состояние разрухи. Вражда между народами хуту и тутси в Руанде и Бурунди нанесла этим государствам и их населению неисчислимый урон.

Стремясь спастись от нищеты, войн и геноцида, вырваться из перенаселенных городов, где невозможно найти работу из-за отсутствия промышленности, африканцы уезжали за пределы своего континента. В 60-х годах, когда в Западной Европе был экономический бум и требовались дешевые рабочие руки, туда эмигрировали, наряду с индо-пакистанцами и арабами, и африканцы. В Великобритании, Франции и других государствах Европы их сейчас миллионы. Достоверных данных об их количестве нет, поскольку многие из них - нелегальные иммигранты. В Европе возникают стремления пресечь приток иммигрантов из Африки, но этот процесс уже вряд ли остановится. Подавляющее число иммигрантов не стремится к скорому возвращению в родные края, а борется за свои права в нынешних местах обитания.

При всех межгосударственных и межэтнических противоречиях Африка оставалась единодушна в осуждении последнего колониального режима на Африканском континенте - системы апартхейда [19] в Южно-Африканской Республике.

РЕЖИМ АПАРТХЕЙДА И ЕГО КРУШЕНИЕ

Уход колониальных режимов завершился в Африке с падением режима апартхейда.

Расистские порядки существовали на Юге Африки со второй половины XVII в., со времени создания Калекой колонии, основанной голландцами и в начале XIX в. перешедший в руки англичан. В Южно-Африканском Союзе был узаконен режим расовой сегрегации. Он резко ужесточился с 1948 г., когда к власти пришла африканерская Национальная партия. Ее официальной доктриной был провозглашен "апартхейд" (дословно - "раздельное существование, раздельное развитие"). Это означало, что различные расовые группы должны существовать порознь, не смешиваясь и минимально соприкасаясь в быту и в трудовой деятельности. Каждой из них отводилось свое место в расовой иерархии: белым - самое высокое, черным - самое низкое. Особое положение белых, существовавшее и прежде, законодательно закреплялось множеством привилегий, вплоть до резервирования за ними рабочих мест в промышленности. Это устраняло для белых проблему безработицы и призвано было сделать их еще более прочной опорой режима.

Черные не пользовались правом участия в выборах. Даже система начального образования для них создавалась особая, дающая намного меньший объем знаний. Политические организации, выступающие против этих порядков, запрещались. Коммунистическую партию запретили в 1950 г., Африканский национальный конгресс - в 1960 г. Они возобновили деятельность как нелегальные.

Против режима апартхейда выступало не только население, поставленное в бесправное положение, и группы белых, протестовавшие против этой несправедливости, но и международное сообщество. ООН приняла ряд мер для бойкота режима апартхейда. Важную роль сыграл и Советский Союз, энергично помогавший южноафриканским коммунистам и Африканскому национальному конгрессу. Внутри британского Содружества режим апартхейда оказался изолирован, и власти страны в 1961 г. провозгласили ее Южно-Африканской Республикой (ЮАР), уже вне Содружества.

В результате продолжавшегося несколько десятилетий внутреннего и внешнего давления правительство ЮАР, во главе которого в 1989 г. встал Фредерик де Клерк, пошло наконец на демократические меры. В 1990 г. был снят запрет со всех запрещенных политических партий, а политических заключенных выпустили из тюрем. На прошедших в 1994 г. первых в истории ЮАР всеобщих парламентских выборах победу одержал Африканский национальный конгресс, и его лидер Нельсон Мандела, проведший в заключении 27 лет, стал президентом ЮАР.

Переход власти от белых к черному большинству не сопровождался ни кровавой баней, которую ожидали многие, ни даже сколько-либо серьезными эксцессами в отличие от всех других стран Африки со значительным белым населением (Алжир, Ангола, Мозамбик, Родезия-Зимбабве, Кения), где такая смена власти была связана с гражданскими войнами или вооруженными восстаниями. В этом заслуга Африканского национального конгресса и особенно Нельсона Манделы. Несомненную роль сыграло и то обстоятельство, что в ЮАР переход власти происходил уже после окончания "холодной войны", когда внутренние противоречия африканских стран не подогревались извне.

Новая власть поставила своей целью покончить с расовой дискриминацией большинства населения страны. Были разработаны программы улучшения условий жизни и образования для тех, кто подвергался дискриминации, для их включения в те виды деятельности, которые прежде были монополией белых. Вместе с тем правительство стремилось не предпринимать действий, которые бы нанесли ущерб важным для страны экономическим структурам. Эта политика не вполне удовлетворяла все расовые группы. Оказалась разочарована значительная часть черного населения, полагавшая, что с переходом власти ее положение улучшится немедленно и кардинально. А в среде белых росла неуверенность в будущем и боязнь развития черного расизма. Началась эмиграция белой молодежи.

Все же это недовольство не выходило за умеренные рамки. В 1999 г. Африканский национальный конгресс, получив почти две трети голосов на всеобщих парламентских выборах, еще больше укрепил свои позиции. Несмотря на огромную безработицу, ситуация в ЮАР была более стабильна, чем в большинстве стран Тропической и Южной Африки. Это привлекло в ЮАР настолько массовую иммиграцию из разоренных гражданскими войнами и бедствовавших соседних государств, что властям страны пришлось ее резко ограничить.

В КАНУН XXI СТОЛЕТИЯ

С началом 90-х годов в странах Тропической и Южной Африки произошли перемены - не только важные, но и весьма сложные, многозначные. Они вызваны как тенденциями развития самих африканских государств, прошедших к этому времени уже немалый путь, так и событием всемирного значения: окончанием "холодной войны". Прекратилась борьба двух блоков за влияние на Африку.

Проявляются тенденции к демократизации, к созданию гражданского общества. Большинство государств, где существовала однопартийная система, перешли к многопартийности. Правящие партии, в программах которых еще сохранялись положения о марксизме-ленинизме, отказались от этих установок, а в Эфиопии режим Менгисту Хайле Мариама, придерживавшийся таких положений, был свергнут в мае 1991 г.

Вместе с тем в 90-е годы этот регион охватили еще большие межэтнические конфликты и гражданские войны, чем в предыдущие десятилетия. Гражданская война с ярко выраженной этнической окраской, начавшаяся в Либерии в 1989 г., привела к массовому бегству жителей в соседние страны. Число беженцев достигло 1 млн. человек. Страна оказалась в состоянии разрухи. Лишь введение международных вооруженных сил несколько приглушило конфликт.

Внутриполитическая обстановка в соседней Республике Сьерра-Леоне была дестабилизирована в результате военных переворотов и вооруженных конфликтов, также приведших к гражданской войне. Вмешательство Организации африканского единства и ООН также несколько смягчило остроту конфликтов, но экономика страны - в состоянии глубочайшего кризиса.

В Сомали борьба между множеством военно-политических организаций, сформированных на кланово-племенной основе, привела к разрушению многих государственных структур и вызвала угрозу распада единого сомалийского государства. ООН провела в 1992-1995 гг. ряд операций, направленных на стабилизацию положения, но ожидаемых результатов они не принесли.

Кровавая трагедия развернулась в Руанде и Бурунди. Резкое обострение борьбы между народами тутси и хуту в середине 90-х годов привело к геноциду, жертвами которого в Руанде стали около 1 млн. человек. В Бурунди более 600 тыс. человек бежали в другие районы страны и еще более 350 тыс. - за ее пределы. Обстановка в Руанде и Бурунди усугублялась событиями в соседней Демократической Республике Конго, государстве, намного большем по численности населения (почти 50 млн. человек в 1999 г.) и по площади. Диктаторский режим Мобуту, установленный с 1965 г. в результате военного переворота, вызывал все большее недовольство в стране. Широкая вооруженная борьба против этого режима привела в 1997 г. к свержению Мобуту, но и новое правительство во главе с Л.-Д. Кабилой не смогло преодолеть нараставший долгие годы глубокий социально-экономический кризис и смягчить этнические противоречия. Вооруженная борьба против этого правительства, развернувшаяся на востоке страны, поставила под вопрос само сохранение Конго как единого государства.

В конголезский кризис оказался втянут ряд государств Африки: ЮАР, Ангола, Намибия, Уганда, Руанда, Зимбабве. Все они заявили о необходимости урегулировав ния конфликта, но при этом одна группа африканских государств поддержала центральное правительство Конго, а другая - повстанцев.

В Республике Чад, и без того ослабленной внутренними противоречиями и чадско-ливийскими военными действиями 1987 г., гражданская война начала 90-х годов привела к тому, что экономика страны оказалась почти разрушенной. Многолетняя вооруженная борьба Эритреи за отделение от Эфиопии, приведшая в 1993 г. к провозглашению независимости Эритреи, изнурила обе эти страны.

Правительство Зимбабве пыталось в 2000 г. отвести от себя гнев народа, разжигая ненависть к белым и поощряя захват ферм, принадлежащих белым.

Такие и подобные трагедии характеризуют положение на большой части Тропической и Южной Африки. В 90-х годах социально-экономический кризис становился все более очевиден. Этно-политические раздоры и религиозно-политический экстремизм приводили к ослаблению государственной власти и к угрозе самому существованию ряда государств. Шло отставание Африки от других регионов "третьего мира". Среднедушевой доход сократился из-за роста безработицы. Высокие темпы прироста населения еще больше обострили проблему занятости. Города не могли справиться с быстрым ростом урбанизации (в 2000 г. в Киншасе было уже около 5 млн. жителей, в Аддис-Абебе - около 3 млн.). Больно била по экономике Тропической и Южной Африки и конъюнктура мирового рынка: снижение цен на многие виды сырья. В 1996 г. во многих странах Африки (Гана, Замбия, Конго-Заир, Либерия, Малагасийская Республика, Нигер, Руанда, Сенегал, Чад, Центральной африканская Республика) среднедушевой доход был ниже уровня 1960 г.

К концу 90-х годов в некоторых государствах Африки все же наметился экономический рост, но еще нет достаточных оснований для уверенности, что этот рост окажется стабильным.

Суждения о тенденциях развития Африки и о ее перспективах, высказывавшиеся как в самой Африке, так и особенно за ее пределами, были отнюдь не радостными. Появилось даже выражение - "афропессимизм". В 50-70-х годах отечественные ученые объясняли трудности развития Африки почти исключительно губительным воздействием колониализма. Сейчас же, на рубеже XXI столетия, ищут объяснения и в характере доколониального прошлого. Подчеркивают в этом прошлом "дефицит социально-экономического динамизма" [20] и абсолютное господство идей и норм, направленных "на растворение личности и ее потребностей в коллективе, на подавление ее воли и сдерживание ее социальной и экономической активности, на сохранение ее психологической несвободы" [21].

Впечатления о трудностях Африки усугубляются мрачными суждениями о ней, широко бытующими в массовом Сознании, особенно в Европе. Об Африке говорят как о главном средоточии нищеты, голода, болезней, преступности, коррупции, непотизма. О том, что в Африке вырубаются леса - легкие всей планеты. О том, что Африка не возвращает миллиарды долгов, в частности и нашей стране. На Западе укоренилось мнение, что голоса африканских государств, представляющих треть состава ООН, сделали эту международную организацию недееспособной. В нашей стране нигерийцев винят в торговле наркотиками. Российские "бритоголовые" видят в африканцах главное зло - они якобы портят генофонд человечества.

Список подобных суждений и осуждений - разнообразных и противоречивых -можно продолжить. Многие из них в комментариях не нуждаются. Есть и такие, которые нельзя считать беспочвенными - коррупция, непотизм, этническая рознь и многое другое. Но разве все это присуще только Африке? "Россия еще не африканская страна, и ей есть чем гордиться" [22] - привожу это название статьи в одной из российских газет потому, что оно довольно верно передает отношение к Африке, распространившееся в нашей стране, как и во многих странах Европы. Но может ли гордиться перед Африкой Европа, давшая миру в XX в. Гитлера и Сталина? Или Азия, породившая Пол Пота? Латинская Америка - с ее чередой диктаторов чуть ли не в каждой из стран?

И даже Центральноафриканская империя с ее опереточным императором Бокас-сой, над которым так издевалась печать всего мира! Все ли помнят, что лишь четырьмя десятилетиями раньше, в 1936 г., Муссолини, выступая перед многотысячной ликующей толпой, провозгласил: "Спустя 15 веков Великая Римская империя возродилась на вечных, нетленных холмах Рима!". Поводом к этому послужили события на африканской земле - захват Эфиопии Италией. Итальянский король Виктор Эммануил III был провозглашен и императором Эфиопии, а Пьетро Бадольо, командовавший итальянским войсками в Эфиопии, - первым маршалом империи и герцогом Аддис-абебским [23].

Межэтнические конфликты? Да, это трагедия Африки. Взаимное истребление народов тутси и хуту никак не удается остановить. Но разве эта да и многие другие трагедии Африки присущи только народам этого континента? Разве мало сходного, например, в странах Азии и в республиках бывшего Советского Союза? Писатель Виктор Ерофеев, побывав в ЮАР и нарисовав неприглядную картину происходящего там, пришел к выводу, что ЮАР "похожа на Россию до того, что кажется страной-близнецом" [24]. Пусть это и не совсем верно, такой вывод наводит на размышления.

Сами же африканцы винят страны Севера - Европу (и далеко не в последнюю очередь нашу страну) и Северную Америку - в том, что с окончанием "холодной войны" их интерес к Африке заметно ослабел. Конечно, Африка находится в бедственном положении. Но как бы ни складывалась ее судьба, ее втягивание в общемировые связи будет ускоряться, а ее роль в мире возрастет. Достаточно привести только один фактор - демографический. Прирост населения во многих африканских странах на рубеже XX и XXI вв., несмотря на ужасные болезни, составляет 2,5-3%, а в некоторых - 3,5%. На фоне постарения населения Европы и сокращения численности жителей в ряде европейских государств значение этого фактора создает перспективу, с которой неизбежно придется считаться всем, на чью долю выпало жить в XXI в. По подсчетам экспертов ООН, численность африканцев к 2050 г. увеличится с 728 млн. до 4,6 млрд. человек и будет составлять более 40% населения Земли [25].

Даже если не верить точности подсчетов, тенденция все же показана верно, и на рубеже XX и XXI вв. она стала привлекать к себе все большее внимание по всему миру. В конце 1999 г. журналисты спросили министра иностранных дел России И.С. Иванова: "Пугает ли Вас демографический взрыв в Африке? Говорят, скоро неграм будет настолько тесно и голодно на своем континенте, что они просто хлынут в Европу". Он ответил, в частности: "Черная Африка продолжает нищать и разоряться. А Запад еще не осознал всерьез эту проблему" [26]. В вопросе, как бы по-обывательски он ни был сформулирован, - тревога. А в ответе - что задача осознавать эту проблему лежит на государствах Запада. Почему только Запада? А мы, Россия? Мы можем оставаться в стороне? Этот вопрос неизбежно возникает.

В XXI в. Африка не только будет испытывать на себе влияние Севера и вообще остального мира, но и оказывать на них все большее воздействие. Ее влияние отнюдь не исчерпывается переселением миллионов африканцев в Европу. Оно уже сказывается и неизбежно будет все больше сказываться на вкусах и настроениях и в целом на порядках культурной, политической и государственной жизни Севера, даже на нормах поведения и морали. А идеи афроцентризма, как и востокоцентризма, быстро развиваясь и усиливаясь, теснят привычный миру евроцентризм.

Африка нуждается в помощи, основанной на ясном понимании ее подлинных трудностей и их глубинных причинах. В конечном счете весь мир должен быть заинтересован в такой помощи Африке. Иначе близорукий эгоизм стран, которые вырвались вперед в своем развитии, может привести к трагическим последствиям для них самих. Нелепо надеяться, что язвы, назревшие в беднейших странах мира, не прорвутся и не заразят другие области нашей планеты.

У одного из крупнейших российских историков - В.О. Ключевского немало мыслей, которые как-то не ложатся в привычный для нас строй рассуждений. В 1904 г. он написал: "Азия просветила Европу, и Европа покорила Азию. Теперь Европа просвещает спавшую Азию. Повторит ли Азия ту же операцию над Европой?" [27]. Африку Ключевский не упомянул, но для нее тут явно тоже есть место. Конечно, проще всего подобные суждения нс замечать. Но, может быть, стоит задуматься?

Другая мысль: "Сколько времени нужно людям, чтобы понять прожитое ими столетие? Три столетия" [28]. Не надо ли нам вспомнить это, когда мы уже сейчас пытаемся подвести итог XX веку?

РОЛЬ СССР-РОССИИ

После роспуска Коминтерна вплоть до середины 50-х годов страны Юга не занимали существенного места в советской геополитике [29]. Активизация СССР в Тропической и Южной Африке началась со второй половины 50-х годов, после Бандунгской конференции афро-азиатских народов и провозглашения независимости Ганы. В программе КПСС национально-освободительное движение было провозглашено одной из главных антиимпериалистических сил. В ходе холодной войны Советский Союз энергично боролся за влияние на африканские страны, противостоя Западу, а с начала 60-х годов - и Китаю.

На рубеже 50-60-х годов в государственных и культурных учреждениях и организациях Советского Союза были созданы африканские отделы и секторы. В ЦК КПСС - сектор Африки, в министерстве иностранных дел - африканский отдел, в Академии наук СССР - Институт Африки. В дополнение к существовавшей давно кафедре африканистики Ленинградского государственного университета были созданы кафедры африканистики в Московском государственном университете и Московском государственном институте международных отношений. Возникли Советский комитет солидарности со странами Азии и Африки и Ассоциация дружбы с народами Африки. Московское радио начало передачи на африканских языках, советские издательства стали выпускать множество книг об Африке, в частности и переводы с африканских языков.

Во время VI Международного фестиваля молодежи и студентов в июле-августе 1957 г. в Москву впервые приехали сотни африканцев. Вскоре частью советской государственной политики стало привлечение африканских студентов в советские вузы. Был организован Университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы.

Идеологическая направленность советской политики выразилась в теории "некапиталистического развития" и "социалистической ориентации". Из нее следовало, что африканские государства, как и другие развивающиеся страны, могут идти к социализму, минуя капитализм, при условии, что они будут ориентироваться на социалистический лагерь, возглавляемый Советским Союзом.

СССР был инициатором принятия на XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1960 г. "Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам" и стремился установить дипломатические, деловые, общественные и культурные связи с каждой из африканских стран сразу после провозглашения независимости. Советский Союз оказывал этим странам финансовую, материальную и техническую помощь, посылал горных инженеров, врачей, специалистов в различных сферах деятельности. Львиная доля этой помощи приходилась на страны, руководство которых соглашалось с идеями "некапиталистического развития". Важные направления помощи: поставки военного снаряжения, подготовка африканских кадров в советских военных учебных заведениях и направление в африканские страны советских военных советников. Автоматы Калашникова оказались в Африке в таком огромном количестве и сыграли такую роль в оснащении войск и в междоусобных войнах, что этот автомат изображен на гербе Республики Мозамбик.

Сотрудничество в идеологической сфере выразилось в обмене партийно-правительственными делегациями и в подготовке идеологических кадров, которая осуществлялась в московской Международной ленинской школе и других партийных школах. В штате советских посольств в ряде африканских стран были советники по партийных делам - для консультаций по вопросам партийного строительства.

Однако взаимная эйфория - в СССР и в африканских странах - постепенно угасала. В Африке нарастало разочарование тем, что СССР и другие страны социалистического лагеря не смогли оказать значительную экономическую помощь. А Советский Союз убеждался, что развитие африканских стран идет не так, как ожидали в Москве. К тому же именно страны "некапиталистического развития": Ангола, Мозамбик, Эфиопия испытывали наибольшие социально-экономические трудности и на их долю выпали кровопролитные междоусобные войны. В ряде этих стран укрепились тоталитарные режимы.

В результате ко времени распада СССР советская политика в Африке пожинала не лучшие плоды. Это было вызвано не только максимальной идеологизацией советской политики, но и тем уровнем знания Африки - в сущности, почти незнанием, - которое существовало у советского руководства во время выработки мер влияния на Африку.

С распадом СССР идеологизация политики России прекратилась. Страна сократила число посольств в Африке. Начались поиски новых связей, основанных не на идеологии, а на взаимовыгодных отношениях, прежде всего экономических.

Нельзя сказать, что советский опыт полностью негативен. Он привел и к лучшему знанию Африки в нашей стране, к изучению африканских социально-экономических и политических структур, тенденций развития, истории, культуры, языков. Будет большой государственной ошибкой, если Россия в связи с ее нынешними трудностями утратит опыт, накопленный дорогой ценой.

ЛИТЕРАТУРА

1. Маори Кики А. Десять тысяч лет в одну жизнь. М., 1981.

2. Об англо-бурской войне подробнее см.: Давидсон А.Б., Филатова И.И. Англо-бурская война и Россия. - Новая и новейшая история, 2000, № 1.

3. Они дали название современной Республике Зимбабве.

4. Цит. по: West Africa, № 1881, March 1953, p. 225.

5. История человечества. Всемирная история. Под общ. ред. проф. Г. Гельмольта, т. 3. СПб., 1909, с. 377.

6. Немирович-Данченко В.И. Край золотого заката. Берлин, [б.г.], с. 143.

7. О поразительном распространении колониально-приключенческой литературы свидетельствует такой факт: на рубеже XIX и XX вв. в
казахском устном эпосе (казахской письменности еще не было) появился рассказ "Зулус", известных сказителей, братьев Кербабаевых. Из
содержания видно, что в основу его положены сцены романа Райдера Хаггарда "Копи царя Соломона".

8. Паустовский К.Г. Далекие годы. M.-Л., 1946, с. 47.

9. Гумилев Н. Стихотворения и поэмы. Л, 1988, с. 177-178.

10. Рембо А. Стихи. Последние стихотворения. Озарения. Одно лето в аду. М., 1982, с. 154.

11. Они попали даже в идеологическую советскую литературу, где всячески подчеркивались антирасизм и пролетарский интернационализм. В учебнике по истории для советских девятиклассников рассказ о Бельгийском Конго, которое славилось каучуком, выглядел так: "Иногда войска набирались из негров, принадлежавших к племенам, у которых еще существовало людоедство. Им позволяли поедать неплательщиков каучукового налога". А затем сообщалось: "В момент захвата Конго там насчитывалось около 20 млн. жителей, к началу XX века осталось всего 8-9 млн. человек". Этот учебник был обязательным для всех школ страны и переиздавался в течение двух десятилетий 17 раз, даже в 1962 г., уже после "Года Африки". - Новая история. Учебник для 9 класса средней школы. Утвержден Министерством просвещения РСФСР, изд. 17-е. М., 1962, с. 114.

12. Ветер и птица. Африканская народная песня. М., 1976, с. 189.

13. Там же, с. 183.

14. African World, 1955, January, p. 7-8.

15. Такой перевод утвердился в русской литературе, хотя вернее: Лига социалистов-интернационалистов.

16. Подробнее об этом см.: Давидсон А.Б. Коминтерн в Африке: документы, события, люди. - Новая и новейшая история, 1999, № 3,4.

17. Поэзия Африки. М., 1973, с. 85.

18. Там же, с. 90.

19. В отечественной печати этот термин языка африкаанс зачастую транскрибировался неточно и звучал как "апартеид".

20. Потемкин Ю.В. Социальный кризис в Африке: безысходность или переходность? - Восток 1999 № 4, с. 65.

21. Ксенофонтова Н.А. Личность африканского крестьянина и социальная среда. - Мир африканской деревни. М., 1997, с. 216-217.

22. Новые Известия, 14.IV. 1999.

23. Цыпкин Г.В. Эфиопия в антиколониальных войнах. М., 1988, с. 253; Севостьянов Г.Н. Москва, Вашингтон и итало-эфиопская война. По новым документам. - Новая и новейшая история, 1999. № 4, с. 150.

24. Ерофеев В. Предатель настежь открытого будущего (беглые заметки о Южной Африке). - Аргументы и факты, 1999, № 36.

25. Аргументы и факты, 1999, № 42.

26. Московский комсомолец, 2.ХI.1999.

27. Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М., 1968. с. 305.

28. Там же, с. 263.

29. Реакция Сталина на представленный ему в последние годы его жизни материал о Латинской Америке: "Зачем нам сейчас эта Латинская Америка, что у нас других дел нет?". По словам очевидца, представившего этот материал: "Сталин послал нас на три буквы". - Брутенц К.Н. Тридцать лет на Старой площади. М., 1998, с. 339.